Где же ты, моя бабочка? [ЗАВЕРШЁН]

30 глава.

          Тэхён, плотно укутавшись в одеяло, стоял возле резной деревянной решетки окна и с неподдельным интересом рассматривал падающие снежинки и заснеженные построения. Там, на улице были люди и у каждого было своё дело. Кто-то спешил, быстро минуя сугробы, кто-то совсем юный играл, лепя комки из снега и бросая куда ни попадя. Омега уже давно не был снаружи и всё время проводил в четырёх стенах. Чонгука не было уже второй день, чему Пак был несказанно рад. Было бы намного лучше, если бы он вообще забыл о его существовании здесь. Тэхён понимал, что альфе надоело постоянно таскаться и возиться с ним, поэтому он решил оставить омегу на попечительство приходящих и уходящих слуг. Прошло чуть меньше трёх недель с тех пор, как их привезли сюда и две недели как Пак не виделся с братом. Раны, благодаря постоянному уходу, быстро заживали и на его коже остались едва ли заметные синяки. На шее уже были отдельные пожелтевшие пятна, а метка полностью затянулась. Она не причиняла боли или дискомфорта, лишь сохраняла цитрусовый запах, чётко закрепившийся за омегой, как знак его принадлежности Чонгуку. Физически Тэхён чувствовал себя намного лучше, нежели эмоционально. Ему начали надоедать эти стены, приходящие слуги и страх, что к нему внезапно заявится Чон. Он всё время проводил в постели или же у окна. Даже те беты навещали всё реже и реже, так как его тело почти пришло в норму и ему уже не требовался прежний уход. Тэхён практически был один и всё время думал о брате и ЛиБине с Доном. О последних не было вообще ничего неизвестно, так как они остались в тронном зале, когда Чонгук унёс его в свои покои. От слуг, что между собой в его присутствии обсуждали подготовку дворца к обручению императора и его будущего супруга, Тэхён узнал, что это произойдёт совсем скоро и что в городе каждый наслышан об этом. Омегу правителя тщательно скрывали от чужих глаз в покоях, к нему имели доступ лишь определенный круг лиц. Слуги, ухаживающие за ним, также не имели права разглашать о будущем супруге императора никакой информации, даже черты его внешности и характера. Тэхён понимал, что неизбежен был день их обручения и что уже через несколько дней Чимин предстанет перед Китаем не Безликим, а супругом правителя.

