Чону больно наблюдать, как омега напротив морщится, дрожит от страха, спиной вжимается в постель, но пахом льнет навстречу умелым пальцам. Хоби только с инстинктами совладать не может, разумом понимая: этот альфа не его, горчит на языке, жжет в груди и легкие забивает пылью, не желающей выходить наружу с жалобными всхлипами. Те, будто удобрение, взращивают внутри Чонгука желание ублажать юношу, ласкать участок за участками и, подобно умелому мастеру, тщательно изучать каждый миллиметр манящего тела.
Угловатые пальцы скользят вдоль мошонки, растирая природную смазку, альфа почти всем корпусом ложится на Хоби, вынуждая того раздвинуть ноги шире и скрестить позади на пояснице для того, чтобы затем поддаться тазом навстречу демону, требуя решительности, действия, а не глупых прелюдий, которых, Хо уверен, и партнер не желает. Только это не так. Гук носом тянет клочки воздуха меж телами, ждет, когда их ароматы наконец смешаются, давая начало новому, общему, только вот приторная сладость режет обоняние и Чон решает, что омега не принимает его. Фаланги указательного обволакивают туго натянутые мышцы, парень проталкивает и средний палец, через несколько минут добавляя безымянный, он наблюдает, как юношу перед ним в агонии кидает, тот мечется, глазами стреляет по углам и в диких конвульсиях дребезжит наручниками за головой. Альфа выжигает его изнутри теперь, ласками доводя до пика удовольствия, и в то же время полосует сердце взглядом в самое нутро. Пальцы скользят легко, подушечками прощупывают влажные стеночки, давят на чувствительные точки и вновь щекочут, играясь с касаниями. Чонгуку хочется большего, стояк в брюках уже давным-давно виден невооруженным глазом, а тугость ткани давит на пах с невообразимой силой, выманивая тихий скулеж из неприступного черта. Это Гук искуситель, он доводит всех до изнеможения, так что любой готов ползать на коленях пред молодым человеком с молитвами о большем, но сейчас Чон, будто поменялся местами с жертвой, и сам готов просить о милости заполнить его изнутри, погрузить член на всю длину и вцепиться губами в уста, распробовать цветочный нектар и смешать с горечью корицы.
Альфа быстро расправляется с одеждой, что лишним грузом валится на пол, обнажая подтянутое тело молодого господина и, несвойственную знатным особам, смуглую кожу. А омега не успевает опомниться, как снова оказывается зажат крепкими руками по обе стороны, ему железные преграды мешают к Чону коснуться, притянуть ближе, нырнуть полностью под мощное тело, точно головой окунуться в омут, и Гук это понимает, вычитывает на дне горящих зрачков. Обхватывая цепи руками, демон плавит их под своими ладонями и железо, подобно воску стекает по прутьям кровати. Доселе находившийся в подвешенном состоянии, Хоби, буквально соскальзывает на шелковые простыни, и альфа ловит его, кутает в собственных объятьях, несмело улыбаясь самому себе, когда омега отвечает взаимностью, притягивая ближе. Член истекает смазкой, елозит у самой дырочки, обжигая нежную кожу, дразнит, но всё ещё остается у входа, потому что Гук погиб в собственных чувствах, прижимает парня ближе, чуть ли кости не ломая тому, хихикает на радость себе, словно дитя, и вовсе не слышит жалобного скулежа у ушка.
– Вставь его, Чон, – Хо на пределе, ствол стоит колом, головка водит узорами по прессу нечисти, а дырочка пульсирует, горит, как и весь юноша.
Чонгук растягивает изнутри, бедрами волнообразно поддается, плавно проскальзывая меж ягодиц, ощущает, что зря томил так долго, ибо кончить готов лишь от малейшего движения и глухо выдыхает куда-то в сторону, дабы не сорваться. Впервые он подмечает, что злость более не руководит им, он полностью окрылен лавандовым ароматом, застлан, будто пеленой, и убаюкан, подобно ребенок в яслях. Молодой господин теряется в движения, ведь до сегодняшнего момента имел всех не только в виду, но и раком, а Хоби не медлит, мысленно понимая, что будет горько, он, наконец, притягивает свободными ладонями лицо Чона, льнет навстречу маленьким губкам альфы, застывшим в легком шоке, и удивляется тому, насколько те холодны по сравнению со всем телом.
***
– Я ведь не первый у тебя, – усталый, юноша удобно устроился на груди демона, что волнами вздымалась от недавнего оргазма.
– Нет, до тебя было много и после будут, – Гуку самому грустно от сказанного, но он взвесил все за и против, убедив себя в том, что омеге нельзя находиться подле него.
– И что случилось с остальными?
– Они сгорели, – на этих слова Хоби перекосило и молодой человек слегка дернулся, успокаивая себя мыслью о том, что это шутка. – Я – демон огня, находясь рядом со мной долгое время, омег настигала одна и та же участь – лихорадка, а затем смерть. Но мне не было до них дела, – пару секунд альфа молчал, обдумывая правильность сказанного им далее. – Ты не такой, поэтому завтра уйдешь вон из особняка, а я позабочусь, чтобы тебе не было необходимости нуждаться в чем-либо.
И Хосок не знал: радоваться тому, что больше не придется терпеть ужасного зловония или тосковать по пряному запаху, наполняющему легкие теплом, а голову воспоминаниями о доме и маминой выпечке.
