Sing Me to Sleep

9.4

-Арсений Сергеевич! - неожиданно подал голос Антон одним январским вечером. За окном было уже темно, и вновь валил белый снег, искрящийся в фонарном тёплом свете. На кухне была умиротворенная атмосфера - горел только свет над столешницей, а над двумя кружками с тёплым чаем валил клубочками белый пар, - вы проверяли телефон? С воскресенья. Учитель поворачивает голову к нему, прекращая любоваться красивым снегопадом. Зима медленно уходила прочь, а, значит, такое красивое природное явление, между прочим, одно из любимых у Антона, увидеть можно было все реже. -Да. Проверял, - улыбка коснулась его губ, и у Шаста все замерло внутри. -Извините. Мне было одиноко, вот я вам и писал... - Антон неуютно пожал плечами, спрятав от смущения взгляд в рисунке настольной скатерти, - я больше не буду. -Пиши, - прервал его химик, придвинувшись ближе. Его рука ласково коснулась головы парня, нежно огладила волосы и добродушно щёлкнула по носу, - мне очень приятно то, что ты мне пишешь, - тут же Арсений нахмурился, коснувшись его лба рукой, - ты не заболел? -Нет, что вы, - тут же ответил Шаст, удивлённо подняв брови. Слишком быстро и слишком наигранно. И очень сильно неправдоподобно. Антон действительно чувствовал себя неважно, но списывал это на сильную усталость. А кто сейчас не устаёт? Тяжёлая учеба, тяжёлая работа, тяжёлая погода. Все сейчас чувствуют себя убито, и это не было новостью, - просто устаю. -Что болит? - Арсений Сергеевич не обращает на его слова никакого внимания и встаёт из-за стола. -Ну Арсе... -Не Арсенийсергеевичай мне тут, - говорит он, не оборачиваясь, открывает шкафчик и достаёт с верхней полки аптечку с красным крестом. Ещё одну? Или уже переставил? - температуру сейчас мерить будешь. -Можно я лучше спать пойду? - пытается выкрутиться парень, поднимаясь из-за стола с кружкой тёплого чая в руках, - я очень устал сегодня, особенно с помадой по школе бегать, можно мне прилечь? Однако Арсений тут же обламывает все его надежды на спокойный сон прямо сейчас. -Как только измеришь температуру. Иди, ложись, можешь рубашку снять. А рубашка на Шастуне, между прочим, была Арсения Сергеевича. Для юноши она была просто огромной, учитывая, что он до сих пор носил детскую одежду, и Антон утопал в ней, даже если она не была застегнута. Рубашка была тёмно-синего цвета, плотная, будто из джинсовой ткани, и на парне смотрелась комично. Велико, длинно, а если застегнуть, так вообще можно жить в ней. И пахло приятно - Арсением. Однажды он, вернувшись из магазина вечером, застал Шаста спящим на кровати в этой рубашке. Он укутался в неё, поджав ноги, и ощущал себя вполне комфортно для человека, перерывшего весь чужой шкаф. Ладно, химик сам разрешал рыться в его вещах, чего, жалко ему, что ли. И Антон нашёл там то, что ему очень понравилось - одну из его любимых рубашек, в которых он часто ходил на работу. В последнее время, если такое случалось, Арсений Сергеевич приходил домой, снимал её, и пока заваривал себе чай, ученик уже будто запрыгивал в неё и довольно щурился, вальяжно бродя по квартире, словно воронёнок, которого он притащил. Тоже щурился, сидя на жёрдочке, изредка просил пожрать, не рос не по дням и не по часам. Антон устало закатил глаза и направился в комнату, свободной рукой расстёгивая рубашку, касаясь ладонью шершавой ткани. Её ворот был почти до середины шеи, и парню это очень нравилось - он постоянно мёрз, а в такой одежде он чувствовал себя мало того защищённым, так ещё и таким ужасно тёплым. Арсений Сергеевич появился в комнате спустя минуты две, когда Шаст сидел на кровати, прикрыв глаза, и обнимал