Краски жизни

Глава 7. Ненависть

Промозглый вечер нагнетал ещё больше беспокойства на и так разрывающуюся голову. Осень — тяжёлое время года. Она часто заставляет видеть весь этот мир хуже, чем он есть на самом деле. Хмурое, темное небо, повышенная влажность и холодный, пронизывающий до костей ветер, дождь, бьющий в окна, запах гниющей палой листвы. Как тут не почувствовать моральное истощение, видя, как сама природа гибнет, готовясь уснуть перед наступающей зимой? В Пекине было проблемой согреться, если у тебя нет ни одной свободной минуты, чтобы присесть где-нибудь в тёплом помещении или выпить хоть чашку горячего чая, разогревая промерзающее тело.

Он метался и крутился, как белка в колесе, которое запустили на бешеной скорости и не выпускают из него на волю. Разрывался между поручениями главы семьи, помощью госпоже Цзинь и ее ненаглядным сыном, который наконец пришел в сознание и тут же начал задавать множество вопросов. Его голова просто разрывалась от всего этого. Иногда он даже начинал жалеть, что этот баловень не разбился в лепешку, хотя вот уж кому такой судьбы он не пожелал, так это супруге Цзинь Цзысюаня и малышу А-Лину, которых в этой машине вообще не должно было быть. Их всех троих там не должно было быть.

С каждым новым днем Цзинь Гуанъяо чувствовал, что маска на его светлом лице покрывается трещинами и вот-вот расколется. Было невыносимо улыбаться и быть благожелательным к людям, которые, будь их воля, вытерли бы ноги об него, в прямом смысле пинками повалив на пол. Мужчина был в полном отчаянии, видя, как все его старания оборачиваются прахом по вине чужих амбиций. Как же он ненавидел этих людей.

Единственный человек, который помогал ему не сорваться, сейчас находился в Шанхае. Жил своей собственной хорошо устроенной жизнью. С нормальной семьей. У них не было ничего общего, и мужчина искренне не понимал, как так случилось, что он вдруг стал практически зависим от теплого взгляда карих глаз, доброй мягкой улыбки на чужом лице. Этот человек мог погасить огонь в его душе одним прикосновением своей широкой ладони к его плечу. Если бы этот мужчина только мог быть рядом, мог бы принять его таким, каким он был на самом деле! Если бы он мог рассказать ему все так, как было на самом деле, и при этом не оказаться отвергнутым! О, он бы непременно сделал это.

Вот только Гуанъяо — или правильнее будет Мэн Яо, — знал правду. Знал, что, стоит рассказать эту самую правду о его жизни всем, как они тут же от него отвернутся. Так происходило в его жизни всегда, со всеми людьми, которых мужчина так или иначе уважал и хотел, чтобы они были рядом с ним. Но у любого правила, конечно же, есть исключения. Вот только на руку они ему не сыграли.