You should have seen the blood

часть 23

Истерика долго крыла Чую. Он пролежал на кровати Достоевского до утра. Скурил пару сигарет, а потом уснул. Утром его разбудили строители и юноша вернулся вниз.
Макото тут же устроил разнос, он испугался. Сузуки и Рю в комнате не было. Накахара свалился на свою кровать и тупо уставился перед собой.
— Что-то случилось?
— Нет, — улыбнулся парень. — Я просто обкурился и уснул. Давай приберёмся тут.
В преддверии Белой ночи в комнату к Чуе начали постоянно приходить ребята и приносить выпивку. У Накахары в шкафу уже места не было, куда её складывать. А ещё Макото постоянно нудил по поводу его питания.
Накахара особенно не следил за рационом, пристрастился к кофе. Он, бывало, съедал банан или онигири, когда вспоминал, что надо поесть. Ну, или когда Сузуки кого-нибудь гонял за бенто.
Правда, к Белой ночи мелких действительно увезли. В тот день Чуя закрыл второй этаж, договорился с охраной. Те лишь пожимали плечами, для них эта ночь была обычным делом, как и всегда.
Юноша попросил только поглядывать на тех, кто приходит. Тех, у кого заметят порошок или таблетки — гнать взашей. И хотя, просить об этом было бесполезно, всё равно протащат, но мало ли.

Разбираться с алкоголем помогал Кёта.
У Чуи вся комната была завалена бутылками. Глядя на заставленный вином подоконник,
он вспоминал тот день, когда Дазай тоже этим занимался. Больше он ему не звонил. Фури Чуя спрашивать не стал, но от звонка отходил долго. Дазай, будто издеваясь, позвонил и напомнил о себе впервые за четыре года именно перед Белой ночью. Ночью, когда Чуя чувствовал — он как никогда близок к тому, чтобы забить и больше не ждать. Но теперь, разумеется, он этого сделать не мог.
— Почему так много егермейстера? — спросил Кёта. Вся кровать Чуи была завалена зелёными бутылками.
— Потому что я его люблю, — пожал плечами юноша.
— Он же как микстура.
— Это был первый алкоголь, который я попробовал, так что он навеки в моём сердце, — драматично прижимая бутылку к груди, сообщил Накахара.
— Как это было?
— Ровно пять лет назад, — с важным видом начал Чуя. — Старшие занимались тем же самым, чем и мы с тобой. Я хотел попробовать, мне отложили бутылку, отправили к мелким. Нам с Макото было скучно, мы решили её откупорить. Вылакали половину и не заметили. Было весело.
— А потом?
— А потом уже только 18+ — рассмеялся Чуя.
Кёта нахмурился.
— Я слышал, что в твою первую Белую ночь тут кое-что произошло.
— А слышал, чем она закончилась? — ухмыльнулся Чуя.
— Нет.
— Как узнаешь историю до конца, тогда и поговорим. А пока не порть мне настроение, — ставя на подоконник три бутылки вина, сказал он.
— Расскажи мне, — сев на его кровать и звякнув бутылками, попросил Кёта.
Чуя вздохнул и открыл форточку, закуривая.
— Ты же не идиот, понимаешь, почему младших увезли.
— Ну да.
— Ну, а тогда мы тут были. И я был самым борзым, ещё и пьяным. Мне не повезло наткнуться не на тех.
— Что произошло?
— Ничего хорошего, — пожал плечами Чуя, выдыхая дым. — Но виновные были наказаны. Мной и старшими.
— Ты хотел сказать старшим.
— Я уже просил не портить мне настроение, — щёлкнув Кёту по лбу, напомнил Накахара.
После отбоя учителя ушли. Девушки едва дождались, они тёрлись возле приюта с ужина. Сузуки рассказал, что у них там спор — переспать с Чуей. Накахара только глаза закатил.
Ага, держите карман шире. А вот Кёта его реально напрягал.
