Кинцунги

Глава 23

Злодеи проникли в USJ и, конечно же, это должно было произойти в тот день, когда Всемогущий решил ослабить свои обязанности преподавателя.

Блядь.

Шота стиснул зубы и приготовился подняться на верхнюю ступеньку лестницы, встав между своими учениками и головорезами внизу. Он не так себе представлял, что этот день пройдет, но когда жизнь была к нему добра? Если бы у большого шута героя номер один действительно хватило приличия, чтобы появиться и выполнить свою чертову работу, тогда Шота смог бы поставить своих учеников в безопасное место в первую очередь, вместо того, чтобы готовиться к тому, чтобы прыгнуть в рой негодяев только для того, чтобы купить у детей какое-то время, чтобы сбежать.

Он сделал спокойный вдох. Шота ненавидел образ мыслей героя-жертвоприношения, который был так нормализован как среди подающих надежды героев, так и среди профи; мертвый герой был никчемным героем. Но в этой сфере работы были времена, когда жертвы были неизбежны, и Шота с радостью отдал бы свою жизнь, если бы это означало защиту его учеников. Он знал, что то, что он собирался сделать, было близким к самоубийству, он полностью понимал, что шанс выйти из этого невредимым был нулевым, но это было решение, которое он уже принял, когда впервые согласился быть классным руководителем 1-А. В UA быть учителем означало гораздо больше, чем просто уделять студентам свое время - это означало отдать им свою жизнь, если это необходимо.

Шота схватился за свое оружие захвата и приготовился к неизбежному. Он отказывался терять проклятых детей.

"Ждать!" Панический голос заставил его заколебаться. «Не стоит сражаться с ними в одиночку, их слишком много! Ваш стиль боя лучше всего подходит для скрытых атак и боя один на один! »

Шота оглянулся через плечо и увидел Мидорию с напряженным телом и руками, сжатыми в кулаки. Он не мог видеть глаза мальчика, поскольку они были скрыты за красными очками, но он был уверен, что они были широко раскрыты от паники. Шота запнулся. Мидория позвал его вслед не из-за страха перед злодеями. Нет, Мидория смотрел на него так же, как Хизаши и Немури всякий раз, когда ему приходилось уходить с особо опасной миссией, безмолвной мольбой вернуться в целости и сохранности. И теперь его ученик одарил его тем же взглядом, заговорил тем же взволнованным тоном.

Мидория не боялся злодеев, он боялся, что Шота не вернется живым.

Тот факт, что его молодой ученик, которому еще не хватило и недели в старшей школе, больше беспокоил Шота, чем его собственная безопасность, был тем, что он, честно говоря, не знал, как смириться. Это, в сочетании с моментом ранее, когда Мидория выкрикнул имя его героя, по-видимому, инстинктивно, вызвало странное чувство фамильярности, которое зажужжало в его груди.