Луна и грош Сомерсет Моэм

22

Обосновавшись в Париже,  я  начал  писать  пьесу.  Жизнь  я  вел  очень
размеренную, по утрам работал, а днем бродил в Люксембургском саду или  же
шатался по улицам. Долгие часы я проводил в Лувре, приветливейшей из  всех
галерей на свете и всегда влекущей к раздумью, или же торчал у  букинистов
на набережных, перелистывая старые книги, которые  не  думал  покупать.  Я
прочитывал страничку то тут, то там, затем  шел  дальше  и  таким  образом
просмотрел множество книг,  с  которыми  мне  и  не  хотелось  знакомиться
подробнее. По вечерам я навещал друзей. Частенько  заходил  к  Стревам  и,
случалось, делил с ними их скромный  ужин.  Дирк  Стрев  похвалялся  своим
искусством приготовлять итальянские  блюда,  и  надо  сознаться,  что  его
spaghetti  [макароны  (итал.)]  значительно  превосходили   его   картины.
Поистине то было королевское пиршество, когда в огромной миске  он  вносил
макароны, щедро пропитанные томатом, и  мы  ели  их  с  чудесным  домашним
хлебом, запивая красным вином. Я ближе узнал Бланш Стрев, и,  может  быть,
потому,  что  я  англичанин,   а   она   редко   встречалась   со   своими
соотечественниками, ее,  видимо,  всегда  радовал  мой  приход.  Она  была
приветлива, проста в обращении, хотя по большей  части  молчалива,  и,  не
знаю почему, мне казалось, что на сердце у нее  какая-то  тайна.  Впрочем,
может быть, это была  всего  лишь  врожденная  сдержанность,  подчеркнутая
болтливой откровенностью мужа. Дирк  ни  о  чем  не  умел  молчать.  Самые
интимные  вопросы  он  обсуждал  без   малейшего   стеснения.   Жена   его
конфузилась, но только раз я заметил, что она  вышла  из  себя,  когда  он
пожелал во что бы то ни стало сообщить мне,  что  принял  слабительное,  и
пустился  в  длинный  и  весьма  натуралистический   рассказ.   Абсолютная
серьезность, с  которой  он  повествовал  о  своей  беде,  заставила  меня
покатываться со смеху, а миссис Стрев окончательно смешалась.
   - Не понимаю, что за охота строить из себя дурачка! - воскликнула она.
   Когда он увидел, что она сердится, его круглые глаза стали еще круглее,
а брови взметнулись.
   - Душенька моя,  ты  недовольна?  Никогда  больше  не  стану  принимать
слабительного. Это из-за разлития желчи. Сидячий образ жизни. Надо  больше
двигаться. Подумать только, что три дня у меня не было...
   - Бога ради, придержи свой язык, - перебила она мужа со слезами  досады
на глазах.
   Лицо его вытянулось, губы  надулись,  как  у  наказанного  ребенка.  Он
бросил на меня умоляющий взгляд,  взывая  о  помощи,  но  я,  не  в  силах
совладать с собой, корчился от смеха.
   Однажды мы зашли к торговцу картинами,  в  лавке  которого,  по  словам
Стрева, находились две или три вещи Стрикленда, но хозяин сообщил нам, что
Стрикленд на днях забрал их. Почему - неизвестно.
   - По правде сказать, я не очень-то  огорчаюсь.  Я  взял  их  только  из
любезности, мсье Стрев, и, конечно, пообещал продать, если удастся,  хотя,
ей-богу... - он пожал плечами, - я, конечно, стараюсь поддерживать молодых
художников, но тут voyons [право же (франц.)], мсье Стрев, вы сами знаете,
таланта ни на грош.
   - Даю вам честное слово, нет в наши  дни  более  даровитого  художника.
Помяните мое слово, вы упускаете выгодное дело. Придет  время,  когда  эти
картины будут стоить дороже всех, что имеются у  вас  в  лавке.  Вспомните
Моне, которому не удавалось сбыть свои вещи за сотню  франков.  А  сколько
они стоят теперь?
   - Правильно, но десятки художников не хуже Моне  не  могли  сбыть  свои
картины, которые и теперь ничего не стоят.  Что  тут  можно  знать?  Разве
успех дается по заслугам? Вздор. Du reste [к тому же (франц.)],  надо  еще
доказать, что этот ваш приятель достоин успеха.  Кроме  вас,  мсье  Стрев,
никто этого не считает.
   - А как вы в таком случае определяете, кто его достоин? - спросил Дирк,
красный от гнева.
   - Только одним способом - по успеху.
   - Филистер! - крикнул Дирк.
   - А вы вспомните великих художников прошлого -  Рафаэля,  Микеланджело,
Энгра, Делакруа - все они имели успех.
   - Пойдем, - оборотился ко мне Стрев, - или я убью этого человека.