You should have seen the blood

часть 21

Наутро, когда Цубаки вернулся и застал прежнюю картину, он аж прослезился от радости. Ему было стыдно перед Чуей.
Да и перед Дазаем тоже. Но теперь эти двое вместе в обнимку сопели, как раньше, и всё казалось совершенно правильным.
Будто, Чуя всегда с ними был, жил в этой комнате с их заселения.
После пробуждения, быстрого завтрака и причёсывания волос, Чуя ускакал в комнату за Сузуки. Они до завтрака успели смотаться в магазин и купить торт. Небольшой, замороженный, но торт. А ещё свечки.
Пока Дазай отвлекал Макото, Сузуки паковал в коробочку железную бензиновую зажигалку,
а Накахара отданный Осаму нож. Он был почти как новый.
Едва они подожгли свечки на торте, Макото пришёл, так как Дазай уже не мог придумать, чем его завлечь. Осаму и Цубаки тоже пришли поздравить, принесли чайник и чай в их комнату.
— Я так рад, — чуть ли не плача, сказал парень, распаковывая подарки.
Они все попили чай с тортом. Правда, Чуе торт было нельзя, его дозировал для него Дазай, позволив съесть только половину его кусочка.
И всё было прекрасно, ровно до того момента, пока Акико и Кенджи не вошли в комнату.
При виде последнего Чуя дёрнулся и отлетел в угол своей кровати, больше всего боясь, что он его заразит глистами, а он и так не растёт почти!
— П-привет, — пробубнил Акико, засвечивая почти зажившее лицо, подкрашенное Чуей.
— Чего вы тут опять забыли? — ощетинился Сузуки. Он в последнее время перестал напоминать растение, пустившее корни в свою кровать, и теперь сидел рядом с Макото.
— У вас день рождения? — спросил Кенджи.
Чуя отмер.
— Только не говорите, что вы снова клянчить пришли? — строго спросил Накахара из своего угла. Выглядел он довольно комично, строя такую серьёзную моську, но при этом поджимая к себе ноги и пытаясь врасти в стену.
— Твою мать! — сорвался Сина. — Накахара! — заорал он так, что аж старшие дёрнулись от неожиданности, не говоря уже о мелких. — Какого чёрта ты всё время лезешь?! Мы не к тебе пришли.
Кенджи подёргал Акико за рукав и тот испуганно уставился на Дазая.
— Не обращайте на нас внимания, — улыбнулся он. — Мы в дела младшей группы не вмешиваемся, — устраиваясь поудобнее на кровати Чуи, улыбнулся он. У Цубаки, сидевшего рядом, аж руки начали подрагивать от предвкушения нового конфликта среди мелких. Смотреть на побитого Чую и смотреть, как он эти побои получает, вещи крайне забавные.
— Чего ты разорался? — хмуро спросил Накахара. — Ты в моей комнате.
— Но я не к тебе пришёл. Макото, — он посмотрел на застывшего юношу. — С днём рождения!
— Спасибо, — кивнул он.
Парни замялись.
— Что-то ещё? — выглядывая из угла, спросил Чуя.
— Да завали ты! — заорал он.
Мальчик фыркнул.
— Мы хотели пригласить тебя к нам в комнату, — сказал Кенджи. — Хочешь отпраздновать у нас? — косясь на половину торта, спросил он.
Чуя закатил глаза.
— Глистами его заражать собрались? — поинтересовался он.
— Я тебя урою, — зарычал Акико.
— Рискни, — резко подался вперёд Чуя, сверкнув глазами. И тут Дазай понял, что мелкий не просто нежный мальчик, когда он не видит — Чуя маленький дьявол, обожающий драки.
Сина подлетел с кровати и резко дёрнул Накахару за волосы. Тот упал на пол. Дазаю очень хотелось помочь, но Цубаки его держал за плечо и не позволял сдвинуться с места. Но Чуя даже не растерялся. Пользуясь тем, что на полу, он ногой ударил по ногам Акико, тот начал заваливаться на спину, но Чуя подлетел и толкнул его сзади. Парень свалился на живот. Накахара быстро завернул ему руку назад, да так, что у Акико плечо захрустело.
— Ай! Отпусти!
Кенджи было дёрнулся, но Макото так на него посмотрел, что парень остался стоять у двери, шумно сглотнув.
— И чё ты орёшь? — спросил Чуя, слегка хмурясь и присматриваясь к его пальцам. Под ногтями было столько грязи, что было страшно представлять, как он этими руками ест.
— Мне больно!
— Ну пиздец, неженка!
— Чуя, — рявкнул Дазай. Цубаки дёрнул его за руку и покачал головой.
