Каждый раз открывая кому-то свое сердце, нельзя быть полностью уверенным в том, что его не вырвут из груди, безжалостно растоптав. Что кровь из него не разольется по полу, пачкая руки и обжигая горячей алой жидкостью; что солёные слезы не прожгут дорожки на лице, а душа не издаст последний вздох перед тем, как хлопнут двери.
Но он всё же совершил эту ошибку, слепо подарив сердце. Это риск, который ощущался началом весны: тёплом после холода, мартовским поводом бежать домой сломя голову, просыпаться от шепота, чувствуя, как тает душа.
Её глаза заменяли ему солнце, какое грело в своих руках, заставляя таять от своих нежный прикосновений и поцелуев. Все строчки он посвятил ей, сохранил её любовь в себе, сгорал каждый раз, как последний, и всё из-за неё.
И свою весну он назвал ею.
Но тепло всегда прерывается холодными ветрами. Вот и его тепло, пусть такое долгое и ласковое, но закончилось.
Оборвалось резко. Он шёл по тонкому льду, какой с громким хрустом всё же треснул, окуная тело в болезненно-ледяную воду, перекрывая кислород и сковывая движения, а течение уносило его всё дальше и дальше, и как бы он не пытался проломить эту хрупкую кромку, она не поддавалась слабым рукам, заковав в вечные льда.
Так происходит даже с теми, кто всегда прятал свое сердце глубоко внутри, боясь боли. Но стоило ощущтить сильный жар, оно само билось в груди так сильно, будто хотя выпрыгнуть ей в руки, раскрошив ребра. Однако теперь бедное сердечко, что радостно билось от одного вида её блестящих глаз, лежало внутри деревянного ящика, в какой его прочно и надолго заколотили железными гвоздями.
Ему пришлось поступить так. Он не хотел, он сопротивлялся и кричал, но его руки прочно скованы теми, над кем он не властен. Потому теперь его квартира, его убежище и самое родное место, превратилось в самый настоящий ад.
Просыпаться от ночных кошмаров он больше не в силах, а засыпать ещё тажелее: только закрыв глаза, он видит в темноте её ангельскую улыбку, от чего горло сжимают железные шипы, мешая дышать.
В нос бил сырой и душный запах квартиры, окна какой были закрыты и завешаны, кажется, уже несколько месяцев. Если бы не друзья, он бы забывал даже платить за свет и воду.
Душ работал всего раз в неделю, и то через силу. Каждый раз снимая с себя грязную одежду, он не чувствует себя в безопасности, от чего тело трясётся, а ноги перестают держать, роняя тело на холодную плитку. Холодная вода или наоборот, обжигающий кипяток - неважно. Он сидит под струёй больше часа, не в силах заставить себя встать и выйти, просто не хочет и не может.
Кухня тоже гиблое место. Раньше это была его любимая комната, он очень любил готовить и делал это очень хорошо, но теперь и салфетки в руке не удержит. Каждая, абсолютно любая вещь в доме напоминает ему её. Ту, которая готовила на этой проклятой кухне, спала в его постели, не давала проходу в ванну из-за своих вещей, украшала дом одним своим присутствием. Теперь он пуст, даже любимых домашних животных он отдал матери, потому что не смог бы ухаживать за ними. Ему бы для начала себя не угробить...
- Минхо, ты же понимаешь, что это никуда не годится? - сожалеюще спрашивает Чан, сидя за столом напротив его.
То, что Чану удалось войти в квартиру этого бедолаги, просто чудо. Ведь его лучший друг, любимец миллионов и усердный работник уже как несколько месяцев взял перерыв в деятельности и будто растворился.
Его соц сети пусты, телефон недоступен, а любые попытки поговорить заканчивались ссорами.
- Опять отчитывать меня пришел? - еле слышно промямлит Минхо.
Он даже не хотел слушать старшего. Сидел на стуле поджав ноги под себя и что-то старался оторвать от кожи пальцев. Даже его руки, сильные и нежные, стали грубыми, покрылись трещинами и царапинами. Всё было очень печально.
- Нет, я хочу помочь тебе.
- Ты мне не поможешь.
- Да? Тогда я хотя бы попытаюсь.
- Пытайся, удачи тебе.
Чан устало вздыхает, успокаивающе массируя виски. С Минхо стало просто невозможно говорить, но нужно было что-то делать.
- Минхо, как ты думаешь, если бы она узнала, что ты так страдаешь после её ухода, она бы была рада?
- Она не сама ушла! - вдруг крикнет Ли, вцепившись руками в край стола. - Её отняли у меня! Тот, кто суёт свой нос не в свое дело должен был уйти, а не она! Она никому не мешала, а вы взяли и лишили меня самого дорогого! Просто так, ни за что!
- Она грубила тебя!
- Она любила меня! - продолжает кричать несчастный, проливая слезы на деревянный стол. - Что бы ни говорил тот идиот, мы не делали ничего плохого! Она делала меня счастливым, она всегда была со мной, она была рядом тогда, когда всем было плевать на меня и мои чувства! А теперь на меня снова наплевали, но при этом воткнув нож в спину!
- Минхо, ты же айдол, ты не можешь отдавать себя чувствам, - тихо вздохнул Чан, осознавая, что его слова звучат на самом деле дико, но они были абсолютной правдой.
- Я любил и хотел быть любимым, Чан, - дрожащим голосом продолжает Ли, - А у меня забрали и это. Забрали всё, до ниточки, даже самое простое.
- Если бы у тебя была воля, ты бы себе не позволил влюбляться.
- Но я позволил. Позволил и не жалел, потому что наконец-то почувствовал себя нужным. Думаешь, я не пытался забыть её? Я не пытался не звонить ей, я не хотел полюбить другую? Хотел, чертовски хотел. Но только я выхожу за двери, ноги сами ведут меня к её дому, а у неё окна закрыты. Она уехала, ты знал? Кто теперь у меня остался?
- Минхо, наши фанаты всегда поддерживают тебя, ты не один. У тебя есть мы, но ты сам отталкиваешь нас.
- Фанаты? Какие фанаты, Чан? Те, кто пускает о нас слухи, ненавидят за то, что посмотрели в их сторону как-то неправильно, кто желает смерти? Мне рассчитывать на их помощь?
- Нет, что ты вообще такое говоришь? Есть те, которые всегда готовы помочь нам. Тебе станет легче, если ты доверишься нам.
- Мне станет легче, когда кампания отъебется от меня и я верну её.
Это была последняя фраза перед тем, как дверь в комнату громко хлопнула и точно бы уже не открылась.
______________________________________
Скоро 2 Часть ✋
