Кинцунги

Глава 25

Изуку в изумлении пошел домой. Каким-то образом ему удалось сесть в правильный поезд и выйти на нужной станции. Когда он вернулся в свою часть города, был еще полдень, поэтому ему не нужно было так сильно беспокоиться о похитителях или головорезах, прячущихся в тени. В его жилом комплексе было тихо, большинство соседей либо работало, либо все еще спало от похмелья. Шаги Изуку эхом разносились по лестнице, когда он поднимался на каждую ступеньку, его левая нога и колено все еще волновались, несмотря на то, что он исцелился.

Было почти дезориентировано знать, что нападение на USJ произошло только этим утром, но казалось, что прошли недели. Время всегда было странным понятием для Изуку, чаще всего оно ускользало так быстро, что он задавался вопросом, есть ли у него причуда манипулирования временем. Были и другие моменты, когда время тянулось так, как будто застряли шестеренки часов.

Изуку в настоящее время имеет дело с первым сценарием. Он открыл дверь своей квартиры-студии и рухнул в кресло за своим маленьким обеденным столом. Он поклялся, что просидел там меньше пяти минут, просто чтобы дать отдых своему ноющему телу, но когда он моргнул, в комнате внезапно стало темнее. Через окно он мог видеть, как солнце садится низко в небо, создавая розово-пурпурный водоворот, как акварель, растекающаяся по бумаге.

Изуку хотел запаниковать из-за потери времени, потому что у него не было воспоминаний о том, как он проводил буквально часы, просто сидя в кресле. Он знал, что не заснул, и не помнил, чтобы ни о чем думал; это было так, как будто его разум только что отключился.

Ему хотелось запаниковать, но он этого не сделал. Он не мог.

Каждое чувство, каждая эмоция, которую он мог испытать, больше не было для него доступно, отброшено и заменено тревожным чувством онемения. Это была знакомая ему отстраненность, на которую он привык полагаться, но на этот раз она была намного более суровой, чем обычно. Изуку чувствовал себя так, как будто его больше не существует, как будто он уже превратился в призрак еще до своей смерти. Атмосфера спокойствия вокруг него была скорее удушающей, чем успокаивающей.

Но разве он не этого хотел? Разве облегчение небытия не причина, по которой он планировал положить конец всему этому?

Изуку потер глаза кулаками. Да, это было то, чего он хотел, но он хотел, чтобы обещание свободы было чувством отсрочки, а не просто мирской задачей без каких-либо эмоций.