— Ну? — уже уставший ждать, когда Акико попытается вырваться, позвал он.
— Что ты там сделать хотел? Урыть? Начинай копать.
— Отпусти!
— Двумя руками любой дурак сможет, — фыркнул Накахара. — А ты давай зубами, а?
— Отпусти, я сказал!
— Пока не попробуешь и не подумаю, — для верности дёрнув руку, сказал Накахара. Акико взвыл.
Дазай напрягся. Его вообще всё это напрягало. Этот Акико хоть и был одного роста и одного возраста с Чуей, но он же раза в три шире мелкого. А малыш такой нежный, хрупкий...
Правда, додумать мысль Осаму не успел, нежный хрупкий малыш поставил свою ногу ему между ног, продолжая заламывать руку, и слегка надавил на яйца.
— Прекрати! — заорал Сина.
— Быстрее!
— Чего ты хочешь?!
Чуя наклонился к нему поближе.
— Жри землю, — прошипел он так, что у Дазая волосы на руках приподнялись. Судя по лицам остальных — у них тоже.
Акико, плача, лизнул пол.
— Я сказал жри, а не облизывай! Ты же пришёл сюда, потому что был голодным? Испоганил день рождения, даже старших не постеснялся, говна кусок! Жри давай!
— Чуя, — жалобным голоском позвал Кенджи.
Сузуки сверкнул на него глазами. Им с Макото мысль вмешаться и в голову не приходила. У них почему-то в голове было чётко — если дерутся двое, то что бы ни случилось, лезть нельзя.
— Не можешь смотреть, выйди, — предложил ему мальчик-астматик.
Цубаки с Дазаем поражались жестокости детей. Осаму пытался припомнить, а был ли он таким жестоким? Дерзким? Да. Но жестоким...
Акико, тем временем, безуспешно пытался вывернуть руку и поскрёбывал ногтями по выкрашенному коричневой краской полу.
Чуе надоела его возня, он отпустил руку.
Сина ахнул, но Накахара быстро присел на корточки и схватил его за волосы.
— Давай, Акико. За маму, — он приложил его лицом об пол. — За папу, — ещё удар.
— За Макото, в честь дня рождения, — от его лица на полу оставались кровавые разводы из носа. — И за мою руку, троглодит! — последний удар был очень сильным.
Послышался сдавленный стон, а когда Акико встал, с кровавым месивом вместо лица, то обнаружил на полу свой зуб.
Он попытался поднять его, но Чуя наступил ему кедом на пальцы, да так, что те захрустели.
— Это моё, — холодно отозвался он.
— Да что ты за чмо такое?
Мальчик закатил глаза и, раз уж нога всё равно была не далеко от его лица, недолго думая, пнул его.
— Вон отсюда, — фыркнул он, наблюдая за тем, как Кенджи уже давно выпорхнул, оставив своего прожорливого товарища отдуваться одного. — Через полчаса жду Кенджи, я полы за тобой мыть не буду.
Сина, опираясь на руки, сел.
— Не слышу! — рявкнул Чуя.
— Хорошо! — захныкал толстяк.
— Кыш.
Парень вылетел из комнаты, а Накахара вздохнул.
— Макото, прости, пожалуйста, — тут же заизвинялся он.
У Дазая с Цубаки аж голова закружилась от того, насколько Чуя резко стал привычным и милым. Цубаки укоризненно посмотрел на Осаму, что пребывал в шоке.
— Можешь мне не верить, но он — твоя точная копия, — прошипел он ему на ухо.
Расстроенный появлением старых соседей,
Чуя пребывал не в лучшем расположении духа. Макото и Сузуки вышли во двор, а мальчик сидел на подоконнике их комнаты и наблюдал в окно. Ему, почему-то, не хотелось гулять.
Дазай был где-то с ребятами, наверное, выпивал. Накахаре всё хотелось спросить его про день рождения, но он пока не знал как. А ещё он вдруг понял, что Дазаю уже шестнадцать. А это значит, что скоро Мори заберёт его.
Чуя не хотел отдавать Осаму, но понимал, что отпустить его придётся. Только это понимание ни разу не облегчало ему жизнь. Он чувствовал себя, как на пороховой бочке.
Встав с подоконника, Чуя порылся в тумбочке Макото и вытащил помятую пачку сигарет.
Он долго мялся, думал, а потом решил, что ну его, попробует. Он ни разу не курил один. И ни разу не скуривал целую.
Вернувшись на подоконник, Чуя приоткрыл окно и подкурил от подаренной Сузуки зажигалки. Эти были необычными, какими-то свежими.
