Краски жизни

Глава 2. Память

Похоже, просыпаться в незнакомых местах было предназначено ему самой судьбой. Иначе как объяснить, что, открыв глаза, помимо невыносимой боли он чувствовал полное непонимание того, где, собственно, он находится. Это точно была не его комната, и однозначно не студия, в которой периодически приходилось оставаться, и уж точно это была не та бетонная коробка, потолок которой он видел в последний раз перед тем, как закрыть глаза.

В голове было пусто, если не считать тупой боли, которая сжимала, будто тяжелое железное кольцо. Впрочем, болела не только она, все тело мучительно ныло. Не было ни малейшей возможности пошевелиться, да и сил на это, если честно, тоже не было. Он с трудом держал глаза открытыми, отчего они слезились, и потолок над его головой терял четкость до совсем темного черно-серого пятна.

Ему было неизвестно, сколько он так пролежал. Измученное болью сознание то возвращалось, то снова покидало его, погружая в темноту, от которой, похоже, совсем не было спасения. Все, что он видел из раза в раз, это потолок комнаты, в которой он находился.

В любом случае, когда мысли, наконец, стали более связными, он думал о том, что это все равно лучше, чем лежать на грязном и холодном каменном полу. В этом пространстве не было ночи или дня, поэтому сказать, сколько прошло времени, было невозможно. Все, что его окружало, это тепло и тихий мирный шум техники, на которую он даже не мог взглянуть. Единственное, что радовало — сердце перестало сжиматься от неясных ощущений опасности и тревоги, которые мучили его. Сейчас даже невозможно было сказать, почему и с чем они были связаны. Память не отзывалась. Боль постепенно утихала, отпуская тело. Только неясные образы маячили перед сомкнутыми веками, но с каждым новым пробуждением он все меньше их понимал. Что с ним случилось? Где он? И самый главный вопрос, который мучил — кто он?

Иногда ему казалась, что он слышит чужие голоса. Они были то совсем тихие, будто доносились из дальних комнат и заглушались толстыми стенами, то совсем рядом. Но стоило открыть глаза, как по-прежнему он мог видеть только потолок. Ему, на самом деле, много чего уже начало казаться из-за постоянного лежания в одном положении и отсутствия разнообразия. Часто его посещало ощущение, будто чьи-то руки его касаются иногда довольно ласково, а иногда не очень. От этих ощущений он часто приходил в себя, но присутствие ни одного живого существа так уловить и не смог.