Когда заиграла музыка, все выползли на этаж. Как и в прошлый раз несколько кроватей вытащили в коридор. Диванчик из прежней комнаты Широ тоже переместили туда же.
На нём Чуя и сидел, наблюдая за тем, как народ веселится. Ужрались все быстро, но пока ещё было относительно спокойно, правда, шмалью таращило — будь здоров.
— А ты, как всегда, один, — подсев с бумажным стаканчиком в руке, улыбнулась Цубаки.
Вообще-то, она была симпатичной. У неё было красивое лицо, светлые глаза, каштановые волосы до пояса. И одета она была в ту ночь очень привлекательно, не школьная форма, как он привык. Возможно, если бы её звали не Цубаки, она бы ему даже нравилась.
— А тебе больше докопаться не до кого? — поинтересовался Накахара, отпивая егермейстера из своего стакана.
— Чуя, ну прекрати, — пересаживаясь к нему на колени и обвивая рукой за шею, попросила она. — Я ведь не сделала тебе ничего плохого.
Накахара вздохнул.
— Я просто не хочу.
— Правда? А я чувствую, что хочешь, — поёрзав на коленях, улыбнулась Цубаки.
— Точно не тебя, — оскалился Накахара.
Девушка обиженно сползла с его колен и села рядом.
— А кого? Что тебе нравится? Светлые волосы, большая грудь, длинные ноги? Расскажи?
— Ну, волосы мне нравятся тёмные, — решил поприкалываться Чуя. — Худая фигура, длинные пальцы, тонкие длинные ноги...
— Ну? — осматривая себя, не поняла девушка. Пока подходит.
— И член между ног, — добил её Чуя.
Она смотрела на него несколько секунд озадаченно, а потом рассмеялась.
— Да брось. Никогда не поверю, что ты гей. Докажи.
— Да легко.
Чуя, поддаваясь азарту, поднялся с дивана и прошёл к толпе танцующих. Возле Кёты увивалась какая-то блондинка, но он не постеснялся развернуть его за плечо и поцеловать.
Парень аж опешил, но быстро собрался, схватил Чую за талию и прижал к себе. Накахара, ощущая, как в его рот пытаются протолкнуть язык, приоткрыл губы, а сам посмотрел на красную, как рак, Цубаки.
Она таращилась во все глаза, пока Кёта, почувствовав свободу, прижимал Чую к себе сильнее, углублял поцелуй и спускался одной рукой по его боку вниз. Плюнув на всё, Чуя зарылся пальцами в его чёрные кроткие волосы и притянул к себе сильнее. Кёта припечатал его к стене и закинул одну ногу себе за спину, продолжая быстро целовать.
— Всё, — попытался оттолкнуть его Накахара, ощущая животом чужой стояк.
— Отцепись.
— Нет, — рыкнул Кёта, переходя на его шею. — Я тебя хочу, прямо сейчас.
— Я сказал отстать, — рявкнул Чуя и отпихнул его двумя руками.
— Ты же сам полез, — опешил парень, отойдя от него на шаг.
— Забей, — окинув рукой волосы от лица, сказал Накахара. — Больше не полезу, развлекайся.
Кёта, пребывая в бешенстве, схватил Чую за руку и вволок того в ближайшую комнату, а потом закрыл дверь и опёрся о неё спиной.
— Чуя, — начал он. — Ты хоть представляешь чего мне стоит не сорваться?
— Представляю, — скрестил руки на груди Накахара. — Срыв будет стоить тебе члена.
Опыт у меня есть.
— Слушай, — вскинул глаза Кёта. — Ты мне правда нравишься. Не просто, чтобы потрахаться.
— А ты мне нет. Ни так, ни так.
— Да в чём дело?! — отчаянно закричал юноша. — Ты до сих пор ждёшь этого Дазая?
Сколько прошло? Четыре года? Он не вернётся, ты ему не нужен!
Чуя подлетел к Кёте и схватил того за шею, больно припечатав головой к двери.
