28

545 5 0
                                    

Неделю спустя все выяснилось. На скорую руку пообедав  в  ресторане,  я
вернулся домой и сел читать в своей маленькой гостиной. Часов около десяти
вечера в передней раздался надтреснутый звон колокольчика. Я открыл дверь.
Передо мной стоял Стрев.
   - Можно к тебе?
   На полутемной лестнице я толком не разглядел его, но в голосе его  было
что-то странное. Не знай я, что он трезвенник, я бы подумал, что он  пьян.
Я провел его в гостиную и усадил в кресло.
   - Слава богу, наконец-то я тебя застал! - воскликнул он.
   - А в чем дело? - спросил я, удивленный такой горячностью.
   Только сейчас я его разглядел.  Всегда  очень  тщательно  одетый,  Дирк
выглядел растерзанным и даже неопрятным. Я улыбнулся, решив, что он  выпил
лишнего, и уже хотел над ним подшутить!
   - Я не знал куда деваться, - выпалил он. - Я уже приходил сюда, но тебя
не было дома.
   - Я сегодня поздно обедал.
   Теперь я понял, что не хмель привел Дирка в такое состояние. Лицо  его,
обычно такое розовое, пошло багровыми пятнами. Руки тряслись.
   - Что с тобой? - спросил я.
   - От меня ушла жена.
   Он с трудом выговорил эти слова, задохнулся, и  слезы  потекли  по  его
круглым щекам. Я не знал, что сказать.  Первая  моя  мысль  была,  что  ее
терпение лопнуло, и, возмущенная  циническим  поведением  Стрикленда,  она
потребовала, чтобы Дирк выгнал его. Я знал, на какие вспышки она способна,
несмотря на свое внешнее спокойствие. И если Стрев  не  согласился  на  ее
требование, она могла выбежать из мастерской, клянясь  никогда  больше  не
возвращаться. Впрочем, бедняга  был  в  таком  отчаянии,  что  я  даже  не
улыбнулся.
   - Да не убивайся ты так,  дружище.  Она  вернется.  Нельзя  же  всерьез
принимать слова, которые женщина говорит в запальчивости.
   - Ты не понимаешь... Она влюбилась в Стрикленда.
   - Что-о?! - Я был ошеломлен, но едва смысл его слов дошел до меня,  как
я понял, что это вздор. - Какую чепуху ты несешь. Уж не приревновал ли  ты
ее к Стрикленду? - Я готов был рассмеяться. - Ты знаешь не хуже меня,  что
она его не выносит.
   - Ничего ты не понимаешь, - простонал он.
   - Ты истеричный осел, - нетерпеливо крикнул я.  -  Пойдем-ка,  я  напою
тебя виски с содовой, и у тебя легче станет на душе.
   Мне подумалось, что по той или иной причине - а ведь  один  бог  знает,
как изобретателен человек по части самоистязания, -  Дирк  забрал  себе  в
голову,  что  его  жене  нравится  Стрикленд,  и,  со  своей  удивительной
способностью высказываться не к месту, он оскорбил ее, а  она,  чтобы  ему
отплатить, притворилась, будто его подозрения основательны.
   - Вот что, - сказал я, - пойдем сейчас к тебе. Раз уж ты заварил  кашу,
так ты ее и расхлебывай. Твоя жена, по-моему, женщина незлопамятная.
   - Но как же я туда пойду? - устало отозвался Дирк. - Ведь они там. Я им
оставил мастерскую.
   - Значит, не жена ушла от тебя, а ты ушел от жены?
   - Ради бога, не говори так!
   Я все еще не принимал его слова всерьез, ни на минуту не веря тому, что
он сказал. Однако Дирк был вне себя от горя.
   - Ты ведь пришел поделиться со мной, так расскажи все по порядку.
   - Сегодня я почувствовал, что больше не выдержу. Я  сказал  Стрикленду,
что, по-моему, он уже вполне здоров и может возвратиться домой. Мастерская
нужна мне самому.
