Красная помада не только для девушек

Глава 40

—Ну, может, начнём уже? Или вы до конца жизни и слова не вымолвите?—вздохнул Дима, оперевшись бедром о кухонный стол и попивая чай из подаренной мной кружки.

Он написал практически сразу после поцелуя, словно следил за нами. Когда мы вернулись, Макс уже сидел одетый, причём одет он был не в домашнюю одежду, как обычно, а в толстую водолазку и уличные джинсы. Уверен, он так оделся, чтобы по максимуму скрыть следы от прошедшей ночи.

—Мы сегодня были у психолога,—начал я, поняв, что никто больше не собирается говорить.—Он посоветовал обсудить произошедшее вчера. Объясниться и помириться.

—Серьёзно, помириться?! Да как?! Это же нереально! Он ёбаный гей!—закричал Макс, размахивая руками.

—Ну, не ёбаный,—тихо пробурчал Эдуард, накручивая на палец собственную прядь.

—Ещё и волосы эти, помада!.. Он же сумасшедший, раз так себя ведёт, одевается!

—Макс, успокойся,—вмешался Дима.—Мы же с тобой говорили на эту тему, помнишь? Да ты сам хотел помириться. И не смей говорить, что это было под градусом. Уж мы-то с Тимуром знаем, когда ты ещё можешь трезво думать.

И парень вдруг замолчал. Сложив руки на груди, он поднял глаза на Эдика и, забурчав, повернулся ко мне. Я сидел и тупил на него взгляд, понимая, что надо что-то сказать, но что?

—Прости,—неожиданно произнёс Макс, взъерошив свои короткие светлые волосы.—Я виноват... Понимаю, это твой выбор, но... Я всё никак не могу принять, что ты гей. И что ты встречаешься с этим!

—Макс!

—Помолчи, Дим! Я ещё не закончил!—зашипел русоволосый и придвинулся ближе ко мне.—И всё равно, даже если я не могу это принять, я могу к этому привыкнуть. Мы столько лет дружим, так что не может нашу дружбу испортить какой-то крашеный геюга. Я прав?

Он протянул руку с оттопыренным мизинцем в знак примирения. Уж я-то знаю, как ему трудно сейчас:он никогда ещё не забирал свли слова назад и не извинялся. Да. Ни разу в жизни. Сглотнув, я шумно втянул воздух через ноздри и обнял друга, крепко сжав его водолазку в кулаках.

—Придурок... Как же я вас люблю, обоих. Дима! Иди сюда, пока я не расплакался.

—Твою мать... Дима, он же реально может!..

—Иду, иду,—сказал тот и ухватил Эдуарда под локоть.—Не возражаете?~

Макс недовольно прикусил губу, но промолчал и протянул руку. Я же, отстранившись, обнял тех, притянув вниз

—Идиоты...—тихо выдохнул в плечо Эдика.

В итоге вечером мы вернулись в квартиру, а по поводу Макса и Димы... так ничего и не узнали. Как только успокоился, парни начали потихоньку мириться. Эдуард переругивался потихоньку с Максом, но они пытались делать это максимально безобидно, насколько это возможно. Дима заварил успокаивающий чай и протянул мне кружку. Даже умудрился незаметно разместить меня подальше ото всех, чтобы нервы подутихли.

—Хочешь, ванну подготовлю,—шепнул брюнет, обняв со спины и уткнувшись носом в шею, щекотя дыханием кожу.

—Нет. Хочу просто спать.

—Даже не поешь?

—Даже не поем,—категорично ответил и, аккуратно скинув чужие руки, направился в спальню.

Несмотря на то, что выглядел я уставшим, мысли в голове крутились невыносимо быстро, сменяясь словно по щелчку. И все они связаны с ориентацией и будущим, которое эта ориентация открывает. Вроде бы ориентацию я и принял. Ну, пытаюсь. А вот последующие отношения...

Честно, я не знаю. Вообще не знаю и не понимаю ничего. И это раздражает не по-детски. Собственные чувства понять не могу! Ау. Аж голова разболелась. Надо бы к Юрию Александровичу сходить, пусть он помогает, иначе я себя живьём сожру.

Тяжело вздохнув, накинул домашнюю футболку и спортивки и упал на кровать. Едва я уставился в потолок, матрас прогнулся под чужим весом рядом, а на глаза легла тёплая ладонь.

—Ты же спать собирался.

—Собирался.

—Устал?

—Очень.

Мужчина вздохнул и, опустив руку на грудь, лёг рядом, уткнувшись лицом в бок.

—Тимур, не стесняйся мне рассказывать, что тебя тревожит. Я поддержу тебя и, может, даже помогу. Ты только не замыкайся в себе. Так проблемы точно не решить.

Тихо хмыкнув, прикрыл глаза. Знал бы он причину моих мучений. Отчасти, он тоже является их причиной. Если бы его не было в моей жизни, она бы так не перевернулась, а сердце бы так не билось от одних лишь его взглядов. Как оно делает сейчас. Блядство..

—Можно я тебя поцелую?—спросил, приоткрыв веки.

Однако вместо ответа последовало молчание. Чего это он? Неужели так неожиданно прозвучали мои слова и он в шоке? Но в этот же момент надо мной нависла фигура. Он перекинул волосы на одну сторону и шепнул:

—Хочешь так или сидя?

—Сидя,—тихо произнёс, глядя в яркие фиалковые глаза, полные надежды.