Краски жизни

Глава 13. Дорогое сердцу

Зима в Пекине наконец стала мягче. Воздух теплел с каждым днем, давая почувствовать скорое наступление весны. Весны, которую он проведет в одиночестве, если не считать короткие редкие встречи с Лань Сичэнем, которые могут и не случиться, потому что этот светоч добродетели слишком занят. И ладно бы он был занят только для него, можно было бы рассчитывать увидеть его хоть мельком, среди других уважаемых людей на деловых встречах. Но господин Лань и там появлялся не очень часто.

Этот мужчина с каждым годом становился все более неуловим. Мэн Яо делалось страшно от мысли, что он может исчезнуть так же бесследно, как и Вэй Усянь. Вспомнив о художнике, мужчина потерянно опустил плечи, медленно поднимая взгляд потухших глаз от пола, чтобы оглядеть комнату. Он сидел на удобном диване в своей гостиной и точно знал, что в квартире никого, кроме него, не было. Система безопасности работала безупречно. А значит, никто бы не увидел то, как он встает, поднимаясь с теплого, нагретого его телом места, и бредет, тяжело переставляя ноги, к стенке из темного дерева, заставленной всякими мелочами. Там, среди книг и рамок, мужчина прятал небольшую коробку. Черную, украшенную красным бантом из длинной, широкой шелковой ленты.

Это все слишком сильно затянулось. Все это. Расследование Не Минцзюэ, лечение его единокровного брата, месть и поиски Вэй Ина, которые до сих пор не принесли никаких результатов. Он уже не знал, к кому обращался, чтобы его друга нашли. Теперь у него были деньги, были связи, но они не давали ровным счетом ничего. Просто бумажки.

Мэн Яо взял в руки рамку, рассматривая фотографию. Бережное прикосновение к стеклу отозвалось мурашками от того холода, что ощутили пальцы. На этом снимке, который стоял на виду, был он сам и высокий мужчина в белом костюме с мягкой улыбкой на губах. Его карие глаза лучились теплом и смотрели только на него в тот момент, когда их снимали. На фоне был вид на город со смотровой площадки, и Мэн Яо прекрасно помнил этот день. Потому что подобных было в его жизни два, и этот, что запечатлен на фото, лишь попытка повторить первый.

Эта рамка стояла тут, чтобы бросаться в глаза. Она радовала его взгляд, заставляла чувствовать себя спокойнее и счастливее, чем он есть. Но за ней скрывалось то, что мужчина прятал глубоко внутри как самого себя, так и своего стеллажа. Там, в темноте среди книг, был тонкий черный корешок альбома. Закрывающейся рамочки, если раскрыть которую можно увидеть почти такое же фото, только на нем он был с другим человеком. С человеком, который, в отличие от господина Лань, обнимал его за плечи и радостно улыбался, прикрыв глаза.