GAME

Игра 72

Потом он, конечно, пожалеет о своей податливости и о том, что слишком скоро уступил его домогательствам. Но в мраморной ванне было так тепло: вода благодаря тому, что Яньлинь что-то насыпала в нее, источала ароматы, а рука Чонгука так медленно скользила от его талии к основанию шеи, покрытому густыми, мокрыми прядями волос!.. Потом эта рука погладила его плечо, исследовала контуры грудей и задержалась на напрягшемся в ответ розовом бутоне.

Тэхен по-прежнему держал его за плечи. Он невольно поглядел вниз, чтобы полюбоваться контрастом — его смуглой кожи со своей — все еще довольно светлой. Его пальцы вновь вызвали в нем потрясающие ощущения. Тэхен застонал и крепче прижался к Чонгуку.

- Поласкай меня, дорогой... Как я ласкаю тебя...

Другая рука альфы нашла его под водой, и он едва не упал ему на грудь.

Большой палец Чонгук начал двигаться взад и вперед, так что Тэхен задрожал и перестал что-либо соображать.

- Поласкай меня, дорогой. Пожалуйста! — хрипло настаивал мужчина, и его потрясло это слово: «пожалуйста». Тэхен послушно нашел его рукой и сделала то, о чем он просил. Теперь в его руке было средоточие Чонгука, его воплощенная страсть. Прошлой ночью «это» подарило омеге неслыханное блаженство.

У него было такое чувство, будто кануло в небытие его неведение: он действовал, ведомый инстинктом. Найдя его восставшую плоть, рука парня ритмично двигалась, расточая умелые ласки, пока Тэхен не услышал его прерывистое дыхание и яростный шепот. Мужчина почти грубо притянул его к себе, расплющив нежное, трепещущее тело о свой могучий торс: нетерпеливые пальцы завершили подготовку, и он насадил омегу на себя.

«Зверь! Зверь! Зверь!» Одно только это слово, как обвинение, билось у парня в мозгу, но было уже поздно останавливать себя или его: еще немного — и весь мир перестал существовать, остался только этот человек, к которому он льнула с неистовством утопающей, вонзая ему в плечи острые ногти, подскакивая и опускаясь, и вновь подскакивая, и вновь опускаясь в порыве всепоглощающей страсти, — и наконец, обессилев, со стоном припал к нему, почувствовав на своих губах соленый вкус его покрытой загаром кожи. Однако внутри него все еще долго продолжало вибрировать, спазм следовал за спазмом, как запоздалые толчки после землетрясения.