40

540 3 0
                                    

Занятый своими собственными делами, я целый месяц не  встречал  никого,
кто бы мог напомнить мне об этой прискорбной  истории,  и  постепенно  она
выветрилась у меня из головы. Но в один прекрасный день,  когда  я  спешил
куда-то, на улице со мною поравнялся Стрикленд. Вид его  напомнил  мне  об
ужасе, который я так охотно забыл, и я внезапно почувствовал отвращение  к
виновнику всего этого. Кивнув ему - не поклониться было бы ребячеством,  -
я ускорил шаг, но через минуту почувствовал, что меня трогают за плечо.
   - Вы очень торопитесь? - добродушно осведомился Стрикленд.
   Характерная его черта: он сердечно обходился с теми, кто не желал с ним
встречаться, а мой холодный кивок не оставлял в том ни малейшего сомнения.
   - Да, - сухо ответил я.
   - Я немного провожу вас, - сказал он.
   - Зачем?
   - Чтобы насладиться вашим обществом.
   Я смолчал, и он тоже молча пошел рядом со мною. Так мы шли, наверное, с
четверть мили. Положение становилось комическим. Но мы как  раз  оказались
возле магазина канцелярских товаров, и я решил: может же мне  понадобиться
бумага. Это был хороший предлог, чтобы отделаться от него.
   - Мне сюда, - сказал я, - всего хорошего.
   - Я вас подожду.
   Я пожал плечами и вошел в магазин. Но тут же подумал,  что  французская
бумага никуда не годится и что, раз уж моя хитрость не удалась,  не  стоит
покупать ненужные вещи. Я спросил что-то, чего мне заведомо не могли дать,
и вышел на улицу.
   - Ну как, купили то, что хотели?
   - Нет.
   Мы опять молча зашагали вперед и вышли на площадь, в которую  вливалось
несколько улиц. Я остановился и спросил:
   - Вам куда?
   - Туда, куда и вам, - улыбнулся он.
   - Я иду домой.
   - Я зайду к вам выкурить трубку.
   - По-моему, вам следовало бы подождать приглашения, -  холодно  отвечал
я.
   - Конечно, будь у меня надежда получить его.
   - Видите вы вон ту стену? - спросил я.
   - Вижу.
   - В таком случае, я полагаю, вы должны видеть и  то,  что  я  не  желаю
вашего общества.
   - Признаюсь, я уже подозревал это.
   Я не выдержал и фыркнул. Беда моя в  том,  что  я  не  умею  ненавидеть
людей, которые заставляют меня смеяться. Но я тут же взял себя в руки.
   - Вы гнусный тип. Более мерзкой скотины я, по счастью, в жизни  еще  не
встречал. Зачем вам нужен человек, который не терпит и презирает вас?
   - А почему вы, голубчик мой, полагаете, что я интересуюсь вашим мнением
обо мне?
   - Черт возьми, - сказал я злобно, ибо у меня уже мелькнула  мысль,  что
доводы, которые я привел, не делают мне чести, - я  просто  вас  знать  не
желаю.
   - Боитесь, как бы я вас не испортил?
   Откровенно говоря, я почувствовал себя смешным. Он  искоса  смотрел  на
меня с сардонической улыбкой, и мне под этим взглядом стало не по себе.
   - Вам, видно, сейчас туго приходится, - нахально заметил я.
   - Я был бы отъявленным болваном, если бы надеялся взять у вас взаймы.
   - Видно, здорово вас скрутило, если уж вы начинаете льстить.
   Он осклабился:
   - А все равно я вам нравлюсь, потому что нет-нет да  и  даю  вам  повод
сострить.
   Я закусил губу, чтобы не расхохотаться. Он высказал роковую истину. Мне
нравятся люди пусть дурные, но которые за словом в карман не лезут. Я  уже
ясно почувствовал, что  только  усилием  воли  могу  поддерживать  в  себе
ненависть к Стрикленду. Я сокрушался о своей моральной неустойчивости,  но
знал, что мое порицание Стрикленда смахивает на позу,  и  уж  если  я  это
знал, то он, со своим безошибочным чутьем, знал  и  подавно.  Конечно,  он
подсмеивался надо мной. Я не стал возражать ему и  попытался  спасти  свое
достоинство гробовым молчанием и пожатием плеч.

Луна и грош Сомерсет МоэмМесто, где живут истории. Откройте их для себя