Оливия
– Оливия Престон, какого черта ты забыла здесь? – над ухом раздался злой голос, я подпрыгнула на месте и испуганно обернулась.
– Наблюдаю, – широко улыбнулась я «доктору Зло», который испепелял меня взглядом.
– Марш в палату, и чтобы я больше тебя здесь не видел! – Мужчина недовольно сложил руки на груди, а я обиженно выпятила губу и вскочила с кресла.
– Мне скучно, – ответила я, – две недели уже прошло, а меня не отпускают домой. Надо мной только опыты ставят, а самой участвовать в них не дают. Это просто издевательство!
– Господи, и это будущий хирург, – закатил глаза доктор и подтолкнул меня к двери из каморки над операционной. – Кстати, твой парень пришел.
Я улыбнулась и выскочила из комнаты.
– Оливия, не бегать! – крикнул мне в спину доктор Брукс, а я отмахнулась и, перепрыгивая через ступеньки, спустилась на третий этаж.
– Уф, – выдохнула я, залетев в палату.
– Ливи! Какого хрена ты носишься как угорелая? – пробурчал Пэйтон, и я расплылась в улыбке.
– Милаха, не ругайся, я смотрела операцию. Надо же мне хоть чем-то тут заниматься. – Я подошла к нему, а он покачал головой и обнял меня, целуя в макушку.
– Я скучал, – прошептал он.
– Я тоже. Когда ты заберешь меня?
– Завтра. – Он хитро прищурился.
– Аллилуйя! – хлопнула я в ладоши и мысленно поблагодарила белый потолок.
– Как ты себя чувствуешь? – нахмурившись, спросил Пэйтон.
– Хм, как человек. – Я уселась на постели потурецки. Мой халат, накинутый поверх больничной рубашки, распахнулся, открывая голые ноги.
– И что будет дальше? – вздохнув, он опустился на край койки и напряженно посмотрел на меня.
– Мне придется вернуться в Гарвард, – тут же ответила я, а Пэйтон опустил голову и сцепил пальцы в замок.
Мы молчали, и я разглядывала мужчину. Каждый день он был рядом, шептал, обнимал меня, уверял в моей значимости, спал на стульях. Ни мне, ни ему не хотелось вспоминать о случившемся, и мы на эту тему не общались. А сейчас... я не могла его потерять снова. Но и разорваться не было возможности, поэтому я приняла единственное правильное для нас решение.
– Хорошо, я отвезу тебя. Билет закажу на завтрашний вечер. Тебе будет удобно? – Пэйтон встал и, не смотря на меня, начал натягивать на себя черное пальто.
– Милаха, – позвала я его, и он обернулся. – Ты обиделся, но ведь ты понимаешь...
– Нет, Ливи, я не понимаю, – перебил он меня. – Я предлагал тебе выйти за меня замуж два раза, я хотел переехать туда к тебе, но ты накричала на меня, сказав, что моя карьера тут. Объясни мне, зачем тогда это все? Зачем говорить о том, что любишь, и бросать меня? Зачем мы страдали? Ради чего? Ради того, чтобы ты улетела? Нет, Ливи, я не понимаю!
– Пэйтон... – Я виновато прикусила губу и опустила голову. – Мы даже формально не встречались, а ты говоришь о свадьбе. Я буду прилетать к тебе на каникулы, в выходные...
– Но этого мало! Я хочу видеть тебя каждый день, отвозить на занятия, засыпать с тобой и просыпаться по утрам, хочу завтракать, обедать и ужинать вместе! Я хочу быть с тобой! Ты говоришь, что любишь меня, и я верю в это. Но тогда... в чем проблема-то? – Он всплеснул руками, а я улыбнулась. Обожаю, когда он злится, мурашки бегают по коже, а внизу живота ощущается приятное покалывание.
– Пэйтон...– Я встала с постели, сбрасывая с себя халат.
Черт, о чем я думаю? О его губах на моей шее, о его руках, сжимающих грудь. М-да, кома хорошенько меня тряханула.
– У меня есть предложение, – продолжила я, подходя к двери и захлопывая ее. – После того как меня выпишут, я должна еще неделю быть дома и отдыхать. И я могу остаться здесь с тобой, мы найдем выход. Я, улыбаясь, приблизилась к удивленному мужчине и начала толкать его к своей койке.
– Ливи, хм, мы в больнице, – напомнил он, но позволял вести себя.
– Знаю, – шепнула я. – Как тебе мое предложение?
– Какое из? – хитро прищурился он и упал на постель.
– Оба. – Забралась на него и села на его бедра.
– Черт, малышка, не тут же, – прошипел он, когда я наклонилась и провела языком по его шее.
– Тебе не жарко в пальто? – Я продолжила свое занятие, покрывая короткими поцелуями кожу, поднимаясь к его уху.
– Ливи, – простонал он, обнимая меня, проводя руками по спине и прижимая к своей груди, – как я хочу тебя трахнуть.