И тут Чуя заметил на фильтре надпись «mint». Он слышал, что сигареты бывают даже с шоколадом, но никогда не пробовал. Мятные ему нравились. Но судя по ощущениям, не очень нравились его организму — грудь сразу слегка сдавило. Скурив почти целую, мальчик понял, что его сильно тошнит. Он выкинул недокуренный бычок в окно и лёг на кровать, прикрыв глаза. Голова кружилась, а к горлу подступала тошнота, но даже так ему было лучше, чем до сигареты. Теперь его главной проблемой было не то, что Дазай уезжает, а как бы добраться до туалета и не заблевать по дороге пол.
Но, к удивлению юноши, тошнота отпустила так же быстро, как и появилась. Он ещё немного полежал, выпил сок. Часы показывали двенадцать, когда он всё же решил сходить к Дазаю.
Правда, перед этим Чуя вымыл руки с мылом и почистил зубы, чтобы лишний раз не бесить Осаму. Но стоило ему только войти в комнату, как юноша застыл.
На кровати Цубаки лежал, собственно, сам Цубаки, а над ним, опираясь на руки, под одеялом был Широ. Чуя сразу понял, что происходит, по тому, как Цубаки выгнулся и протяжно застонал.
И в этот момент он его как раз и заметил.
Чуя покраснел весь, до кончиков волос. Собственно, как и Цубаки. А Широ просто тупо уставился на него. Юноша прекрасно знал, вообще-то, чем они занимаются, пока никто не видит, но наткнуться на это вот так, у него аж слёзы на глаза навернулись от неожиданности.
— Чуя! — испугался Цубаки, что из-за него у ребёнка образуется какая-нибудь психологическая травма. Он подскочил, под недовольный хмык Широ и, кутаясь в одеяло, попытался встать с кровати.
— А ничего, что я тоже не одет? — напомнил Широ.
От его голоса Чуя как-то пришёл в себя.
— П-прости! — закричал он и вылетел из комнаты, как пуля.
У него горели щёки, горели глаза, было жарко. Кажется, каждая клеточка его тела нагрелась. Внутри что-то поднималось. Что-то незнакомое, тяжёлое, но приятно вибрирующее.
Решив проветриться, Чуя пошёл на четвёртый этаж. Он зашёл в одну из комнат, что находилась над дазаевской, и сел на пол. Свежий ночной воздух трепал его волосы, Чуя начал постепенно остывать. Но тут снизу послышался громкий стон, который точно издал Цубаки. Мальчик снова покраснел.
От греха подальше он ушёл. Подумав немного, Чуя всё же решил заглянуть к Достоевскому, они сто лет не виделись. Дверь в его комнату была приоткрыта, что странно. Он обычно закрывается на замок, даже когда один.
Тихонько толкнув дверь, Чуя опешил. Картина не сильно отличалась от той, что он застал в комнате Дазая. Правда, эти ещё пока были одеты.
Фёдор лежал на кровати, а Камия сидел на нём и самозабвенно целовал. В тот момент Чуя, помимо стыда, аж зависть кольнула. Парни его не заметили, продолжая заниматься своим увлекательным занятием. Накахара не специально подсматривал, он медленно, но верно, приближался к истерике. Но когда рука Фёдора огладила тело Камии, перешла на спину, а потом спустилась в джинсы, Чуя не вынес.
Он побежал по коридору, отчаянно краснея.
И почему все трахаются?
Несясь по лестнице, мальчик даже не заметил, как начал орать Дазая. Тот, услышал его голос с крыльца, быстро пошёл к лестнице, но едва подошёл к ступеням, Чуя прыгнул прямо ему в руки.
— Что случилось? — испугался парень.
Мальчик, что-то всхлипывая, уткнулся ему в плечо. Дазай отметил, что он весь горячий.
— Почему они все трахаются? — различил он фразу в потоке бессвязного шёпота.
— Кто? — опешил Осаму.
— Все! Цубаки, Широ, даже Фёдор.
Вот тут уже даже Дазай слегка порозовел. Значит, Камия всё-таки это сделал?
— Ну ты что? — попытался погладить юношу по спине Дазай. Он провёл тому по щеке носом и тут заметил, что даже ушки и шейка — всё красное. Как мило!
— Ты что же, застал их на самом интересном? — садясь на ступени, спросил Дазай.
— Всех по-разному, — всё ещё смущаясь, сказал Чуя, опустив взгляд. Дазай убрал выбившиеся пряди из хвостика ему за красные ушки. Мальчик шумно выдохнул. — Судя по всему, это приятно.
— Почему ты так решил?