подушку, прижимая её к себе. Рубашка, аккуратно сложенная, лежала рядом, а очки лежали на прикроватной тумбочке, тоже сложенные. -Ставь давай, - улыбнулся химик, протягивая парню градусник. Антон дёрнулся и сонно открыл глаза, - мышонок, потерпи ещё парочку минуточек, а потом сразу же спать ляжешь. Антон недовольно захныкал, но градусник все же взял. Поставив его подмышку, он довольно выгнулся, зажмурившись. -Ты вообще не толстеешь, - скептически осмотрел его Арсений, глядя на выступающие кости просто везде, где только они есть, - скелетик, тебе комфортно вообще жить так, обтянутым кожей? -Нормально мне так жить, - Шаст зевнул в ладошку, и внимание химика переключилось на его руки. Как только учитель узнал о его шрамах, то дома он довольно часто стал снимать с себя эту кучу браслетов, которые вне квартиры скрывают все запястье левой руки. Это были первые и единственные шрамы на руке, нанесённые себе Антоном, так как попытка суицида таким способом была одноразовой, и планировалась она довестись до конца. Кто ж знал, что Дима захочет заглянуть на чай в тот вечер. Палец Арсения Сергеевича обводит татуированный полумесяц на косточке запястья, а потом осторожно касается противоположного левого запястья. -Давайте не надо, - Антон стыдливо прячет руку, - на эту тему я не хочу говорить. -Я не сказал ни слова, - примирительно отвечает Арсений, а потом его взгляд неожиданно падает на шею юноши, - а это то, что мне кажется? Шастун жмурится, не понимая, о чем идёт речь, а потом резко вспоминает. Засос от Серёжи. Он до сих пор остался, яркий и бордовый. А стоило ожидать, что он останется незамеченным? -Это все Серёжа! - канючит парень, отворачивая голову, и тут же видит непонимающий взгляд учителя, - он меня укусил, мы с Димой его просто зарегистрировали на сайте гей-знакомств... -Я все понял, можешь не продолжать, - заткнул его Арсений, плавно приложив к шевелящимся губам палец. От неловкости ситуации спас писк электронного градусника, - сейчас посмотрим, что там у тебя... -Да там все отлично, я уверен, - слабо улыбнулся Антон, в тот момент, когда мужчина вытаскивал градусник. -Ну вот ты и догулялся, - тут же с сочувствием бросает ему Арсений Сергеевич, взглянув на окошко термометра, - тридцать семь и четыре. -Так это мизерная температура, - Антон уже сопел в подушку, пытаясь нашарить под рукой мягкое пуховое одеяло, - она от усталости, я уверяю вас. Завтра будет лучше. Он не видел, но услышал, как химик недовольно цокнул языком, но одеяло найти помог, сразу же натянув его до подбородка. Напоследок мужчина вновь касается его лба, а потом шеи, и недовольно пыхтит, тяжело вздыхая. Антон резко садится на кровати, нахмурившись, и вертит головой. Улыбка тут же проясняется на губах, когда он видит синюю рубашку учителя рядом с собой. Он тут же надевает её, ныряя в омут шершавой, но мягкой изнутри, ткани, берет краешек одеяла и вновь заваливается на боковую, прикрывая глаза. -Чудо-юдо ты, - ласково обзывает его Арсений Сергеевич и гладит по взъерошенным волосам, а после аккуратно встаёт с кровати, чтобы не нарушить сон парня. Разбудит его утром, пусть отдыхает. *** Всю ночь Антону снится какая-то хрень, лишь только раззадоривая и убивая все желание спать. Какие-то кошмары, от которых он не просыпается, что странно, какие-то воспоминания, знакомые лица, смешавшиеся в кучу, и многое-многое другое. И будят его тоже прямо во сне. Настойчивый странный голос что-то твердит над ухом, а сильная рука трясёт за грудки. Шасту не сразу удаётся понять, что он уже не спит, и он с трудом разлепляет сонные глаза. Никто его не трясёт. Да и голос не странный, знакомый.