Sing Me to Sleep

10.3

-Арсений Сергеевич, у меня к вам такой вопрос, - нерешительно начал Антон, когда они ехали домой. В руках парень сжимал листочек, на котором врач что-то записал. Сил и желания заглянуть в него не было, поэтому Шастун только лишь перебирал его пальцами, сминая и рвя. На вопрос ученика мужчина повернул голову, на секунду отвлекаясь от дороги, - когда вы хотели мне сказать? Почему не сказали сразу? - Антон поджал губы и перевёл взгляд на пейзаж за окном, пролетающий мимо. Он не знал, как назвать то, что он чувствовал сейчас к Арсению Сергеевичу. Из-за Арсения Сергеевича. Раздражение. Волнение. Неприязнь. Страх. Все вместе? - вы из меня такого дурачка сделали, - Шастун мотает головой и несильно бьется лбом о стекло. По нему растекается едва ощутимая боль от удара, и юноша морщится, - зачем вы тратите на меня своё время, свои деньги? И... сколько это стоило? -Как узнал вообще? - едва слышно бормочет Арсений, неловко отводя взгляд в сторону, - и какая разница уже? -Большая, - устало огрызается Антон, прикрывая глаза. От обиды почему-то начинало ломить все тело, и парню это конкретно не нравилось. Его учитель, пожалуй, был идеален во всех вещах прямо сейчас, кроме одной. Вроде как он и не соврал, а просто скрыл достаточно важную и весомую информацию, о которой Антон обязан был быть в курсе, - вы же понимаете, что я считаю это денежно-вещевыми отношениями? - пальцы мужчины с силой обхватили руль, - как я, такой дурак, сразу все не понял, а? Этот сеанс с психиатром, который пришлось пережить Антону, и, между прочим, не так легко, был далеко не бесплатным в далеко не бесплатной клинике. Арсений Сергеевич заплатил свои деньги, немалые, ради его лечения, ради того, чтобы ему стало лучше. О том, что сеанс был платным, рассказал сам врач, который, кстати, был вполне неплохим мужиком. По крайней мере, Шасту так показалось. Сеанс был действительно платным, и Антон никак не мог отвязаться от чувства какой-то продажности самого себя. Оплачивал не он, естественно, ведь он даже не знал об этом, но противный осадок все равно лежал на душе, не давая лишний раз спокойно вздохнуть. -Зачем вы тратите на меня деньги? Силы, эмоции, время? Зачем? - вяло спрашивает Антон, растирая ноющие виски, - я понимаю, вы хотите помочь мне, что-то исправить, но это же бесполезно. Вы сами это знаете, не спорьте. Я совру вам, что мне лучше, а на самом деле я буду подыхать от всего, что окружает меня. -Если ты будешь так думать, то именно так все и случится. А я не собираюсь сидеть на месте, пойми меня, - Арс сжимает зубы и обхватывает руль ещё крепче, до побеления костяшек пальцев, - если бы я отдал тебя в обычную клинику, то там с меня потребовали бы твою медкарту. В ней стоят несколько немного, м-м-м, некорректных диагнозов. Ладно, хорошо, корректных, но, если бы обычный врач-психиатр увидел бы их, то, боюсь, из больницы бы тебя выпустили дай бог к следующему году. Ты же не хочешь этого, верно? - мужчина разжимает затёкшие пальцы и сгибает их пополам, опуская педаль газа, - и я тоже. Ты бы прошёл в психушку по всем пунктам. В платной же клинике я могу заплатить чуть больше, чем нужно, и на проблему, одну уже, заметь, взглянут под другим углом, более внимательно и с большим желанием помочь тебе. И вот в такие моменты можно начинать беспокоиться за удары своего сердечка. Антона вновь можно назвать проигравшим. Как обычно, он сделал не те выводы, стал обвинять всех, кого только можно, да и себя в том числе. Ну и раз все карты раскрылись, можно приступать к самому главному в абсолютно каждом промахе - истерике и ненависти к себе. Антон кидается вперёд и бьется лбом о приборную панель, надеясь, что какая-нибудь кнопочка войдёт прямо в глаза и выковыряет их с корнем. По лбу резко растекается ноющая боль, и парень сжимает зубы, готовясь удариться снова. И ударяется, но, правда, уже виском и о боковое зеркало, так как Арсений Сергеевич резко крутанул руль так, что машина вовсе съехала с трассы. Шастун готов вцепиться зубами в кожу на руках и содрать её, можно даже вместе с костями, чтобы хоть как-то задушить боль где-то внутри. Он трёт ушибленный висок и коротко стонет, прокусывая нижнюю губу до крови. Руки мягко касаются его предплечий и аккуратно треплют, пытаясь вернуть в реальность. Шаст шмыгает носом, игнорируя все неудобство машины, тянется к своему учителю и утыкается носом ему в грудь. -Простите, - приглушенно шепчет он, сгибая ноги в коленях, поджимая их к себе на сиденье, - я, как обычно... -Нет, это я, как обычно, - Попов убирает с его лба чёлку и щекочет макушку, - нужно всегда согласовывать свои действия с тобой, чтобы не получалось таких ситуаций, как сейчас. Прости. Я всегда молчу, тебе ничерта не говорю, забывая о том, что для меня ты ещё ребёнок. Да почему для меня? Ты просто ещё такой ребёнок, будешь им и лет через десять. Антон ничего не отвечает. Вместо этого он обнимает учителя руками за спину, в очередной раз тоскливо шмыгнув носом. -Все будет хорошо, мышонок, - Арсений ласково целует его в ноющий висок и гладит по дрожащей спине, а после аккуратно забирает смятый рецепт из холодных пальцев, - я обещаю, все будет хорошо.