Уважаемые пассажиры, наш самолёт совершил посадку в аэропорту Хитроу. Температура за бортом восемнадцать градусов по Цельсию, время девятнадцать часов тридцать пять минут. Командир корабля и экипаж прощаются с вами. Надеемся ещё раз увидеть вас на борту нашего авиалайнера. Благодарим вас за выбор нашей авиакомпании. Пожалуйста, оставайтесь на своих местах до полной остановки, – устало произнесла стюардесса и, положив телефонную трубку, повернулась к своей коллеге и начала быстро что-то говорить.
Мужчина, летевший рядом со мной, встрепенулся и уже отстегнул ремень безопасности, в то время, как я продолжала сидеть, поджав ноги под себя, в салоне бизнес-класса. Отвернулась к иллюминатору, вглядываясь в сгущающиеся тучи над забытым городом. В Бостоне меня провожали подруги, обещающие звонить каждый день и прилететь на свадьбу отца одиннадцатого августа, чтобы вместе отметить новую жизнь. С мамой и моим отчимом Тейдом я попрощалась дома, они так же готовились приехать к торжеству. Перед этим мама умоляла меня выехать раньше, чем остальные, чтобы наладить семейные отношения с новой мачехой. Они все считали, что проблема в ней... Родители никогда не были женаты официально, они просто жили вместе, притворяясь обручёнными, потому что так было удобно, и правила приличия заставляли блюсти такой институт жизни, как брак. Ни я, ни Тео, мой старший брат, не были против их расставания через семнадцать лет гражданского супружества. Они всегда разговаривали с нами на серьёзные темы, как со взрослыми, объясняли свои поступки и делились мечтами и желаниями.
Дружба была фундаментом нашей семьи, и такая мелочь, как переезд мамы в Америку, не пошатнул её. Мы всегда купались в любви обоих родителей, меняясь местами каждые летние каникулы. Я летела в Бостон, а Тео в Лондон. Мама нашла свою любовь через два года, как обосновалась на новом месте. Она была абсолютно довольна своей жизнью, где было место всем нам.
Мама и папа остались хорошими друзьями, готовыми дать друг другу совет и поддержать в любой ситуации. Ничего, казалось, не могло разрушить нас... Когда я приняла решение переехать к маме навсегда и окончить школу в Бостоне, папа был в недоумении, ведь я была его маленькой принцессой, его красавицей дочуркой, обожающей его и бессовестно бросившей одного без объяснений. Только Тео знал причину моей смены места жительства, ведь это он привёл к нам в дом своего друга и его мать. Слово брата повлияло на окончательный исход событий. Папа обижался, полгода отказывался со мной разговаривать, а я отказывалась лететь обратно. Мы перестали общаться, как раньше, шутя и подкалывая друг друга, а наши разговоры свелись к минимуму, отчего мне было нестерпимо больно. Ведь я любила его, он до сих пор остался моим единственным суперменом. И сейчас, проходя пункт досмотра, моё сердце бешено билось в ожидании встречи с ним.
