You should have seen the blood

часть 8

Дазай догадывался, что он слишком балует Чую. А ещё через три месяца на замерах выяснилось, что Чуя подрос на четыре сантиметра. Пока они помещались в одну кровать, да и в принципе, они поместятся, даже если Чуя резко вымахает до роста Дазая, который прибавил ровно столько же за несколько месяцев. Но проблема была в том, что Накахара рос, его тело стремительно менялось, и если самому мальчику это было до лампочки, то Осаму уже на стенку был лезть готов.
Он очень сильно пожалел, что приучил Чую к рукам. И ещё сильнее жалел от того, что сам приучился хватать его на руки по поводу и без.
А ещё близилась весна. Через месяц Чуе исполнялось одиннадцать. Дазай заранее начал обдумывать подарок, так как его возможности стенами приюта были не ограничены, а вот Накахара погряз в учёбе. Он поразительно ответственно относился к домашнему заданию, хотя его оценки, почему-то, говорили об обратном.
— Ну мы же видим, что ты учишься, — рассматривая табель оценок мальчика, сказал Цубаки, когда Накахара вернулся с уроков и жевал принесённые для него Дазаем онигири.
— Ну, видимо, этого недостаточно, — пожал плечами Чуя.
— Почему с английским всё так плохо? — спросил Кусакабе, заглядывая через плечо друга.
— Я французский раньше учил.
— Зачем? — не понял парень.
— Бабушка была француженкой.
— А, вот почему ты на японца не похож, — догадался Фури.
— Ага, — кивнул Чуя.
— У тебя зачёт стоит только по физре, — протянул Цубаки. — Если не закроешь все долги до апреля, начнутся проблемы.
— У меня нет долгов, — пожал плечами Чуя. — Я хожу на уроки и делаю все домашние задания.
— Тогда почему такие оценки? — спросил Кусакабе.
— Потому что он препирается с учителями, — влетая в комнату подобно фурии, рявкнул с порога Дазай. — Меня директор вызывал, он разрешил тебя тут оставить при условии, что это никак не скажется на твоей успеваемости, — рычал Осаму. Чуя спокойно продолжал жевать онигири.
— Я не препираюсь с ними, — только и сказал он.
— У тебя опозданий за последнюю неделю пять из пяти, — начал перечислять парень. — Каждый день, Чуя. За все домашние работы — неуд. Поведение на уроке — отвратительное.
— Но ты же не был со мной на уроках, — распахнул глаза юноша.
— Зато я выслушал километровую лекцию от каждого из твоих учителей!
— зарычал парень, закуривая. — У меня такое чувство, что это я закрыть долги не могу, а не ты.
Парень сел на кровать, Чуя подполз к нему и погладил между лопаток.
— Не расстраивайся, это всего лишь оценки, — попытался успокоить он.
— Правильно! Это твои оценки, и ты должен быть расстроен.
— Я больше не хочу об этом говорить, — как-то меланхолично сказал Чуя и откинулся на подушку. — Что будет, если я не закрою долги? Меня исключат? — он усмехнулся.
— Нет, тебя на всё лето закроют в классе, и будешь нагонять пройденное. А учитывая твоё шаткое положение в этой комнате, вероятно, подселят обратно к твоим благоухающим друзьям, — пояснил Цубаки.
— Ладно, я подумаю, что можно с этим сделать, — потянулся юноша.
Дазай аж дымом подавился.
— Ты не подумаешь, а сделаешь, — зарычал он. — Сию же секунду пойдёшь и поговоришь с каждым преподавателем, спросишь, как исправить положение.
— Нет, — покачал головой Чуя.
— Что? — опешил Дазай.
— Ты слышал, я не пойду. Мне достаточно этих куриц в учебное время, чтобы тратить на них свободное.
— Чуя, ты, кажется, не совсем понимаешь, — зарычал не на шутку взбешённый Дазай. — Если я говорю что-то делать, то ты идёшь и делаешь.
Мальчик азартно сверкнул глазами.
— А то что? — подаваясь вперёд, с вызовом спросил он.
Дазай подскочил с места молниеносно, но Чуя реагировал так же быстро, как он. Он понёсся вон из комнаты, звонко хохоча, пока Осаму, откинув сигарету, нёсся за ним, внутри решая, что сделает с паршивцем, когда догонит — выпорет или защекочет до смерти.
— Сладкого в жизни больше не получишь, — закричал он, заворачивая за угол третьего этажа, куда свернул мальчик.
— Мы с тобой оба знаем, что это не так, — рассмеялся Чуя.