— Заткнись! — зарычал он. — Не смей произносить это имя! Дазай для меня семья.
И он может провалиться куда угодно, хоть на всю жизнь, он всё равно останется для меня единственным, ты понял?!
Кёта сглотнул.
— Ты был ребёнком, — попытался возразить он. — И гонишься лишь за воспоминаниями, ждёшь шестнадцатилетнего пацана, которого уже не существует. Отпусти себя, Чуя. Я вижу, что ты едва держишься.
Парень отпустил его шею и закурил. В комнате было душно, на грудь давило.
Чуя ощущал, что давление снова подскочило.
— Я не животное, чтобы на всех бросаться, — сказал парень. — Я в состоянии себя сдержать. Так что даже не пытайся.
— Ты согласен со мной, — подал голос Кёта. — Ты мечешься, ждёшь, терпишь. Но его нет и не будет.
Накахара сел на кровати и зажмурился. Да, он тоже об этом думал. Постоянно! Но всё равно не хотел поддаваться этим мыслям. Дазай, каким бы он ни был, останется Дазаем. Пусть хоть монстром, хоть психом, хоть семьянином с кучей детей. Дазай был, есть и будет его семьёй. Единственной семьёй.
— Чуя, — положив руку на плечо, Кёта сел рядом. — Я не буду тебя ни к чему принуждать, просто, послушай меня. Ты должен разобраться с этим. Невозможно долго находиться в таком подвешенном состоянии. Оборви всё.
— Нет, — качнул он головой. — Я лучше буду всю жизнь жить в неведении, не зная, где он, чем возьму и откажусь, — парень вскинул на него мокрые покрасневшие глаза.
— Ты представляешь сколько он терпел? Я был десятилеткой, а он здоровым парнем. Он ни разу не позволил себе коснуться меня как-то не так, хотя я намеренно его провоцировал, даже не понимая.
— Но он-то спал с другими.
— И что? — вскочил Чуя. — Камия потом вправил ему мозги.
— Камия?
— Старший, — небрежно отозвался Накахара. — Он всё видел и понимал. Тоже провёл с ним подобную беседу. Сказал либо терпеть, либо отпустить. И Дазай выбрал первое.
— А ты уверен, что он до сих пор выбирает терпеть? — вскинул брови Кёта.
— Конечно, нет. Но даже если и так, я буду.
Мне не нужен никто, кроме него.
Чуя вздохнул. Ему было так тяжело, так обидно, он так скучал, что хоть на стенку лезь, хоть волком вой. Садись и прямо тут реви. Но тут до него резко дошло, что стало как-то тихо.
— Ты слышишь? — вскинул голову Накахара.
— Нет, — тоже заметив образовавшуюся тишину, качнул головой Кёта.
Чуя, подрываясь, вылетел из комнаты. Этаж был почти пуст. Все толпились возле туалета. Недолго думая, парень залетел внутрь. Там, на полу, Акико сходил с ума. У него из рук что-то вырастало и отваливалось. Он кричал, извивался, а ребята рядом просто стояли и таращились во все глаза.
— Тихо, — сев рядом с ним на холодный кафель, Чуя попытался его унять, но Сина продолжал извиваться.
— Я не могу! — кричал он. — Я не контролирую её.
Накахара развернулся к остальным, выцепляя глазами Кенджи.
— Что он принял?
— Я...
— Что?! — заорал парень.
— ЛСД.
Акико хныкал, продолжая материализовать дерево. Он был весь белым, его способность не рассчитана на такое использование. Надо было срочно что-то делать, пока он окончательно не истощил свои жизненные ресурсы.
— Кёта, — прижимая руки Сины к полу, позвал он.
— Что?
— Найди Сузуки, срочно. Пусть тащит свою аптечку. И все вон отсюда!
— Но... — попытался возразить Кенджи.
— Вон! — заорал Чуя. — И советую избавиться от дури. Если найду хоть у кого- нибудь порошок — придушу.