Пять лет я не видела своего отца, решившего, что он сделал что-то не так, отвернул меня от себя, завязав романтические отношения с Патрицией. Обман, длящийся уже слишком долго. И это была ещё одна капля в тот океан ненависти, созданный Мурмаером. Обдумав предложение подруг, через два дня я уверенно позвонила отцу и сообщила, что прилечу завтрашним рейсом в Лондон. Вначале он не знал, что сказать, и мы просто молчали долгие секунды, а затем поблагодарил меня за ещё одну возможность стать мне папой. Хотя это я должна была говорить ему «спасибо» за терпение, и дело было не только в Пэйтоне, унизившем меня. Одна из главных причин, побудивших меня ввязаться в эту игру, это то, что как только я разрушу острый узел внутри, то смогу вернуть своего супергероя, стереть последние года печали и разлуки. Свадьба была для меня прекрасной возможностью показать папе и Патриции, что я рада за них, ведь это на самом деле так. Я остановилась, подкатив ближе огромный чемодан, и разглядывала встречающих. Заметила в толпе высокого темноволосого мужчину, всматривавшегося в толпу. Его взгляд прошёл мимо меня, а затем глаза, так похожие на наши с братом, встретились с моими. Время остановилось. Люди, проходящие мимо, не замечались мной. Были только я и мой папа, боящиеся сделать шаг навстречу друг к другу. Тёмно-каштановые волосы, как обычно, коротко подстрижены, классический тёмно-синий костюм в тонкую белую полоску сидел на нём, как я и запомнила, идеально. Ничего не изменилось в нём, возможно, виски слегка тронуло серебро, но это не портило мужской красоты отца, как и морщинки в уголках глаз, когда он улыбнулся мне. Руки, вцепившиеся в ручку чемодана, вспотели, я выдохнула и осторожно улыбнулась, делая маленькие шаги к нему. Хотя хотелось броситься с криком: «Папочка!». Забыть все, просто быть самой собой. Той, которая так любит его, так скучала и так виновата. Мы, остановившись, смотрели друг на друга, заново узнавая забытые черты. Непроизвольно горло сдавило, а глаза защипало, и я опустила голову вниз, делая вид, что поправляю ручку чемодана. Незаметно смахнув слезу, подняла глаза и услышала тихий, дрожащий голос:
– Доченька, я так рад тебя видеть, – наше волнение было обоюдным.
– Я тоже. И привет, – широко улыбнулась, вспоминая весь свой опыт, приобретённый за пять лет. Играть выходило у меня намного лучше, чем чувствовать.
– Привет, – плечи отца облегчённо расслабились. – Ты переезжаешь ко мне? – Хохотнул он. Перехватив мой чемодан и пододвинув к себе, отец с каким-то трепетом смотрел на меня, от этого стало так паршиво внутри, что хотелось кричать. Но должна была продолжить, ради себя, ради него, ради спокойствия.
– Нет, – рассмеялась я наигранно. – Я же учусь в Гарварде, и одежды девочке необходимо больше, чем парням. А где Патриция? - Я решила сменить тему, потому что улыбка сошла с губ отца, и вновь повисло напряжение.
– Дома. Готовится. Ожидает тебя и даёт указания Пэйтону, – сообщив, он продвигался в сторону выхода.
– Он тут? – Как бы невзначай спросила я, хотя одного его имя заставило похолодеть все внутри.
– Да, уже как неделю. Обещал Пати, что поможет с организацией. Как-никак он владеет лучшими свадебными агентствами по всей Великобритании, – усмехнулся папа, пока мы проходили через толпу, а я впитывала в себя полезную информацию.
- Пэйтон – свадебный организатор? – Недоверчиво спросила я, когда смысл слов дошёл до моего воспалённого мозга.
– Он владелец, но организатором его сложно назвать, – ухмыльнувшись, папа подвёл меня к чёрному джипу.
– Понятно, – я выдавила из себя улыбку, когда он ловко положил мой чемодан в багажник и уже открыл мне переднюю дверь. – Ты теперь сам за рулём? – Удивилась я, пристёгивая ремень безопасности.
– Да, я понял Тео и его любовь к самостоятельному вождению, – ответил папа, заводя мотор. В голове теснилась куча вопросов и фраз, но ни одна не шла с моего языка, и я просто отвернулась к окну. Мы ехали в полной тишине, и это стало тяготить.
– Ты живёшь всё там же? – Мой голос звучал слишком весело, слишком наигранно в этом маленьком пространстве.
– Нет, мы переехали с Пати в округ Кенсингтон 1 , а наш дом был продан ещё четыре года назад. Разве Маргарет не говорила тебе или Тео? – Нахмурился мой родитель, а я была поражена.
