Сердце бешено колотилось, и нет, вовсе не от испуга, а от злости переполнявшей меня. Я смотрела на Эштона, широко распахнув глаза, и пыталась понять, а не шутит ли он в очередной раз или же говорит чистейшую правду. Взгляд уже был затуманен пеленой слёз, навернувшихся на глаза от понимания того, что Эштон не шутит. Не сегодня. Его серьёзное выражение лица тому подтверждение.
— Правда? — спросила я его тихо, почти шёпотом, не в силах сказать громче. Единственное, что мне хотелось — лечь в свою постель и поплакать, попытаться обдумать слова Эштона о нашем разрыве. Все мои мысли были заняты этим, а его слова вновь и вновь прокручивались в голове, как на записи.
— Правда, — кивнул он. Когда это единственное слово слетело с его губ, по моей щеке медленно стекла слеза. Я чувствовала, как она оставляет свой влажный след, а, дойдя до подбородка, падает на вздымающеюся и опускающеюся грудь. — Мне не нравится, что всё так вышло, но ничего изменить не могу. Я полюбил другую.
Я отшатнулась, когда он подошёл ко мне, по привычке вытирая слёзы со щёк. Мотая головой, я не верила в эти слова, всё казалось, что говорит их не Эштон, а кто-то другой. Отношения, которые мы строили целый, год разбились, как зеркало, упавшее со стены и разлетевшееся на мелкие кусочки.
— Эштон... Не уходи, — всё, что я смогла сказать ему, но не больше. Мне хотелось кричать от невыносимой боли, от пустоты, образовавшейся в душе, но почему-то я не кричала, не била его руками в грудь, а просто стояла, вытирая тыльной стороной ладони свои слёзы. Иногда бывает сложно понять, что один момент, длящийся хоть секунду, мог всё изменить, перевернуть весь твой мир с ног на голову.
— Ты всегда можешь положиться на меня, я всегда помогу, но как на друга, — сказал Эштон, приподняв моё лицо за подбородок, чтобы я взглянула ему в глаза. — Не знаю, что говорят в таких ситуациях, но ты мне стала дорога за всё это время, я привык к тебе, к уюту, который ты создаёшь, к запаху духов, которые тянутся за тобой невидимым чарующим шлейфом. Всё это сводит меня с ума...
— И почему же ты уходишь? Бросаешь меня в не самый лучший момент жизни, когда мне и без нашего расставания сложно? — спросила я его, не пытаясь вырваться, смотря прямо в глаза. Ему, несомненно, было также больно, как и мне, я видела это, но он был уверен, что полюбил другую девушку.
Гробовое молчание повисло в воздухе, потому что он ничего не говорил, а я выжидающе смотрела на него. На несколько секунд я позволила себе поверить в то, что он одурачил сам себя, заставил поверить, что разлюбил меня. Может, это вовсе не так? Я словно чувствовала какой-то зов в его молчании, от которого надежда всколыхнулась в душе.
— Ты же всё ещё любишь меня, я вижу, — я провела указательным пальцем по его щеке, не сводя глаз. Он сразу же напрягся, когда я сделала это снова. — Смотри, как ты реагируешь, а я почти ничего не делаю. Эштон...
— Ты сейчас делаешь то, чего не стоило бы делать, — тихо сказал Эштон, не оттолкнув меня, не убрав мою руку. Он просто ждал моих дальнейших действий, а я верила, что это, потому что его чувства не остыли ко мне. Его слова — ложь.
— Я так делаю, потому что люблю, а когда я понимаю, что ты не совсем охладел ко мне, то эта даёт мне шанс и надежду, — ответила я. — Скажи «да».
Эштон молчал, вновь ничего не ответив, чем удивил ещё больше. Никогда раньше не видела и не слышала столько неуверенности в его действиях и словах. Моё терпение было на исходе, и я, не дождавшись ответа, еле коснулась губами его губ. Эштон не заставил долго себя ждать и провёл рукой по шее, притягивая ближе к себе и углубляя невинный поцелуй. Оторвавшись от губ, он начал невесомо целовать вдоль шеи, едва касаясь кожи.
— Милая, это была проверка, и ты смогла меня вернуть, наплевав на чужие интересы, увидев мои чувства, хоть я и старался, — шепнул на ухо Эштон. — Именно за это я люблю тебя.
— Шутник, — усмехнулась я, радуясь своей маленькой победе, которая привела меня к большей любви. — Очевидно, это не лечится.
