Корзинка была тяжелая, а узел большой, но она тащила их, как человек,
который не обращает особого внимания на материальную ношу. Иногда, чтобы
отдохнуть, она машинально останавливалась у какой-нибудь калитки или
столба, потом, подхватив вещи полной, круглой рукой, снова шла вперед.
Было воскресное утро в конце октября; около четырех месяцев прошло с
тех пор, как Тэсс Дарбейфилд приехала в Трэнтридж, и всего несколько
недель после ночной поездки в Заповедник. Недавно рассвело, и желтое
сияние на горизонте за ее спиной освещало гряду холмов, к которой обращено
было ее лицо, - барьер, замыкающий долину, где она так давно не была,
который предстояло ей преодолеть, чтобы вернуться туда, где она родилась.
С этой стороны подъем был некрутой, а пейзаж и почва в этой местности
резко отличались от пейзажа и почвы Блекмурской долины. Даже нравы и
наречия людей, разделенных холмистой грядой, были чем-то различны,
несмотря на связывающую их железную дорогу; поэтому родная деревня Тэсс,
находившаяся только в двадцати милях от Трэнтриджа, казалась местом очень
отдаленным. Крестьяне, запертые там, в долине, вели торговлю на севере и
западе, ездили на север и на запад, там же ухаживали и женились, и мысли
их устремлены были на север и запад, тогда как жившие по эту сторону гряды
направляли свое внимание и энергию на восток и юг.
Склон был тот самый, с которого д'Эрбервилль так бешено мчал ее в
памятный июньский день. Не останавливаясь, Тэсс поднялась на вершину холма
и, дойдя до края откоса, посмотрела вдаль, на знакомый зеленый мир, пока
окутанный полупрозрачной дымкой. Отсюда он всегда был прекрасен, но
сегодня он казался Тэсс особенно прекрасным, ибо она познала с тех пор,
как видела его в последний раз, что змея шипит там, где неясно поют птицы,
- и после этого урока взгляд ее на жизнь стал совсем иным. Поистине другой
