Покорись мне.

Глава 8. Полярный лис.

Последние выходные перед началом учёбы прошли весьма странно и в семье Райнхардов. Уже ранним утром, которое наступило после празднования Леона, вся прислуга и все рабы знали о произошедшем на вечеринке и шептались об этом по углам, обмениваясь информацией. Прислуга знала о настроении молодого господина и о том, что кто-то испортил ему день рождения, потому что встречали его с рассветом на пороге в прескверном расположении духа с обморочной лисой на руках, а рабы сразу учуяли по изменившимся феромонам о том, что Юна отдалась хозяину. Всё это породило массу домыслов в мгновение ока и большинство укрепилось во мнении, что это лиса виновата во всём произошедшем, потому что не уследила за своей течкой. Лео же поручил слугам помыть Юну и положить спать в её комнате (да, да, на каждого раба выделялась отдельная комната), а сам отправился к себе с таким лицом, будто явно замышляет что-то ужасное.
- Боже, бедняжка. - пробормотала Лола, набирая горячую воду в ванну. Лиса будет без сознания как минимум до вечера, потому что течка сильно выматывает омег и им нужно восстановление.
- Бедняжка? - удивилась Этель, которая помогала сейчас невинной брюнетке. - Из-за неё же тебя подняли ни свет ни заря, не припомню, чтобы ты любила рано вставать, по крайней мере в те разы, когда я тебя будила. - возможно, это замечание должно было звучать как упрёк или хотя бы иметь капельку любопытства, но такова беда, что диапазон интонаций главной служанки семьи Райнхард почти не имел разнообразия и потому было сложно догадаться что именно имеет ввиду или чувствует в этот момент Этель, только, если спросить её саму об этом.
- Да, терпеть не могу, но ты же знаешь кто именно меня сегодня пробудил ото сна, чтобы я занялась этой работой. - Лола всегда рассказывала о чём угодно выкладываясь на все сто, то есть вкладывая максимум эмоций в повествование. Если событие, о котором она говорит ей нравилось, то девушка сопровождала рассказ хихиканьем, восклицаниями, смехом, если же наоборот, то и эмоции были совершенно противоположными. Эта девятнадцатилетняя оптимистка, словно состояла вся из своих чувств, если она смеялась, то это был тот звонкий и чистый смех, который оставался в памяти навсегда, ну и уж, если она плакала, то казалось, будто в мире нет печальнее горя, что приключилось с ней.
- Неужели сам господин Леон? - это было сложно назвать вопросом, Этель знала ответ и всё равно задала его, чтобы услышать радостное:
- Да! - и последующий переливистых смех самого счастливого человека на данный момент. - Она выглядит такой измождённой, видимо господин настолько хорош... - протянула Лола и мечтательно улыбнулась.
- О чём это ты замечталась? - блондинка на секунду нахмурилась, сдвинув брови к переносице и бросила резкий короткий взгляд на младшую подчинённую.
- Ох, Этель, как будто ты сама не поняла о чём. - лукаво хохотнула брюнетка. Её чёрные волосы были собраны в высокий хвост, но при этом немного завивались, а в сочетании с розовым бантиком, который и держал всю причёску, выглядела Лола как молодая актриса эпохи Мерлин Монро.
- Неужели... - почти повысив голос начала Этель, но тут же поняв, что чуть не перешла границу, спокойнее произнесла: - Неужели, вот, если бы прямо сейчас молодой господин предложил бы тебе провести ночь с ним, ты бы согласилась без раздумий?
- Думаю да. - без утайки весело кивнула Лола, а лицо блондинки на мгновение исказилось от раздражения или отвращения, на что младшая служащая лишь поджала губы и замолкла.
