Красная помада не только для девушек

Глава 28

По приезде мы молча поднялись в квартиру и отправились спать в одну постель. Что-либо решать по поводу спального места не хотелось от слова совсем. Засыпая, я услышал тихий щелчок и почувствовал нежный чмок в ладонь, в которую следом уткнулся мокрый нос. Мужчина что-то шептал, но я уже не слышал.

Ранним утром я проснулся от запаха чего-то вкусненького. Всё-таки реально решил приучить к завтраку, как собачку. Нет, точнее, как котика, мяу, блядь.

Тело ломило нещадно, в особенности поясницу. Господи, и как после такого только на работу идти... Кое-как поднявшись с постели, направился на кухню. За «островком», лицом ко мне, сидел Эдик, а меж его длинных пальцев тлела зажжённая сигарета, лёгкий запах которой щекотал нос.

—Проснулся? Пошли в ванную, я тебя помою.

—Нет!—резко ответил, дёрнувшись обратно в спальню.

Мужчина вздохнул, затянулся и затушил окурок о край пепельницы. Он в мгновение настиг меня всего за несколько шагов и выдохнул дым прямо в лицо. Я сморщился и, отвлёкшись, не успел среагировать, когда чужие руки обвились вокруг талии и приподняли над полом.

—Ты себя вычистить не сможешь, а если и дальше будешь вот так ходить с моей спермой, то твой день превратится в ад, гарантирую. Так что молча следуй моим командам, ясно?—рыкнул Эдуард и громко шлёпнул по ягодицам.

—Изверг,—зашипел я на него, но брюнета это лишь развеселило.

—Да-да, котёнок, я такой. А ты дурачок, но я же молчу. Надеюсь, хотя бы не будешь мешать мне чистить себя?

—Постараюсь,—фыркнул и прижался лицом к чужой шее.

Странно, но аромат его духов я чувствовал даже сквозь никотиновое въедливое амбре, и это успокаивало. Из-за запаха молочного шоколада начала выделяться слюна, а живот заурчал.

—О, значит, не завтракаешь, и чувствуешь себя прекрасно? Ну-ну,—хмыкнул мужчина, зайдя в ванную комнату и поставив меня на пол в душевой.

Я быстро скинул нижнее бельё, в котором спал, и включил тёплую воду, которая полилась сверху тропическим дождём. Это было похоже на водный массаж. Или это он и был? Неважно, главное, что так классно мне было, что по телу проносилась дрожь, а глаза сами от удовольствия закрылись.

Эдуард коснулся губами затылка и кончиком носа провёл по позвоночнику. Я невольно выгнулся, уперевшись руками в кафельную стенку. Скользкий язычок проник в меня, а следом и пальцы, раздвигая стенки. Ногти слегка царапали стенки, доставая сперму, которая тонкими струйками стекала по бёдрам.

Слабая боль притуплялась и в какой-то момент даже начала приносить наслаждение, отчего я невольно застонал. Быстро спохватившись, прикрыл рот запястьем и на всякий случай прикусил кожу.

Чужие пальцы вышли из ануса вместе с языком, а на полушария легли ладони, начиная мять зад. Рыкнув, обернулся и ударил мужчину по рукам, однако в зрачках уже блистали огоньки возбуждения.

—Ты хотел меня накормить, так пошли,—пробормотал я, продолжая внимательно смотреть в чужие глаза.

Уголки губ дёрнулись, и Эдуард отошёл. Дотянувшись до полотенца, он бережно положил его на мои плечи, а сам, даже не вытираясь, накинул на себя тёмно-алый халат.

—Давай сегодня поедем на синей машине, а то красный уже рябит перед глазами...

—Хорошо, солнце,—проворковал тот и, скинув халат, вышел.

Стоило ему выйти, как я накинул на себя боксеры и повесил полотенце на место, а сам глянул на себя в зеркало. Помню, что вчера со мной было, но не ожидал, что это обернётся настолько печально для моего тела. Засосы и укусы прямо до волос охватывали всю шею. Такое фиг тоналкой или воротником скроешь. Надо будет прогуглить, какие есть методы, чтобы убрать сие недоразумение хоть как-то, а то на решето похож.

Вернувшись на кухню, я упал на стул и зашипел. Больно-то как... Твою мать... Зато напротив сидел довольный мартовский кот с улыбкой до ушей. Он изучал такие позитив и радость, что мне аж тошно становилось. Однако услада для глаз хотя бы наступила:ни единого красного пятна не мельтешило, даже помады не было на чужих губах.

—Ты кушай, котик, кушай, а не на меня смотри,~—счастливо пролепетал Эдуард, заметив, что я пялюсь на него, и пододвинул ко мне тарелку.

Вздохнув, ударил со всей силы ножом по желтку. Зубчики прошли насквозь и с неприятным скрежетом оцарапали тарелку. Я весь ощетинился и прикрыл глаза.

—Твою мать...

—Что, силы неподрасчитал? Давай я нарежу, а то ты мне так всю посуду испортишь,—проговорил мужчина, однако голос его продолжал сочиться сладостным мёдом, словно он и не слышал отвратительного скрежета, от которого уши готовы были завернуться в трубочку.

Когда я открыл глаза, яичница уже была аккуратно разрезана на кусочки, а нож–убран. Правильно, спрячь его куда подальше от меня. И не лыбься, как идиот. Это отвлекает. И смущает. Ей-богу смущает.