Глава 28

11.6K 396 59
                                    

Регина

Герман очень быстро меняется в лице, когда просматривает что-то на своем телефоне. Он не двигается. Только крепче сжимает гаджет в руках. Чёрные глаза, кажется, вот-вот просверлят дыру в светящемся экране. Любопытство берёт надо мной вверх, и я не выдерживаю:

— Всё нормально? 

Ответом на заданный мною вопрос служит его кивок головы. Троицкий продолжает смотреть в телефон, и я слегка двигаюсь в его сторону, украдкой заглядывая в экран. И лучше бы я этого не делала... В полнейшем оцепенение смотрю на сообщение, адресованное Троицкому, прочитывая его заново по несколько раз.

Это какая-то глупая шутка?

Но если исходить из заголовков новостей о жизни Троицкого и его частых появлениях в компаниях симпатичных девушек, на шутку это совсем не похоже. Нестерпимый свербёж в груди навязывает неприятную мысль: 

Неужели за несколько дней Троицкий обвил меня своими корнями, раз я остаюсь неравнодушной к происходящему в данный момент? Почему я злюсь на него и на ту, кто написала это? Мне должно быть всё равно. Пусть от него забеременеют ещё тысячи, но моего расположения он так и не добьётся.

— Что скажешь? — спрашивает у меня Герман.

Я ловлю взгляд чёрных глаз на себе и стараюсь показать своё равнодушие. К нему. К этому сообщению. Плевать. Возможно, мои рассуждения близки к личности со стервозными замашками, но так выражается скребущее чувство, засевшее внутри меня. 

— Не забудь сделать меня крёстной, — язвительные слова срываются с моих губ очень быстро. Даже не успеваю задуматься, будет ли это выглядеть как моя открытая ревность?

Нет, конечно же. Я не ревную и мне абсолютно всё равно на Троицкого.

— Даже так? — мужчина усмехается, убирая телефон. Это очень кстати, ведь у меня также возникло желание разбить гаджет об стенку, чтобы стереть с лица Германа надменность. Это очень раздражает. Он спокоен, словно происходящее для него является нормой. У богатых бизнесменов так и должно быть. — Ревнуешь, красавица?

— У тебя больное воображение, Троицкий, — морщусь я. — Ты быстрее увидишь собственную смерть, нежели мою несуществующую к тебе ревность.

ОдержимыйМесто, где живут истории. Откройте их для себя