Где же ты, моя бабочка? [ЗАВЕРШЁН]

58 глава.

Реальность/воспоминания

          Подавив желание подняться с постели, на которую омегу уложили несколько часов назад, рыжеволосый отвёл край воротника накинутой на него чужой одежды. Руки были свободны. Они мелко дрожали, а оставшийся след от впившихся в его запястья верёвок продолжал широкой полоской красоваться на коже. Ослабевшее за путь тело невыносимо ломило, а сам омега изнемогал от поднявшейся температуры, что душила его, не давая продыху.

          Сглатывая раз за разом вязкую слюну, Чимин слабыми руками попытался стянуть с себя верхнюю часть одежды, чтобы было легче дышать, но пальцы будто бы запутывались, не давая желанного результата. Голова раскалывалась из-за нанесённого сильного по затылку удара, отчего омегу не хило подташнивало. Перед глазами всё плыло и кружилось, беспокойство накрывало сильнее без ощущения былой безопасности, какую он получал в своём гнезде вместе с мужем. Отсутствие предназначенного рядом пугало, а страх за альфочку внутри достиг пика, когда Чимин почувствовал лёгкие рези внизу. Он тихо ныл, пытаясь хоть как-то после снятой верхней одежки развязать завязочки на своей собственной ночной рубашке у горла, чтобы оголить шею и начать свободно дышать. Но не прошло и нескольких секунд, как вместо коротеньких пальцев омеги, это сделал кто-то другой. Лёгкий, чуть сладковатый запах цветов Пак узнал сразу, понял, что это был МинГи. Это он держал его голову всю поездку на коленях, пытаясь хоть как-то облегчить боль. Именно МинГи был рядом, помогая ослабить давление на грудную клетку, позволив обессилевшему Чимину свободно дышать.

          К чему предав своего господина МинГи продолжал заботиться о Паке как раньше Чимин не понимал, но противиться с едва ли не проломленной головой даже не думал. Каждое движение отдавалось болью в теле, из-за чего рыжеволосый воздержался от расспросов, через пару минут впадая в полнейшее беспамятство, где он так же не нашёл покоя.

***

          От стремительного бега по лесу, где земля была устлана множеством острых сучков и поваленных иссохших стволов, болели ноги, а из мелких порезов выступали капельки крови, обагривая след бегущего. Быстро стучащее за рёбрами сердце не замедлялось ни на секунду, давая омеге понять, что он всё ещё жив, и что возможно это последнее, что он может почувствовать перед своей смертью. Надежда выбраться живым из этой преисподнии угасла давно, но рыжеволосый продолжал бежать, оттягивая момент гибели. За ним гнались. На него охотились. Но, несмотря на это, омега упорно продолжал прижимать к груди свёрток ткани, из последних сил защищая ребёнка в нём. Ни в чём невиновного, маленького и беззащитного. Такого испуганного, с влажными от слёз щеками и белыми короткими волосами.