The Dragon's Bride (Невеста дракона)

Глава 14

Питер Петтигрю совсем не считал себя большим любителем природы. Всему виной было его и без того длительное пребывание в своей анимагической форме.

«Какой же позор», — размышлял Питер. — «Когда то чувство благоговения и трепета... ощущение, что ты на шаг ближе к тому, что вскоре должно свершиться, заметно слабеет. И все из-за того, что ты вынужден жить, как грызун в течение более десяти лет.»

Он был сыт по горло тем, что живет слишком близко к земле, прячется, суетится и делает всевозможные непривлекательные, но необходимые для выживания крысы, вещи.

Он всегда любил спокойные прогулки. «Метаться, как крыса» уже стали для него до омерзения раздражающими вещами.

Поэтому, когда представлялась возможность, он передвигался без суеты... Это никогда не было быстрой или торопливой ходьбой, скорее медленные и осторожные шаги, которые, по мнению Питера, были очень похожи на человеческие.

Хотя у него все же остались некоторые аспекты его крысиной сущности, которые, к своему ужасу, он уже был не в силах изменить. Его плечи стали более округлыми, появилось раздражающее подергивание носа, возникающее в моменты, когда он нервничал, и конечно же его ногти, по форме схожие с когтями, никогда не теряли своего желтоватого оттенка.

С этими вещами ему пришлось смириться.

Но сейчас его поражал тот факт, что при одном только виде Хогвартса он дернулся, засуетился как сумасшедший, и, к своему ужасу, сбежал.

Видимо старые привычки было трудно искоренить, да еще поспособствовал тот факт, что школа вызывала у него слишком много воспоминаний. Питер обнаружил, что несется по краю леса на ногах, которые были более неповоротливыми, чем его крысиные. Трансформация помогла бы ему и сделала его движениями более изящными и легкими, но он был слишком упрям в тот момент.

Питер споткнулся о корень дерева. Это было неизбежно, ведь бежал он в абсолютной темноте. Он не стал использовать свою палочку для призыва Люмоса, пока не оказался за пределами любого намёка на человеческое присутствие. Крысиные чувства Питера, всегда находившиеся на периферии его обычного (и скучного в сравнении) человеческого чувства, вышли на первый план. Его нос уловил далекий запах чьего-то ужина, приготовленного на гриле, и его собственный желудок, не испытав за несколько дней нормального питания, громко заурчал.