После того, что Тэсс услышала в риге, мысли ее снова обратились к дому
пастора в далеком Эмминстере - не раз она вспоминала о нем за последнее
время. Ей было сказано, что письмо Клэру она может отправить через его
родителей, если пожелает ему написать, а в случае каких-либо затруднений
может обратиться непосредственно к ним. Но сознание, что она не имеет на
него никаких моральных прав, не позволяло ей писать; в результате для
семьи Клэра ее словно и на свете не было, - так же, как перестала она
после замужества существовать для своих родителей. Она как бы отрезала
себя и от тех и от других, что вполне соответствовало независимому ее
характеру: ничего не хотела она получать из милости или сострадания,
которых, по здравому рассуждению, не заслуживала. Она решила положиться
только на себя и не извлекать пользы из формального родства с чужой семьей
- родства, обретенного ею только потому, что один из членов этой семьи,
действуя под влиянием минутного порыва, написал свое имя в церковной книге
рядом с ее именем.
Но рассказ Изз задел ее так больно, что подобное самоотречение
оказалось свыше ее сил. Почему муж ей не написал? Он ясно сказал, что даст
знать, где обоснуется; но он не написал ни строчки, не сообщил своего
адреса. Неужели он действительно равнодушен к ней? А может быть, он болен
и первый шаг следует сделать ей? Конечно, у нее хватит смелости зайти к
его родителям, навести справки и сказать, как огорчает ее его молчание.
Если отец Энджела действительно хороший человек, как она слыхала, то он
поймет, в каком она отчаянии. О своем бедственном положении она умолчит.
Уйти с фермы в будний день она не могла. Оставалось только воскресенье.
Через меловое плоскогорье, где находился Флинтком-Эш, еще не была
проложена железная дорога, и ей предстояло идти пешком. В оба конца ей
