Одержимый

Глава 25

Регина

Я нехотя смирилась с тем, что моя жизнь, по всей видимости, никогда не будет спокойной. Её можно сравнить с американскими горками, своими высокими взлëтами и слишком пугающими падениями. Не взирая на это, я стараюсь удержать равновесие, но давление с каждым разом увеличивается, и я начинаю сдаваться.

Сердце ушло в пятки, как только чужой автомобиль начал стремительно сокращать дистанцию и менять траекторию движения. К сверлящей мысли о том, что делает пистолет у Германа, добавилось предположение, что нас хотят убить. Точнее, Троицкого. Возле такого, как он, всегда будет кружить стая стервятников, готовая разорвать в клочья.

— Я заметила, вы вызываете у людей самые дружелюбные намерения, — моя попытка съязвить оказалась не очень удачной из-за дрожи в голосе, сделавший мой страх очевидным. Да, я боюсь умереть. В конце концов меня никто не предупреждал о таких вещах.

Троицкий молчит и крепче сжимает руль. От напряжения, охватившего не только меня, на его лбу пульсирует вена. Чëрные глаза то и дело возвращаются к зеркалу заднего вида.

— Что им нужно? — спрашиваю я, косясь на пистолет, лежащий на приборной панели. Могу предположить: эти ребята явно из того же круга, что и он.

— Точно не пожать мне руку и пожелать крепкого здоровья, — отвечает Герман.

Машина дëргается вправо и от неожиданности я вскрикиваю. Оборачиваюсь назад и с ужасом замечаю, что из окна чужого автомобиля высунута рука с пистолетом.

— Господи! Они же стреляют в нас! — задыхаясь от паники, тараторю я.

Герман сжимает челюсть, не отрываясь от руля, тянется назад и накидывает на меня чëрный плед со словами:

— Перехвати руль и не сбрасывай с себя плед, чтобы осколки стекла не задели тебя.

Я никогда в жизни не водила машину и от этого мне становится ещё страшнее. А что, если я не справлюсь с управлением? Ещё и при таких ужасных погодных условиях.

— Регина! Ты слышишь меня? — его голос звучит слишком грозно, будто намереваясь собрать меня и моё хладнокровие воедино, но это невозможно.