Где же ты, моя бабочка? [ЗАВЕРШЁН]

35 глава.

           Чимин послушно следовал за Юнги и, ловко управляясь со спокойным конём, продолжал размышлять над словами Мина. Значит, то предчувствие, которое высказал омега ХваГану ещё накануне его смерти и вправду сбылось? Он действительно погиб в тот же день, в который вещал ему кончину омега, хотя по условиям их договора с императором, ХваГан мог сохранить свою жизнь, если сможет вернуть Чимина обратно и он действительно вернул, только всё равно погиб. Мин сказал, что причиной был именно омега, но почему? Может то, что он допустил их побег или же не вернул других сбежавших пленных? Было непонятно. Но даже не смотря на столь приятное известие, настоящая причина, по которой Юнги лишил его жизни, до сих пор была неизвестна. Чимин не решился навязываться вновь, поэтому путь они провели в полном молчании и пыхтении двух коней. Но теперь рыжеволосого не отпускал интерес, поэтому он решил, что вновь поднимет эту тему только позже. Определившись с этим вопросом, омега спокойно выдохнул и уже без каких-то задних мыслей, довольный своим упорством, смотрел вдаль, любуясь заснеженным видом и получая удовольствие от покалывающего пухлые щеки мороза. Было холодно, но тёплая одежда согревала, голову приятно кружила эйфория от любимого дела, к которому он вернулся спустя два месяца, а присутствие ненавистного человека совсем рядом как-то не волновало. В последнее время это отходило на второй план по сравнению с тем новым состоянием, в котором пребывал Пак уже много недель. Раньше омеге беременность представлялась совсем иначе и для него это была лишь проблема большого живота, ограничивающего действия, но теперь — на собственном опыте, это далеко было не главенствующей проблемой. Лидирующей были его эмоциональные перепады. Это сильно раздражало, ведь теперь он практически не мог сдерживать себя, всё выливалось наружу и чаще всего это были слёзы. Он начал часто плакать по поводу и без него: то ему настолько плохо, что голова раскалывается на части, то его вырвет и вновь прихватит живот или же совсем что-то мелочное по типу — что-то упадёт и разобьётся или же Тэхён уйдёт под вечер к Чонгуку. Бывало даже так, что когда омега проснулся, а ЛиБина не было рядом, то Чимин разрыдался так, что потом его долго успокаивали сам пришедший лекарь и Тэхён. Рыжеволосого это бесило, но после он понимал, что всё это из-за беременности и что всё это временно и уже через семь месяцев он вновь станет прежним, но даже после этого он начинал плакать, так как вынашивать ребёнка придётся ещё больше полугода. Омеге было тяжёло, но рядом с ним всегда был и ЛиБин и Тэхён, которым чаще всех перепадало от рыжеволосого. Лекарь отпаивал его отварами и откармливал, а брат постоянно обнимал, когда Чимин плакался, уткнувшись при этом ему в плечо. Омега проклинал Мина за своё состояние и упоминал его имя каждый раз, когда его сворачивало пополам от очередного приступа тошноты. Сейчас он был рядом и так же смотрел вдаль, не обращая внимания на смотрителя, который ехал на большом расстоянии от них. Удивительно было то, что омегу даже не подташнивало и чувствовал он себя, к большому удивлению, просто превосходно. Вот что значат прогулки на свежем воздухе и на коне, даже мята, исходящая от альфы была не столь противна как раньше, а даже наоборот стала более привлекательней и не такой раздражающей. Чимин улыбнулся и, перехватив поводья в одну руку, прижал свободную ладонь к животу. У него уже вошло в привычку обнимать ещё плоский животик и ничего поделать он с этим не мог. Руки, без его сознания, сами тянулись к ребёнку, защищая ещё совсем маленький плод от внешних невзгод. Он до сих пор не принял дитя внутри себя как своего, продолжая утверждать, что это только отродье императора, но омежьи инстинкты взяли верх и, уже не смотря на пустые слова, он всячески старался уберечь его, постоянно находя покой, лишь с прикрытым руками животом. Даже когда он укладывался спать, то постоянно прижимал ладони к плоду, поглаживал его несколько минут, а уже после мог спокойно заснуть.