— По стонам, — пожал плечами Накахара. — А ещё они все выглядели жутко довольно. Я тоже так хочу.
— Ещё настанет твоё время, — пообещал Дазай, прижимаясь носом к горячей щеке. Нет, ну прелесть! Красный смущённый Чуя — это нечто.
— Наше, — уточнил он тихо. Осаму улыбнулся.
— Через пять лет.
— А?
— Когда тебе будет шестнадцать, не раньше, — сообщил Дазай. — Тогда я сделаю с тобой всё, что захочешь.
— Шестнадцать?! — опешил Чуя. — Нет, это слишком долго.
— Да брось, — рассмеялся парень. — Ты пока ещё даже не хочешь.
Чуя закусил губу. Вообще-то после сегодняшних сцен, кажется, хотел.
— Может, я тебе не нравлюсь, пока у меня такое маленькое тело? — предположил Чуя. — Цубаки вон, высокий, крепкий. А ты меня на руках до сих пор таскаешь.
— При чём тут Цубаки? — закатил глаза Осаму. — Поверь, так будет лучше. С этим не стоит спешить.
— Ты же в курсе, что возраст согласия в Японии двенадцать лет? — решил уточнить Чуя.
— Прекрати, — попросил Осаму и потёрся носом о его. — Ты чертовски соблазнительный, — честно сказал Дазай. — С каждым днём мне всё труднее. Но если мы позволим себе лишнего сейчас, то позже повзрослеем, и ты меня за это возненавидишь. Да и я себя тоже.
— И что делать? — спросил Чуя. — Ладно я, а ты?
— Да всё в порядке, — соврал Дазай. — Я буду терпеть.
— Это вредно.
— Лучше я буду терпеть, чем ты будешь расстраиваться.
— Но, — мальчик хотел сказать что-то ещё, но Дазай прикрыл его рот ладонью.
— Даже не думай. Я всё решил. Понятно?
Мальчик кивнул.
— Вот и умница, — целуя его в губы, сказал он. — Говоришь, наша комната занята?
— Ага.
— Тогда идём во двор, достанешь мне яблок.
— Легко! — обрадовался мальчик.
Дазай с неприкрытой нежностью наблюдал за тем, как Чуя вспорхнул к дереву и сорвал для него несколько самых больших и спелых яблок. Сам он стоял на крыльце среди старшеклассников и беззаботно курил. Скоро лето закончится. А ещё скоро он покинет это место.
Огай пока молчит, но скоро он за ним придёт. Осаму видел, что Чуя тоже это понимает, но ничего не говорит, делает вид, что это не важно. Но тело Чуи выдавало его. Движения были резче, взгляды всё чаще отдавали испугом.
Он смотрел и боялся, что в любой момент Дазая рядом больше не будет.
— Вот, — показывая охапку яблок, сказал Чуя.
— Идём наверх, — улыбнулся Дазай. — Там съем.
Когда они поднялись, Цубаки был один.
Он заправлял кровать. Глянув на Дазая с Чуей, он вспыхнул, как спичка, а Чуя стыдливо отвёл глаза в сторону.
— Хоть бы закрылись, — пройдя мимо друга и потрепав того по голове, усмехнулся Осаму. Цубаки тряхнул головой, выдыхая.
— Чуя, прости. Ты испугался? — спросил он у мальчика, что сбросил яблоки на кровать.
— Да нет, всё в порядке, — улыбнулся он. Вообще, испугался, но не высказывать же Цубаки претензию за то, что он занимался сексом в своей комнате.
— Точно? Мы забыли закрыть дверь...
— Да-да, всё хорошо, — замотал головой Накахара, меньше всего желая слушать какие-то объяснения и оправдания.
— Цубаки, ты нас не оставишь? — мягко попросил Дазай.
В глазах юноши мелькнуло понимание.
Сейчас будет серьёзный разговор. Он кивнул и вышел из комнаты.
— Закрой дверь, — попросил Дазай.
Чуя не понял зачем, но покорно подошёл к ней и закрыл изнутри на ключ. Осаму убрал с кровати яблоки и сел на неё, доставая сигареты.
— Летом ночь — самое лучшее время суток, — будто в пустоту, сказал Дазай, закуривая.
— Согласен, — садясь рядом и нагло забирая из его рук сигарету, сказал Чуя.
— Ты не против?
— Против, — вздохнул он. — Но сейчас запрещать не буду.
Мальчик ощущал, что это разговор не старшего с младшим, это разговор равных. И ему было столько же интересно, сколько страшно. Он пока не понимал, что хочет услышать от Дазая. Единственное, что он знал, это то, что обещаний про «долго и счастливо» он не перенесёт.