– Нет, – тихо ответила я, вновь отвернувшись к окну. Как мама могла не сказать мне об этом? А Тео? Мы ведь видимся часто, болтаем по скайпу, телефону. И ни один не сказал. Предатели! Наше гнездо, наш рай был продан. Мои воспоминания, всё, что тут у меня оставалось, было отдано кому-то другому. Обидно. Вновь эта чертова обида и во всём виноват один кобель. Я сжала зубы от злости, да так сильно, что они скрипнули.
- Но новый дом больше, уютнее и в самом элитном районе. Пати недалеко до её офиса, как и мне. У нас есть комнаты для всех: для тебя, Тео, Пэйтона...
– Почему Пэйтон живёт с вами? – С ненавистью спросила я, не сумев ничего с собой поделать, и мои эмоции выплеснулись наружу.
– Он не живёт, Оливия, – ласково ответил папа. – В последний раз он был у нас год назад, он бывает в Лондоне редко, обосновался сейчас в Нью-Йорке.
– Но у него же бизнес тут, – теперь я была полностью обескуражена событиями и повернулась к отцу, сжимающего руль.
– Это побочный бизнес. Ты же помнишь Пэйтона, парень слишком активен и выплёскивает свою энергию в иногда очень странное русло. В Нью-Йорке они вместе с Коулом открыли продюсерский центр, а тут всем занимается Лестер. Помнишь их? – улыбнулся папа и бросил на меня мимолётный взгляд. «Ещё бы не помнить», – усмехнулась я про себя. Они все там были, все четыре мушкетёра во главе с Д'Артаньяном. Не хватает ещё Нейта и банда в сборе. Все читали, все смеялись и показывали на меня. Каждый из них. Ненавижу!
– Не особо, – соврала я.
– Ничего, ты их увидишь, – улыбнулся папа. – У меня сейчас ощущение, что мы вернулись в то время, перед твоим шестнадцатилетием. Тео прилетит через пару дней, Пэйтон, все ребята и ты в одном месте. Как я помню, тебе всегда было с ними весело. Ты ходила за братом, как хвостик, а он с радостью брал с собой, – рассмеялся папа, но, к сожалению, его радости от воспоминаний я не испытывала, а точнее, наоборот. Это приводило меня в ещё большую ярость, ненависть и уверенность в том, что мы с девочками задумали.
-А как Патриция относится к этому балагану? – Поинтересовалась я.
– Она счастлива, что сын дома. Мы, родители, скучаем по нашим детям всегда, а когда они вырастают, то забывают о нас, – печально произнёс он, словами уколов меня больнее. Машина немного притормозила, и я подняла голову: перед нами раскрылись ворота, и по выложенной тёмной дорожке мы въехали на территорию нового дома. Дома? Это больше похоже на родовой особняк. Пафосный улей, куда слетелись все.
-Красиво, – выдавила я из себя, оглядывая большой фонтан в форме лебедя и традиционный фасад здания.
– Пати влюбилась в него, как увидела, – он сказал это с такой любовью, что я улыбнулась тому счастью, наполнявшему моего отца. Мы припарковались около парадного входа, и я выскочила из машины, подходя к багажнику, чтобы вытащить свои вещи. Дверца щёлкнула, и я быстро опустила чемодан на каменную дорожку.
– Оливия, как я рада тебя видеть! – Услышала я радостный женский голос.
– Патриция, – подняла голову и встретилась с женщиной невысокого роста, каштановыми волосами, элегантно уложенными в ракушку, карими глазами и радушным открытым лицом. – Я тоже очень рада вернуться.
– Девочки, зайдём в дом, не стоять же нам всегда тут. Там и поболтаем, – предложил папа, подхватив мой чемодан.
Я осталась на улице, ожидая чего-то или страшась... Почему-то сейчас вновь почувствовала себя глупой шестнадцатилетней девчонкой, дрожащей перед встречей с ним. Но я ведь выросла, стала умней, опытней, сильней морально. Зажмурившись на секунду, чтобы собраться со всей своей ненавистью, желанием окончить свои муки, я раскрыла глаза и, широко улыбнувшись, вошла в дом.