***

— Ну же, улыбнитесь, Вам не к лицу такое уныние, — черноволосый альфа в годах и с небольшой сединой длинных собранных прядей, мягко улыбался, когда рыжеволосому омеге выбелили краской лицо и подвели глаза. На его пухлые губы так же нанесли немного красного оттенка и сделали лёгкий румянец на щеках. Чимин никак не отреагировал на эти слова, лишь молча сидел, когда вокруг него копошились слуги, стараясь самыми разными способами подстроить омегу под свой стандарт красоты. Паку это жутко не нравилось и он не оставил возможности высказаться на этот счёт, после чего его нагло проигнорировали и продолжили белить не только лицо, но и шею и руки. По спине привычно, практически неощутимо стукнули длинной указкой, заставляя Чимина выпрямиться и расправить плечи. С каждым днём это делали всё реже и реже, так как омега начал понемногу усваивать это, но грамота и науки давались так же тяжёло из-за прежнего неповиновения рыжеволосого. К трудному характеру Пака начали привыкать и всячески подстраиваться под него, чтобы обуздать свободолюбивого и дерзкого омегу. Вместо постоянных споров, слуги решили игнорировать всяческие протесты. Если он хотя бы немного расслаблялся и чуть-чуть горбился, в его грубо тыкали палкой от чего Чимин громко шипел и больше злился, но из-за этого он уже старался держаться ровно. Постепенно с ним стали снисходительнее и уже через пару недель просто напоминали держать осанку, а указку убирали в сторону. Учителя не отставали ни на минуту, желая научить омегу многому. После обручения уже было предвидено, что от него не отстанут и эти пытки будут продолжаться. Как супруг правителя, Чимин должен был быть образованным, иметь привлекательную внешность, чтить традиции и культуру, играть на нескольких музыкальных инструментах, петь или же танцевать, быть послушным, тихим и спокойным. Омега не проходил ни по одному из критериев, разве что был красив, но также и до жути строптив. Больше всего Чимину было не по душе, когда его лицо белили, а после заставляли так ходить вплоть до самого вечера, пока с него не смывали белила и другую краску. Это было намного ужаснее нежели постоянно ровно держать спину и плавно двигаться, ходить небольшими шажками, передвигаясь, словно скользящая на ровной поверхности воды прекрасная птица. От омеги очень много требовали и не отставали, пока полностью были не удовлетворены результатом. Несмотря на то, что Чимин явно недолюбливал императора, омегу долго обучали правильно кланяться и тем самым проявлять подобным жестом уважение. Перед правителем он был обязан делать низкий поклон, смиренно опуская голову и смотря на носки своих ног. Также твердили о манере речи, запретили грубо и резко отвечать, говорить без разрешения или же употреблять нелестные слова в особенности предназначенные правителю. С утра и до вечера ему безустанно повторяли одни и те же правила, если он в чем-то провинился, то вновь читали нравоучения. От подобного вяли уши, поэтому Чимину приходилось прислушиваться к их словам, чтобы избегать таких нудных наказаний. К омеге не применяли никаких телесных наказаний, так как следили за состоянием его кожи и боялись оставить какой-нибудь синяк. Была лишь парочка пожелтевших небольших пятнышка на спине рядом с поясницей от указки причём недельной давности, в остальном же к нему не применяли никакого физического насилия, высказывали исключительно в устной форме. Даже засосы, оставленные Юнги во время течки на шее, груди и бёдрах, были практически не видны. Чимин быстро привык, что даже в купальне его не оставляли в покое и не давали возможности вымыться самостоятельно. Постоянно по его телу блуждали чужие руки, а мыли его специальными порошками и мылом в воде, в которую добавляли благоухающие масла для смягчения и гладкости кожи. После таких процедур омега долго не мог привыкнуть к новым ощущениям, ведь ещё никогда он не был столь красив, а его кожа такой прекрасной и блестящей. Но и это было несравнимо с массажем кожи лица, спины и ног. Только тогда Чимин полностью расслаблялся и особо не спорил со слугами. Окружающие его люди спокойно выдыхали, когда тихо постанывающий рыжеволосый омега растекался лужицей от приятных прикосновений чужих рук к своим эрогенным зонам. Довольные собой беты всё чаще и чаще использовали после водных процедур подобную практику, потому что после массажа Чимин был не настолько напряжён, зол и обидчив. Он становился спокойнее и продолжать ещё пару часов обучение грамоте после купальни было намного проще. Вот только это спокойствие продолжалось ровно до тех пор, пока с утра его не начинали белить. Тут уж Чимин срывался и бесился, но всё же сдавался, давая возможность бетам так унизить себя, но в ответ на это: постоянно ходил хмурый и никоим образом не проявлял своих чувств, разве что только смотрел на каждого, как на лютого врага, ведь теперь ему было нельзя ругаться или спорить со своим окружением. За его поведением следил СуХа, черноволосый альфа пятидесяти лет с длинными волосами, которые он всегда собирал в хвост. У него уже была седина, но после появления в его жизни Пака, за две недели седых волос стало в два раза больше. Омега изрядно трепал нервы, но не смотря на это СуХа продолжал упорно обучать его. Только со временем пришло некое подобие смирения, хотя по недовольному лицу Чимина, можно было твёрдо сказать, что смирение — это лишь очередная маска, под которой пряталась ненависть и неповиновение и в любой момент омега мог сорваться, поэтому за ним постоянно приглядывали и старались лишний раз не провоцировать.