Бабочка в лапах паука

Искусство войны или искусство любви?

Лифт поднимал двух человек: большого и маленького. Долго. Очень долго. Маленький человек смотрел на кнопки на панели, а большой – на затылок маленького. Почему микрорайон назывался поднебесной? Потому что это в буквальном смысле отражало суть – самые большие жилые высотки в городе, что своими крышами протыкают небо и открывают вид на бескрайний город: он стелется во все стороны – урбанистическое чудо, где буквально несколько десятилетий назад ничего этого технологического чуда не было и в помине. Страсть Намджуна к высоте и полётам отложила свой отпечаток и на выборе места жительства. Как соответствие – его квартира располагалась на последнем этаже здания. Выше только выход на разбитую под сад с камейками и фонтаном, крышу. Альфа частенько выбирался туда, чтобы посидеть в уединении и спокойствии в самых отдалённых уголках или за тем, чтобы поймать за хвост своё летучее вдохновение.

Мучительно молчаливый подъём знаменовался звонким сигналом прибытия и Намджун сделал жест, чтобы Чимин выходил первым, как-то инстинктивно по правилам безопасности – первыми выходят дети. Забавно. Ребёнок вышел и растерянно огляделся вокруг: он увидел широкий, просторный холл с опорными столбами, где при желании можно было даже устраивать дискотеки. «И зачем только нужно такое большое, но бесполезное пространство?» Чимин не понимал в устройстве современных небоскрёбов ровным счётом ничего, потому что никогда в таких не был, а стало быть и нужды задумываться не было. Ещё в середине потолка располагался купол в виде зеркального свода, открывающий вид на небо - он напоминал собой своеобразный стеклянный вход, да не куда-нибудь, а словно в самый настоящий рай - туда, в бескрайний простор бушующих небесных стихий и необъяснимых явлений. В данный момент с той стороны бушевал дождь, мерным шёпотом разбивая свои капли о прочнейшее зеркало купола. Этой необычайной картине, как успел нафантазировать себе Пак, способствовало ещё и то, что сверху беспрепятственно пробивался свет, проливаясь потоком на каменный пол и образуя при этом мягкий остров в середине огромного пространства. Именно в нём он сейчас и стоял, как на сцене в луче прожектора. То тут, то там по периметру присутствовали двери в квартиры, похожие на входы в чужие, закрытые миры – и всё это под одним высоко расположенным потолком, выше которого только небосвод с его звёздами – где-то там, высоко-высоко, где плавают облака и чужие надежды. Ещё половину холла заливал дневной свет из панорамного окна – и сейчас с той точки, где стоял Чимин, ничего не было видно, кроме меняющих форму туч, словно они забрались на гору, окаймлённую покрывалом из плотных облаков: небо было всё таким же сизым и хмурым, но всё таки более живым, нежели виделось снизу... от туда, с земли – где ходят обычные люди, а не избранные из поднебесной.