Sing Me to Sleep

8.2

Утром первого января стало стыдно. Антон, потянувшись, обрадовался яркому солнцу за окном, но, как вспомнил о сегодняшней ночи, улыбка пропала с его лица. Он потянулся к телефону, надеясь сразу же позвонить Арсению Сергеевичу, а потом и Серёже, чтобы все объяснить и извиниться, но был остановлен, когда разблокировал тёмный экран. Серёжа, 6:20 Ты это как там? Как себя чувствуешь? Не извиняйся за что то было ночью я все понимаю Арсений Сергеевич, 12:07 Я взял первые билеты на Сапсан, сегодня ночью выезжаю. Рано утром буду на месте. Завтра в два часа дня жду тебя у метро "Юго-западная". Посидим в кафе, поболтаем. Антон обомлел. Он. Взял. Билеты. Ради. Него. Сука. Он приглашает его на свидание? Это же свидание, правда? Антон, 13:17 Хорошо. Простите за вчерашнее. Почти такое же сообщение он пишет и Серёже, а после откидывает телефон в сторону, на тумбочку, куда его так любезно положил Дима, и лёг обратно на подушку. Кстати, о Диме. Где он? Соседнее место на кровати было пусто. В душе у Шаста царил какой-то ураган. Одна эмоция сменялась другой, и парня просто разрывало. Ему было не то страшно, не то приятно. Он такой эгоист. Арсений Сергеевич бросает семью и едет к нему ради какого-то дурацкого разговора, если вообще из-за него. А что он? А он набухивается и валяется пьяным под лавкой, матеря всех дорогих ему людей. Классный Новый год. Хороший праздник, добрый. Шаст перевернулся на бок и зажмурился, надеясь, что это все лишь дурной сон, и скоро он растворится, как дым. А вот Диме это все сном не казалось. Он сидел на кухне в одиночестве, проснувшись незадолго до Шаста, и пил кофе, смотря куда-то в пол. В голове вертелись какие-то обрывки ночи, особенно их переписка с Серёжей. -Спишь? -Спал, пока ты не написал. Что-то случилось? -Нет все хорошо я просто решил тебе написать. Шаст спит? -Да. -Понятно. -Я рад за тебя. -Как дела? -Нормально, а твои? -Да тоже ничего вроде вот уже утро почти все спят -Понятно... Ты же помнишь, да? -Относительно -Что помнишь? -Забей иди лучше спать у вас ночь прости что разбудил -Ладно, как скажешь. Спокойной ночи. -Спокойной ночи Дим От этого было неимоверно грустно. Хотелось напиться, как Антон, и плакаться ему в плечо. Забыть обо всем, забыть об этих чувствах, которые появились в его жизни вновь. И от них ныне никуда не деться.

***

Время до часа дня второго января прошло довольно ненапряжно. Антон с Димой забыли о том, что было в Новогоднюю ночь, и, проснувшись окончательно, они уже вовсю болтали, а после решили посмотреть кино. Второго числа, когда Шаст убедился в том, что сейчас уже полвторого, он решил двинуться к метро, чтобы не опоздать. В голове вертелись мысли о том, что бы надеть, но после он вспомнил, что он не у себя дома, и единственная его одежда сейчас находится на нем самом. После этих мыслей хорошее настроение сбавило ход, ведь Антон вспомнил и о доме. Интересно, его вещи уже сожгли на костре или дожидаются, пока сынок вернётся домой, чтобы и его закинуть на угли? От этого стало противно, и парень ускорил шаг по скользкому асфальту. На улице было очень холодно, по крайней мере, электронный термометр показывал минус двадцать два. Антон все ещё ходил без шапки. Упорно стучал зубами, трясся, отдирал от волос сосульки, но шапку не носил. Если она и была когда-то, то сейчас явно лежала где-то дома. От этих мыслей Шаст загрустил ещё больше. Он запихнул голые ладони в карманы пальто поглубже и ещё чуть-чуть ускорился, так как между домов уже показалась вывеска "авеню". Дойдя до метро, чуть не убившись несколько раз о скользкую землю, Антон остановился, натянул на рот шарф и огляделся. Без пяти два, он пришёл, как всегда, раньше. Парень вздохнул, проклиная свою пунктуальность, и, обнимая себя руками от холода, решил зайти погреться в торговый центр. Он уже бы сделал пару шагов, но тут услышал, что его окликнули. Арсений Сергеевич. Антон обернулся и увидел своего учителя недалеко от себя. Ему явно было не холодно - он был в пуховике, застегнутом до подбородка, в шапке и зимних ботинках. Чего явно нельзя сказать о Шастуне - отсутствует шапка, а также ботинки. Все, что он успел прихватить, убегая из дома - летние тонкие кроссовки, которые уже, кстати, стали мокрыми. Антон улыбнулся химику и тут же увидел улыбку в ответ. -Здравствуй, мышонок, - поздоровался Арсений, дойдя до парня. Он мельком осмотрел его, и улыбка пропала с его лица. Шаст зажмурился ожидая наказания и, естественно, взвизгнул, когда рука смачно шлепнула его по заднице. А после ещё раз, хоть и несильно, но волна боли тут же растеклась в районе ягодиц. -Где шапка? - рыкнул он, - где ботинки, почему кроссовки? Это тряпка! Где перчатки? - он в последний раз шлёпнул его, а после обнял, хоть и не сразу. -Простите, - неуютно шепнул в ответ Антон, опуская глаза, - я не взял их с собой из дома. -А где ты, если не дома? - уже с лёгким волнением спросил Арсений Сергеевич, отрываясь, но все ещё держа парня за плечи, - когда ты был там последний раз? -Тридцать первого числа, - Шаст сказал это так, будто желая отмахнуться от чего-то, - давайте в тепло зайдём, я просто замерзаю. Арсений молча кивнул, а потом снял с головы шапку и натянул её на Антона. -Грейся, мышонок, - улыбнулся он и взял его за руку, - пойдём, пока ты не околел. Поговорим в тепле уже. Шастун кивнул, чувствуя, как его сердце тает. Стало теплее, намного, и он был готов замурчать, как котёнок. Но всегда ничего не бывает таким идеальным. Сделав пару шагов, парень поскальзывается на ледяной корке асфальта и, не удержав руку учителя, падает на землю. Руками он царапает лёд, и им становится даже немного больно. Испуг растворяется, когда Антон уже лежит на земле. -Ты как? Сильно ушибся? - спрашивает его Арсений, касаясь его плеч, и он мотает головой, - эх, мышонок... Ты стоять вообще умеешь? -Только если раком, - отвечает Шаст, даже не задумываясь, а потом прикусывает язык. Химик хихикает, кажется, оценив либо шутку, либо данное умение, и аккуратно поднимает его на ноги. Антон тут же угождает в его тёплые объятия и утыкается носом ему в плечо. -Давайте постоим так, - улыбается он, пряча глаза, - так уютно... Арсений Сергеевич обнимает его обеими руками и ласково целует в макушку головы, от чего Антон по-забавному морщится, как ребёнок. Учитель берет его руку вновь и тянет за собой в сторону торгового центра.