Ночь запахнула полы черного шелкóвого халата, и на мрачном небе сияют разбросанные по гладкому полотну, словно брызги белой гуаши, звезды. По темной поверхности воды пробегает зыбь, а белый блин луны чертит на ней поблескивающую дорожку, уходящую в никуда. Ты окунаешься в озеро с головой, смывая усталость, и медленно плывешь к пещере, своды которой испещрены подсвечивающимися рунами. Пальцы ног едва касаются пещаного дна, а ладошки гуляют по шершавой скале, изучая руны.
Вдруг ты слышишь плеск воды за спиной, и сердце сжимается в малюсенький комочек, а кровь шумит в висках. Холодные ладони укладывается на бедра, мягко поглаживая покрывшуюся мурашками кожу большими пальцами. Ты жмуришься, напрягаясь всем телом, но повернуться не можешь: страшно.
— Сегодня полная луна, — низкий шепот щекочет мочку уха, а сильные руки приподнимают тебя, притягивая к юноше и прижимая к крепкой груди. Но ноги касаются чего-то слишком холодного и... Склизкого? Распахиваешь глаза и всматриваешься в помутневшую воду, а, заметив чешую красного русалочьего хвоста, громко вскрикиваешь, но твой рот оказывается прикрытым широкой ладонью. — Тише, милая. Я просто поласкаю тебя. Знаешь, как давно я не ощущал тепла человеческого тела? — легкий поцелуй пухлых губ оседает на твоей шее, и приятное чувство волной раскатывается по груди и животу.
— Ты... Русал? — громко сглатываешь, обхватывая невероятной красоты хвост парня, а тонкие пальцы отодвигают кромку купальника, пробираясь ближе к женскому естеству.
— Я — проклятый. И спасти меня может только девушка, которая поцелует... Добровольно, — юноша печально вздыхает, отстраняясь и поворачивая тебе лицом к себе, заглядывая в бездонные омуты.
— И что же, такой еще не было? — в удивлении приполнимаешь бровки. Ты действительно не понимаешь, почему, ведь русал очень красив.
— Нет. Ты первая, кто вообще заговорил со мной, — и почему-то хочется обнять. Прижать к себе и гладить напряженную спину, опалять горячим дыханием шею.
— А что, если я тебя поцелую? — берешь пальчиками юношу за подбородок, приближаясь и замирая на опасном расстоянии в сантиметр.
— А ты поцелуй, — и ты снова жмуришь глаза, припадая к сочным губам, сминая в нежном, тягучем поцелуе. Осторожно посасываешь нижнюю губку, зарываясь пальчиками во влажные волосы. Языки легонько касаются друг друга, кружа, подобно лопастям мельницы, и ты разрываешь сладкий поцелуй, оставляя легкий чмок на губах парня.
— И... Почему ты все еще в этом облике? — трешь глазки, надеясь, что хвост превратился в ноги.
— Потому, что я в нем навсегда. И ты теперь тоже..
