Где же ты, моя бабочка? [ЗАВЕРШЁН]

Бонус.

Оперевшись спиной о ствол дерева, белобрысый медленно прикрыл глаза, сжимая в ещё тёплой ладони кольцо с переливающимся красным камнем. Если бы только было возможным вернуть время вспять, уберечь омегу от самого же себя прошлого и не дать плохому воплотиться в реальности... Если бы это было только возможно, то Юнги бы отдал всё, что у него есть, ради своего омеги, своей второй половинки, своей родной бабочки.

По щеке медленно скатилась одинокая слеза. Сознание медленно покидало альфу, а тело слабело. Голова Юнги склонилась к плечу, а разбитое любовью сердце пропустило последний удар. Кольцо с кровавым камнем упало на снег, а вдалеке послышались отдалённые голоса...

*

- Ваше Величество, - слуга, поджимая от неловкости губы, нерешительно коснулся плеча уснувшего прямо за столом альфы, пытаясь разбудить его, - Ваше Величество, проснитесь.

Юнги от чужого касания вздрогнул, чем немало напугал молодого слугу, поднял голову со сложенных на столе с книгами рук и взглянул на бету испуганно, чувствуя, как холодный пот стекает по лбу. И вновь этот ночной кошмар, терзающий альфу вторую неделю. И вновь он возвращается к нему, как только альфа засыпает не рядом со своим супругом. Чуть раньше Мину казалось, что его ночной кошмар - это реальность, что он действительно не уберёг своих сына и мужа и остался совершенно один, умирая под деревом, под которым когда-то пометил своего омегу. Но стоило только проснуться, как все его страхи развеивались, оставляя на душе неприятный осадок и горечь.

Руки заметно дрожали, сердце бешено билось в груди, а Юнги всё ещё пытался собраться с мыслями, вытирая со лба рукавом проступившие капельки пота.

- Ваше Величество, Ваш супруг попросил передать...

- Да, знаю-знаю, - всё так же растерянно кивая, Мин быстро понял к чему здесь слуга. Чимину было сложно уснуть в такой период одному, да и к тому же требовалось обработать швы, ответственность за которые взял сам Мин. ЛиБин приготовил необходимую для лучшего заживления мазь, которую чуть позже передал правителю. Лекарь по возвращению императора и его супруга уже успел осмотреть недоношенного альфочку, которого Чимин с трудом отнял от своей груди. Омеге было тяжело первое время отпускать от своего тела драгоценную частичку себя, отчего лишь Тэхёну, лекарю и мужу, позволял брать ребёночка на руки. Любой посторонний человек рядом с его малышом, включая дворцовых слуг, вызывал у молодого родителя состояние недоверия, опасения и даже агрессию.