   - Кроме Стрикленда, на свете, верно, нет человека, которому нужно  было
бы это говорить, - заметил я. - Ну и что же он?
   - Он усмехнулся. Ты же знаешь его манеру  усмехаться  так,  что  другой
чувствует себя набитым дураком. И сказал, что уйдет немедленно.  Он  начал
собирать свои вещи - помнишь, я взял из его комнаты  все,  что  могло  ему
понадобиться. Потом спросил у Бланш бумаги и веревку.
   Стрев запнулся, он прерывисто дышал и, казалось, был близок к обмороку.
Признаться, я не это ожидал от него услышать.
   - Бланш, очень бледная, все ему принесла. Он не сказал ни  слова.  Стал
что-то насвистывать и увязал вещи. На нас не обращал никакого внимания.  А
глаза - насмешливые. Ты не можешь себе представить, как у меня было тяжело
на сердце. Мне казалось, сейчас случится что-то страшное, и я  жалел,  что
заговорил с ним. Он оглянулся, стал искать шляпу. Тут она сказала:  "Дирк,
я ухожу  со  Стриклендом.  Я  не  могу  больше  жить  с  тобой".  Я  хотел
заговорить, но слова не шли у  меня  с  языка.  Стрикленд  молчал.  Только
насвистывал, словно все это его не касалось.
   Стрев опять запнулся и вытер пот с лица. Я молчал. Теперь я  уже  верил
ему и был потрясен, но все равно ничего не понимал.
   Затем он рассказал мне - голос у него при  этом  срывался  и  по  щекам
текли  слезы,  -  как  он  бросился  к  жене,  хотел  обнять  ее,  но  она
отшатнулась, умоляя не прикасаться к  ней.  Он  заклинал  ее  не  уходить.
Говорил, как страстно ее любит, старался воскресить в ее памяти счастливые
дни и то обожание, которым он окружал ее, твердил, что не сердится на  нее
и ни в чем ее не упрекает.
   - Пожалуйста, Дирк, дай мне спокойно уйти, -  сказала  она  наконец.  -
Разве ты не понимаешь, что я люблю Стрикленда? Я пойду за ним куда угодно.
   - Но ведь ты никогда не будешь счастлива с ним. Останься ради своего же
блага. Ты не знаешь, что тебя ждет.
   - Это твоя вина. Ты настоял на том, чтобы привести его сюда.
   Тогда он бросился к Стрикленду.
   - Сжальтесь над ней, - умолял он. - Не допускайте ее до этого безумия.
   - Она вольна поступать как ей заблагорассудится, - отвечал Стрикленд. -
Я не принуждаю ее идти со мной.
   - Мой выбор сделан, - глухим голосом сказала Бланш.
   Оскорбительное  спокойствие  Стрикленда  отняло   у   Дирка   последнее
самообладание. В слепой ярости, уже не понимая, что делает, он бросился на
Стрикленда. Стрикленд, захваченный врасплох, покачнулся, но он  был  очень
силен, даже после болезни, и Дирк в мгновение ока - как это случилось,  он
не понял, - очутился на полу.
   - Смешной вы человечишка, - сказал Стрикленд.
   Стрев поднялся. Жена его все это  время  оставалась  спокойной,  и  его
унижение стало еще нестерпимее  оттого,  что  он  оказался  смешным  в  ее
глазах. Очки соскочили у него во время борьбы, и  он  беспомощно  озирался
вокруг. Она подняла их и молча подала ему. Внезапно  он  почувствовал  всю
глубину своего несчастья и, сознавая,  как  он  смешон  и  жалок,  все  же
заплакал в голос. Он закрыл лицо руками. Те двое молча смотрели на него  и
не двигались с места.
   - Любимая моя, - простонал он наконец,  -  как  ты  можешь  быть  такой
жестокой!
   - Я ничего не могу с собой поделать, Дирк, - отвечала она.
