мысли вслух.

нас никто не предупреждал о бессонных ночах

нас никто не предупреждал о бессонных ночах,

о моральной боли и тоске по чужим плечам,

о шрамах, как о памяти ушедшего счастья,

и о том, что в прошлое ни под каким предлогом нельзя возвращаться.

нас никто не предупреждал, что станет нормой

желание броситься вниз, когда стоишь на краю платформы.

нам никто не говорил, что простые истины — самые важные,

мы желали собственной смерти, но утешали каждого.

нас никто не предупреждал, что плавится даже сталь,

а когда ты лежишь ничком, то просто обязан встать,

когда вокруг не видать ни зги, ты сам должен быть светом,

а иначе зачем нужно было тогда начинать все это.

нас не предупреждали: счастья не принесут покорённые виражи,

нет единственных, но есть те, с кем хорошо всю жизнь.

от того, что должно случиться, не спасёт ни мантра, ни оберег,

а причиной счастья и боли может быть один человек.

нас никто не предупреждал о том, что войдёт в привычку

терять родных, никому не верить, не говорить о личном,

о том, что слова могут ранить смертельнее, чем кинжал.

нас никто не предупреждал.

нас никто не предупреждал.

нас никто не предупреждал, что опасно болеть человеком,

что тоска не уйдёт с первым пушистым снегом.

нам говорили об ужасе самоубийства лишь,

но умалчивали, что заставляло людей камнем бросаться с крыш.

нас никто не предупреждал, что любимые люди уйдут,

что друзья найдут новых друзей, а ты будешь лежать в бреду,

будешь плакать, пока не останется сил реветь,

что от случайной встречи из-под ног ускользает твердь.

нас никто не предупреждал, что самых лучших

забирает время, о том, что жизнь — дело дрянного случая,

о том, что ищущий радость блуждает всегда в печали,

о том, что уже никогда не будет, как было в самом начале.

нас никто не предупреждал. и мы выбирали гореть,

смеялись до боли в лёгких, в волосах золотилась медь,

не признавали всех правил, взятых за основу.

нас никто не предупреждал.

и мы обжигались снова.