Ночь была странно торжественная и тихая. В глухой полуночный час Тэсс
шепотом рассказала мужу, как он во сне переносил ее на руках через реку
Фрум, подвергая опасности жизнь их обоих, как положил ее в каменную
гробницу в разрушенном аббатстве. Только сейчас узнал он об этом.
- Почему ты ничего не сказала мне на следующий день! - воскликнул он. -
Это избавило бы нас от многих недоразумений и печалей.
- Не думай о прошлом, - сказала она. - Я хочу думать только о
настоящем. Кто знает, что будет завтра?
Но завтра, казалось, не сулило ничего дурного. Утро было сырое,
туманное, и Клэр, зная, что старуха приходит отворять окна только в ясные
дни, рискнул выйти из комнаты и осмотреть дом, пока Тэсс спала. Провизии в
доме не оказалось, но вода была. Под покровом тумана Клэр покинул усадьбу
и, дойдя до маленького городка, находившегося в двух милях оттуда, купил в
лавке чаю, хлеба и масла, а также маленький чайник и спиртовку, чтобы
избежать дыма. Тэсс проснулась, когда он вернулся, и они принялись за
принесенный им завтрак.
Им не хотелось идти дальше: прошел день, ночь, еще два дня, и так
незаметно промелькнуло пять дней полного уединения, ни один человек не
нарушал их покоя, - если это был покой. Единственным событием в их жизни
была перемена погоды; общество людей заменяли им птицы Нового Леса. По
молчаливому соглашению, они почти не говорили о месяцах, последовавших за
днями их свадьбы. Это мрачное время словно провалилось в хаос, и более
отдаленное прошлое сомкнулось над ним с настоящим. Когда Клэр заговаривал
о том, чтобы покинуть усадьбу и идти в Саутгемптон или Лондон, она
отказывалась трогаться с места.
- Зачем нам обрывать эту жизнь, такую чудесную и радостную! - убеждала
она. - Чему быть, того не миновать. Все беды подстерегают нас там, а здесь
хорошо, - добавила она, заглядывая в щель ставней.
