Неделя давалась мне непередаваемо трудно. Попытки снова притвориться идеальной дочерью, исполняющей любые прихоти своей мамы, не увенчались успехом. Мне всё время было необходимо возразить или выразить личное мнение, с которым никто не желал считаться. А я больше не желала молчать и бежать в свою комнату по первому требованию. Я проигнорировала приказ матери посещать психолога каждый понедельник, забросила кулинарные курсы и танцы, оставив себе лишь изучение иностранных языков, потому что твёрдо решила, что сбегу от неё как можно дальше, едва появится возможность. Любимую мамину классику сменили песни AC|DC в наушниках, которые я включала на полную громкость, чтобы хоть немного успокоить нервы после очередного скандала, а сдержанные блузки и брюки – джинсы, юбки, толстовки и футболки, купленные мною ещё до того как мама заблокировала мою кредитную карту, желая меня проучить. Я давно уже перестала быть послушной тихой девочкой, какой меня воспитывали все эти годы, а едва у меня отобрали Матвеева, ради которого я могла бы хоть немного притворяться, и вовсе слетела с катушек, наплевав на правила приличия и в чём-то даже собственные принципы. Я знаю, что просто по-детски бунтую, резким поведением выражая своё недовольство родительскими запретами, но мне вдруг стало всё равно, насколько я ненормальна, и как далеко могу зайти в своём желании досадить взрослым. Мне уже нечего бояться, меня и так всего лишили.
С Димой мы с того дня больше не разговаривали. Я снова его избегала, прячась по кабинетам и пыльным шкафам, ловя на себе удивлённые взгляды одноклассников. Заходила в школу после звонка и убегала оттуда до окончания последнего урока, выдумывая нелепые оправдания для учителей. Уроки литературы и вовсе остались в прошлом. Я не желаю лишний раз попадаться парню на глаза, да и видеть его, терзая душу воспоминаниями, не могу. Тем более, нас никто не должен увидеть вместе, особенно Света, которая спешно доложит об этом маме, вернув ей прежний контроль надо мной, и, что страшнее, поставив под угрозу парня.
Единственное, что меня всё так же волнует - безопасность кареглазого. Я могу сколько угодно демонстрировать появившийся характер, но всё равно не хочу, чтобы родители узнали о нас. Мама не сделает со мной ничего плохого, а если уж решит сделать – мне по-прежнему на это плевать, но Диму она точно не пожалеет, считая его виновником всех неприятностей с единственной дочерью. Ей просто сложно понять, что на ту же цепь я уже не вернусь, как бы она ни старалась.
