Sing Me to Sleep

6.5

Губы Арса грубо скользят по шее Антона, целуют и кусают, а руки сжимают тонкую талию, сдавливая её пальцами. Парень пытается попросить его быть хотя бы чуть нежнее, но, кажется, его не слышат. Мужчина кусает со всей силы его острые ключицы, и Антону хочется скулить от боли. Почему он делает это с ним, почему так больно? Почему сам Антон не против? У Шаста в голове мелькают какие-то мысли, но вычленить он может только одну, которая проигрывается яснее всех, выделяясь на фоне других. "Антон, это же твой учитель !" Что он делает? Почему не говорит нет? Что вообще происходит, черт возьми? Антон устал от этой грубости, ему наконец-то хочется ласки и нежности. А от Арсения, всегда такого доброго и ласкового, очень странно получать эту неприятную и больную резкость. Арс грубо стягивает с него пижамные шорты и приподнимает за бёдра, закидывая одну ногу парня себе на плечо. Кажется, что он что-то говорит, и Шастун заливается красным цветом от смущения. Ещё сильнее, чем был до этого, так как сам факт обнаженности перед ним заставлял просто умирать прямо здесь. Пальцы учителя плавно скользят по его ноге, задевая нежную кожу. Одна рука перемещается на тонкую шею. Острые ногти впиваются в неё, больно царапают, а пальцы душат, перекрывая доступ к кислороду. Антон распахивает глаза и видит перед собой не то, что ожидал. Белый потолок. Обычный, домашний. По обе стороны, кажется, посапывают Дима и Серёжа, забавно поджав ноги. Парень проводит языком по губам и чувствует, что это даже больно. Все настолько сухо. Он, странно потягиваясь, медленно садится на колени, а потом опускает ногу вниз, на лесенку, а потом уже сползает на пол. "Это же просто сон.." - пытается убедить себя Шаст, пытаясь аккуратно найти в бардаке на столе пачку сигарет, чтобы не разбудить друзей. - "дурацкий и кошмарный сон. Кому вообще эротические сны не снятся, а?". С этими мыслями, утешая себя, он идёт на балкон и закуривает, чтобы хоть как-то проснуться и привести себя в чувство. Солнце ещё не встало, да и будильник не сработал, значит, сейчас ещё даже нет шести тридцати. Антон решил отказаться от ночной смены и приехал домой где-то в час. Он попросил Егора с Максом подменить его за счёт его зарплаты, которая, кстати, должна была быть в первых числах декабря. Эта ночь прошла очень сумбурно, и парень плохо её помнил. Дима и Серёжа сидели с ним, распивали принесённые бутылки колы, тихо разговаривали и вытаскивали из Антона, как они это называли, "настоящего Антона". Говорить с ним на скользкие темы, заставлять краснеть и вспоминать что-то, копаться, но знать грань - что можно, а что нет. В итоге они все втроём уснули на одной кровати, на кровати Антона. Дима упрекнул парня в том, что раньше они не помещались здесь, и кто-нибудь да вываливался, но не сейчас. В эту ночь они все сумели уместиться вместе, ведь кое-кто явно схуднул, и это были не Серёжа с Димой. На это Антон равнодушно пожал плечами, ничего не ответив. Сон крепкой удушкой обхватил Шаста, и ни о чем другом думать не хотелось. Почему-то было так больно и неприятно, а кожа будто горела от грубых касаний и поцелуев. Хуже всего было то, что Антон не был против всего этого. Лишь бы убрать всю эту напущенную, казалось бы, грубость и резкость. Парень почувствовал себя ужасно мерзко. Шлюхой. Получается, что ради ласки он готов лечь под любого, даже под учителя, который любит и заботится о нём? Антон, ужасно разозлённый, тушит сигарету о костяшку на ладони и тут же скулит, зажимая рот рукой. "Не смей думать об этом! Не смей!" - визжит он сам себе, напоминая резаную свинью с астмой. - "и только попробуй подумать об этом ещё раз! Так нельзя!". -Так нельзя, - повторяет уже вслух Антон, до крови кусая губы.