Вся трагедия их редкой совместной работы, по мнению Лолы, заключалась в том, что она раздражала Этель. Девушка это чувствовала, она была уверена в этом. Главной служанке никогда не нравилась через чур эмоциональная подчинённая, каждый раз, когда она слышала смех Лолы, она обычно замирала на мгновение, глядя на младшую служащую таким взором, будто у той дел невпроворот, а она стоит тут и сплетни распускает. Любой сокровенный рассказ или любое признание брюнетки, такое, как сейчас, всегда вызывало волну негодования со стороны Этель, видимо, как размышляла Лола, её начальница хочет, чтобы все были такими же серьёзными, как и она сама, но девушка не желала становится снобом, это претило её мироощущению. Личная же трагедия молодой служанки заключалась в том, что она искренне хотела подружиться с Этель так же, как и со всеми остальными, но, судя по всему, сама Этель этого не желает.

Когда Юна проснулась, было уже утро следующего дня. Девушка открыла глаза и уставилась в потолок совсем не понимая, где она находится. Это была небольшая, уютная комната, по центру которой, изголовьем к стене стояла мягкая двуспальная кровать из красного дерева, справа окно и выход на балкон, слева входная дверь, кофейный столик с креслами, перед кроватью висел телевизор, неподалёку было ещё две двери, одна ведущая в комнату-шкаф, а другая в ванную. Большую часть пола застилал ворсистый ковёр тёмно-пурпурно-розового оттенка, окна и стеклянную дверь балкона закрывали лёгкие шторы из шифона тёмно-алого цвета, вообще весь интерьер был сделан в плавных переходах от тёмного к светлому в палитре красного цвета и при этом не было броских, выделяющихся деталей, всё настолько гармонировало друг с другом, что комната ассоциировалась не с бешеной агрессией и гневом, нет, она наталкивала на мысли о страсти и жажде, о желании и непокорности. Это было то, что видел Леон в Юне. Пока лиса приходила в себя, раздался короткий стук и в комнату заглянула голова Этель.
- Хм, ты очнулась, я сообщу господину. - произнесла она и тут же скрылась.
Через некоторое время постучали вновь, но это был не Леон и не Этель, а, как ни странно, полярный лис - один из рабов. У него были ярко-жёлтые глаза с вертикальными как у Юны зрачками, белые уши и хвост, и серебристые волосы. Часто бывало, что волосы имеют тот же цвет, что и шерсть зверочеловека во втором его, зверином обличии. Парень был одет в белый бархатный костюм с укороченной кофтой, так, чтобы та открывала живот. В руках у него был поднос с едой.
- Привет. - мило улыбнулся он. - Я принёс твой завтрак. Хозяин не может сейчас прийти, он занят. Меня зовут Ананд.
- Юна. - ответила девушка, садясь на кровати, на что гость будто расслабленно выдохнул, словно он боялся отторжения новой знакомой.
- Поешь, тебе надо восстановить силы. - он помог Юне устроится поудобнее и дал ей еду. Так как сейчас утро, то на подносе у девушки была рисовая каша на молоке, два тоста, один с маслом и сыром, другой с ветчиной и сладкий чай. Ананд последний раз посмотрел на лису и собирался уже выйти, как Юна пробормотала:
- Ты не мог бы остаться?
- Зачем? - удивлённо обернулся к ней парень.
- Просто... - тихо ответила девушка.
- М, тебе одиноко сейчас? Понимаю. - кивнул Ананд и сел на одно из кресел. - Есть что бы ты хотела узнать?
Юна кивнула:
- Я же в его особняке сейчас?
