56

442 3 0
                                    

Прошло еще года два, может быть,  и  три,  ибо  время  на  Таити  течет
незаметно, и нелегко вести ему счет, когда к доктору Кутра  пришла  весть,
что Стрикленд умирает. Ата остановила почтовую повозку на дороге в Папеэте
и умолила возницу заехать к доктору.  Но  доктора  не  оказалось  дома,  и
печальная весть дошла до него только вечером. Ехать в  такой  поздний  час
было немыслимо, и доктор пустился в дорогу следующим утром на рассвете. Он
доехал до Таравао и в последний раз прошел пешком семь километров до  дома
Аты. Тропинка заросла, по ней явно никто не ходил в последние  годы.  Идти
было  трудно.  Он  то  шел,  спотыкаясь,  по  высохшему  руслу  ручья,  то
продирался сквозь заросли колючего кустарника, чтобы обойти осиные гнезда,
свисавшие с деревьев над  его  головой,  ему  приходилось  карабкаться  на
скалы. Вокруг стояла мертвая тишина.
   У доктора вырвался вздох облегчения, когда он наконец увидел  маленький
некрашеный домишко, теперь обветшавший и грязный; но и возле  дома  царила
та же  нестерпимая  тишина.  Он  подошел  поближе,  и  маленький  мальчик,
беспечно игравший на солнцепеке, испуганно шарахнулся  от  него,  -  здесь
любой незнакомец был враг. Доктору показалось, однако, что ребенок  следит
за ним из-за ствола пальмы. Дверь на веранду стояла настежь. Он крикнул  -
никто не отозвался. Он вошел. Постучался, но и на этот раз ответа не было.
Он нажал ручку второй двери и открыл ее. От зловония, которым  пахнуло  на
него, ему сделалось дурно. Он прижал платок к носу и заставил себя войти в
комнату. Она тонула в полумраке, и после  яркого  солнечного  света  он  в
первую минуту ничего не видел. Потом он  вздрогнул.  Он  не  понимал,  где
находится.  Какой-то  сказочный  мир  окружал  его.  Ему  смутно   чудился
девственный лес, в котором  обнаженные  люди  расхаживали  под  деревьями.
Потом он понял, что это так расписаны стены.
   - Mon Dieu, неужто у меня солнечный удар, - пробормотал доктор.
   Легкое движение в комнате привлекло его внимание, и он увидел Ату.  Она
лежала на полу и тихо плакала.
   - Ата, - позвал он, - Ата!
   Она не подняла головы. Его опять затошнило от омерзительного запаха,  и
он закурил сигару. Глаза его  привыкли  к  темноте,  и  страшное  волнение
овладело им, когда он всмотрелся в расписанные стены. Он ничего не понимал
в живописи, но здесь было что-то такое,  что  потрясло  его.  От  пола  до
потолка стены покрывала странная и сложная  по  композиции  живопись.  Она
была неописуемо чудесна и таинственна. У доктора захватило  дух.  Чувства,
поднявшиеся в  его  сердце,  не  поддавались  ни  пониманию,  ни  анализу.
Благоговейный  восторг  наполнил  его  душу,  восторг  человека,  видящего
сотворение мира. Это было нечто великое, чувственное и страстное; и  в  то
же время это было страшно, он даже испугался. Казалось, это сделано руками
человека, который проник в скрытые глубины природы и там  открыл  тайны  -
прекрасные и  пугающие.  Руками  человека,  познавшего  то,  что  человеку
познать не дозволено. Это было нечто первобытное и ужасное. Более  того  -
нечеловеческое. Доктор невольно подумал о черной магии. Это было прекрасно
и бесстыдно.
   - Бог мой, он гений!
   Эти слова вырвались у доктора помимо его воли.
   Затем его взгляд упал на груду циновок в углу, он приблизился и  увидел
то страшное, изувеченное,  безобразное,  что  когда-то  было  Стриклендом.
Стрикленд был мертв. Доктор  Кутра  взял  себя  в  руки  и  склонился  над
изуродованным трупом. Но тут же вздрогнул, сердце  его  на  миг  перестало
биться от ужаса: кто-то стоял за ним! Это была Ата. Он не слышал, как  она
подошла. Она стояла рядом и смотрела на то же, на что смотрел он.
   - Господи ты боже мой, мои нервы никуда не годятся. Вы меня  до  смерти
напугали. - Он еще раз бросил взгляд на  жалкие  останки  того,  что  было
человеком, и вдруг отшатнулся.
   - Он был слеп?
   - Да, он ослеп уже год назад.

Луна и грош Сомерсет МоэмМесто, где живут истории. Откройте их для себя