   - Я боготворил тебя, как никто никогда не боготворил женщину. Если я  в
чем-нибудь провинился перед тобой, почему ты не  сказала,  я  бы  загладил
свою вину. Я делал для тебя все, что мог.
   Она не отвечала, лицо у  нее  стало  каменное,  он  видел,  что  только
докучает ей. Она надела пальто, шляпу и двинулась к двери. Дирк понял: еще
мгновение - и она уйдет. Он ринулся к ней, схватил ее руки, упал перед нею
на колени; чувство собственного достоинства окончательно его оставило.
   - Не уходи, моя родная. Я не могу жить без тебя!  Я  покончу  с  собой!
Если я чем-нибудь тебя обидел, умоляю тебя, прости!  Дай  мне  возможность
заслужить прощение. Я сделаю все, все, чтобы ты была счастлива!
   - Встань, Дирк! Не строй из себя шута.
   Шатаясь, он поднялся, но все не имел сил отпустить ее.
   - Куда ты пойдешь! - торопливо заговорил  он.  -  Ты  не  представляешь
себе, как живет Стрикленд. Ты не можешь там жить. Это было бы ужасно.
   - Если мне это все равно, то чего же тебе волноваться?
   - Подожди минуту. Я должен сказать... Ты не можешь мне запретить...
   - Зачем? Я решилась. Что бы ты ни сказал, я не переменю своего решения.
   Он всхлипнул и, словно унимая боль, схватился рукою за сердце.
   - Я не  прошу  тебя  перерешать,  но  только  выслушай  меня.  Это  моя
последняя просьба. Не отказывай мне.
   Она остановилась и посмотрела на него своим задумчивым взглядом, теперь
таким отчужденным и холодным, отошла от двери и встала у шкафа.
   - Я тебя слушаю.
   Стрев сделал неимоверное усилие, чтобы взять себя в руки.
   - Будь же хоть немного благоразумной. Ты не  можешь  жить  воздухом.  У
Стрикленда гроша нет за душой.
   - Я знаю.
   - Ты будешь терпеть страшные лишения. Знаешь, почему он  так  долго  не
поправлялся? Он ведь голодал невесть сколько времени.
   - Я буду зарабатывать для него.
   - Чем?
   - Не знаю. Что-нибудь придумаю.
   Страшная мысль промелькнула в голове у бедняги, он вздрогнул.
   - Ты, наверно, с ума сошла. Что с тобою делается?
   Она пожала плечами.
   - Мне можно теперь идти?
   - Погоди еще секунду.
   Он обвел взглядом мастерскую. Он любил ее, потому что присутствие Бланш
делало все вокруг приветливым и уютным; на мгновение закрыл  глаза,  снова
открыл их и посмотрел на жену так, словно хотел навеки запечатлеть в  душе
ее облик. Потом взялся за шляпу.
   - Оставайся. Уйду я.
   - Ты?
   Она опешила и ничего не понимала.
   - Я не могу допустить, чтобы ты жила на этом грязном чердаке.  В  конце
концов этот дом так же твой, как и мой. Тебе здесь будет  лучше.  Хоть  от
самых страшных лишений ты будешь избавлена.
   Он открыл шкаф и достал небольшую пачку денег.
   - Я дам тебе половину того, что у меня есть.
   Он положил деньги на стол. Стрикленд и Бланш молчали.
   - Я попрошу тебя уложить мои вещи и передать их  консьержке.  Завтра  я
приду за ними. - Он сделал попытку  улыбнуться.  -  Прощай,  моя  дорогая.
Спасибо тебе за все счастье, которое ты дала мне.
   Он вышел и прикрыл за собою дверь. Мне вдруг  ясно  представилось,  как
после его ухода Стрикленд  бросил  на  стол  свою  шляпу,  сел  и  закурил
папиросу.

Луна и грош Сомерсет МоэмМесто, где живут истории. Откройте их для себя