- Конечно, раз я здесь. - подтвердил парень, рассмеявшись, а лиса поняла, что это был действительно глупый вопрос, на который её сподвигло странное чувство внутри, чувство покинутости. - Это твоя личная комната, теперь ты будешь жить здесь, у каждого раба есть свои личные покои и когда надо, хозяин сам зовёт нас к себе. - пояснил ей Ананд. Девушка медленно ела кашу и пыталась распутать тот комок эмоций, который образовался у неё внутри. Она не понимала, что в действительности сама ощущает, а что под влиянием прошедшей течки. Скорее всего то самое одиночество ей навязывает сейчас её омежья сущность, ведь глубоко внутри таким нежным созданиям хочется просыпаться после течки рядом с тем, с кем они её провели, но скоро это должно пройти. То, как Юна сама относится к потере девственности... Ну что она может? Лиса понимала, что обстоятельства складывались не в её пользу, было бы хуже, если бы её изнасиловало несколько альф, а так всё обошлось даже очень хорошо, Леон был нежен и осторожен. Тут, в глубине души у девушки вспыхнула злость, она не понимала с какого перепугу вообще всё это приключилось, для её цикла было ещё рано. Заметив, как Юна то хмурится, то становится печальной, Ананд поспешил заверить: - Не стоит так беспокоится, как только раб получает свою комнату, хозяин про него почти забывает. - лиса уставилась на него не то в шоке, не то в ступоре и парень виновато хохотнул: - Или ты, наоборот, хочешь проводить с ним больше времени? Просто при первой нашей встрече ты не выглядела счастливой.
- А, да нет, не парься, мне абсолютно всё равно. - отмахнулась девушка. Хотя сама она была в этом не уверена, в ней боролась злая усмешка, которая утверждала, что была права, намекая Юне, что ему нужен от неё только секс и полная безразличность, которая с самого начала не рассчитывала на что-то большее.
- Ну и хорошо. Мы можем быть друзьями? - неуверенно поинтересовался Ананд.
- Конечно. - кивнула лиса. - Тебе идёт белый.
- Спасибо, хозяин тоже так считает. А для тебя он видимо выбрал более яркий цвет.
- Он не отличается оригинальностью. - бросила Юна.
- Ну, зачем ты так. Слушай, хозяин хороший человек, просто немного беспечный, поговори с любым из его рабов, каждый скажет тебе, что благодарен ему за такое обращение.
- Какое? - вздёрнула брови Юна. - Будь он действительно таким прекрасным, разве завёл бы столько рабов? - лиса вдруг сама ощутила, как та непонятная даже ей самой ненависть к аристократам вдруг стала приобретать форму, преобразовываться в слова, которые она теперь может высказать: - Сколько сейчас в этом поместье душ, которые каждую ночь, каждый час мечтают о том, чтобы хозяин удостоил их вниманием? Скольких он одаривает абсолютно безнадёжной надеждой, разбивая их сердца каждый раз, когда проходит мимо, даже не глянув в их сторону? Каждый здесь обречён наблюдать, как он уходит в прошлое, невольно освобождая место новой игрушке.
Ананд смотрел на Юну с доброй улыбкой, как обычно старые бабушки и дедушки смотрят на своих внуков:
- Ты ещё такая маленькая, в тебе столько огня. - не без доли восхищения произнёс парень.
- Я не маленькая. - пробурчала лиса.
- Да ну? - усмехнулся Ананд. - Сколько тебе?
- Шестнадцать. А тебе?
- Двадцать.
- Недалеко ушёл!
- Ха-ха-ха, да-а-а, - протянул лис. - но я многое прошёл.
- Все мы прошли через один и тот же путь, из рабовладельческой лавки в дом хозяина.
- Да, но... - на лице Ананда всё ещё держалась добрая улыбка, но в жёлтых глазах где-то глубоко засела горечь, вмиг изменившая весь образ парня, сделав его неожиданно трагичным. - Ты слышала что-нибудь о вторичных рынках рабов?
- Что? - как и предполагал лис, Юна и не знала, что это.
- Туда попадает второсортный товар, такие рабы, которых выкинули хозяева. Обычно там уже покупают людей для работы, а не развлечения, я был там, мне было восемнадцать, когда пришёл хозяин. Я помню, что этот странный человек долго ругался со своим отцом на мой счёт, мне тогда было всё равно, что происходит вокруг и я их даже не слушал и не вникал зачем я сдался этому богатому мальчику. Но, он победил в споре с отцом и меня купили. Потом я прошёл длиннейший медосмотр и стал первым рабом нашего хозяина. Другими словами, мне есть с кем сравнивать.
- Ты был самым первым?
- Да. Сейчас ты семнадцатая.
- Что?! За два года столько?! - Юна чуть не подавилась, а Ананд рассмеялся. Вообще, когда лиса в начале разговора задавалась вопросом «сколько рабов», она рассчитывала, что у него их восемь, все те, кого она видела при первом появлении в поместье.
- Ну, хозяин любит секс, что поделать. В общем, я хочу тебе сказать, что, как человек, оказавшийся на вторичном рынке, я был в глубокой депрессии, из которой меня вытащил наш хозяин.
- Я так понимаю, ты его боготворишь?
- Да. - без утайки кивнул Ананд.
- А, что ты знаешь о СИБ? - решила поинтересоваться Юна, раз он самый старший раб Леона, не в плане возраста, но в плане присутствия в этом доме, то явно должен знать.
- СИБ? - Ананд насторожился. -А зачем тебе?
- Он хочет взять меня на СИБ.
- Плохо. - пробормотал лис.
- Плохо?
- Хоть хозяин и не такой, как остальные, он всё же аристократ, а мы - его игрушки. - парень бубнил это себе под нос, но тут посмотрел на Юну и кивнул: - Ты ешь, ешь, я расскажу, что такое СИБ, ты должна быть морально готова.

Вечером, когда Юна стояла и смотрела с балкона на закат, размышляя обо всём, что поведал ей сегодня Ананд, к ней заглянул Леон, которого она, к слову, не ждала.
- Как дела? - спросил хозяин.
- Нормально. - коротко ответила лиса. В её памяти невольно всплыли похвальные слова полярного лиса в адрес молодого господина, и девушка фыркнула сама себе.
- А как комната? Со временем тут появится больше вещей по твоему вкусу.
Юна молча кивнула, но спустя какое-то время добавила:
- Спасибо.
Леон подошёл к ней со спины и обнял, обхватывая талию.
- Я сегодня весь день разбирался с управлением клуба, мы нашли причину того, что случилось. - начал парень и лиса заинтересовалась. - Деврон, мой не очень хороший знакомый подослал в толпу альфу с гоном, который спровоцировал течку у омег и как цепную реакцию гон у других альф. Это было видно по камерам наблюдения. Завтра ты пойдёшь в школу вместе со мной, мы устроили тебя в класс «би», будешь учится, там же учится и Деврон, сможешь лично его на перемене побить, разрешаю.
Неожиданно для себя самой и для хозяина, девушка засмеялась, ей нравилась эта затея, но тут же она вспомнила зачем вообще ей нужно обучаться и замолкла.
- Странная ты сегодня. - пробормотал Леон. - Но уже ведёшь себя лучше. - с этими словами он поцеловал девушку в щёку и показал то, что оказывается зажимал в ладони. Там было серебряное двойное кольцо, которое надевалось на основную и среднюю фаланги пальца, по сути, это были два кольца, соединенные между собой. Они были инкрустированы миниатюрными аметистами, как звёздами, но тем не менее имелся и рисунок - маленькие лисы, которые почему-то ходили на двух лапах. - Это за Селену. - хохотнул парень.
- Но, я думала то, что я сделала, это плохо.
- Нет, так и надо. - помотал головой Леон. - Ну, в меру конечно, без глупых оскорблений, веди себя достойно, будь такой, какая ты есть, слушай только меня. Им не будет нравится, но я всегда буду рядом, чтобы тебя защитить.
- Полтора месяца. - выдала Юна.
- Что? - не понял парень.
- Мне осталось жить полтора месяца.
- Да ну? - усмехнулся он.
- До твоего СИБ.
- А... Да там не так всё страшно, не волнуйся. Завтра надо будет рано встать, так что не сиди допоздна. - Лео ещё раз чмокнул лису в щёку и ушёл.
Юна стояла неподвижно и не могла унять в себе этот бушующий гнев, знал бы хоть кто-нибудь как ей это всё неприятно.