– Ты не представляешь, как я этого хочу, – выдохнула я, поднимая свое лицо к нему.
– И да, я чувствую, что ты уже готов. – Ведьма, – прошептал он, – ты совращаешь меня.
– Допустим, – кивнула я, провела подушечкой указательного пальца по нижней его губе и ощутила, как теплая волна опускается к моим ногам, а разум уже показывает порносцены с нашим участием.
– Ты же знаешь, что я не железный, – прошептал он, стягивая с себя пальто и отбрасывая его на стул.
– Ты больше не обижаешься? – спросила я, целуя его в подбородок.
– Это нечестно, – хмыкнул он и одним движением повалил меня на спину, нависая надо мной.
– А кто сказал, что я буду любить тебя честно? – хихикнула, обнимая его за шею.
– Ты моя, – поцелуй в нос, – маленькая, – поцелуй в верхнюю губу, – хитрая, – поцелуй в правый уголок губ, – невыносимая, – в противоположный уголок губ, – зазнайка, – его губы накрыли мои, и я теснее прижала его к себе. Пэйтон уткнулся в мою шею, и мы оба сотрясались от смеха.
– Кхм, – кто-то кашлянул в стороне двери, и мы повернули головы к посетителю. – Я все понимаю, гормоны, вечная любовь и бла-бла-бла, – хмыкнул Тео, проходя в палату. – Но мама и Тейд говорят с доктором и через пять минут будут здесь.
Пэйтон нехотя поднялся с меня и подал мне руку, за которую я ухватилась и села.
– Когда вы улетаете? – спросила я, потянув Пэйтона за свою спину, чтобы он сел и обнял меня, как обычно делал. Так мне было спокойней, чувствовать спиной его сердце. Он устроился на приподнятом изголовье, и я оперлась на Пэйтона кладя свои ладони на его руки, обвившие мою талию.
– Я улетаю через три с половиной часа, а родичи в пять утра, – улыбнулся брат и сел в кресло.
Дверь с грохотом распахнулась, и в палату влетела мама. Я закатила глаза, потому что это ее обычное появление, и она начинает то всхлипывать, то быстро что-то говорить, то слишком наигранно веселиться. Она еще не отошла от происшествия, а мы все просто понимающе молчали, не обращая внимания на ее манеру поведения.
– Милая, привет! – слишком громко произнесла мама, а Пэйтон за моей спиной хрюкнул от смеха. – О, Пэйтон, даже не удивлена, – улыбнулась мама. Следом за ней вошел Тейд и только покачал головой, плюхнувшись на диван.
– Привет, – улыбнулась я. – Как ты себя чувствуешь? Доктор Брукс сказал, что тебя можно забирать. И мы решили, что ты завтра утром улетишь с нами. Надо собрать твои вещи...
– Подожди, – перебила я ее и села ровнее, а руки Пэйтона, на моей талии сжали ее крепче.
– Что такое? – удивленно спросила она.
– Я остаюсь в Нью-Йорке, – твердо ответила я.
– Но... как? – Лицо мамы побледнело, и она опустилась на диван рядом с Тейдом.
– У меня есть еще неделя, и я решила, что побуду с Пэйтоном чтобы понять, как нам поступать дальше, – твердо произнесла я.
– Он же может полететь с нами... Правда, Пэйтон? У нас большой дом, и вы будете жить там, а потом мы что-нибудь придумаем...
– Мама, – остановила я поток ее быстролетящих планов. – Пэйтон не может улететь надолго, у него здесь компания, – помотала я головой. – И я не хочу заставлять его выбирать между мной и тем, что ему нравится.
– Ливи, я же говорил... – Пэйтон встал.
– Не начинай. – Я подняла руку, чтобы остановить его.
– Нет, я на такое не пойду!
– На что не пойдешь? – прищурившись, спросил брат.
– Он хочет бросить здесь все! – возмущенно ткнула я пальцем в своего парня.
– Крепись, Пэйтон, вот в эту непонятную женщину ты влюбился, – хохотнул Тео.
– Я не бросаю тут все, я просто беру отпуск, – сквозь зубы ответил Пэйтон.
– Но Коул сказал...
– Коул улетит в Лос-Анджелес в понедельник, как посадит Лайлу на самолет, Лес здесь. Так почему я не могу отдохнуть? – перебил он меня, а я нахмурилась.
– Милая, так в чем проблема? – недоумевала мама.
– Ливи, ответь, потому что и мне интересно, – буркнул Пэйтон. – Или ты решила, что все, поиграли, и достаточно? Ты решила, что в твоем мире для меня места нет? Ах, ну да, куча поклонников, парней, и все придется бросить ради такого, как я? Верно?
Он уже перешел на крик, а я удивленно подняла на него голову.
– Какие поклонники? С ума сошел, Мурмаер? – возмутилась я и встала. – Хорошо, я скажу, почему не хочу, чтобы ты летел со мной и бросал здесь все! Я не хочу потом услышать, что я погубила все твои мечты о будущем и разрушила твою зарождающуюся империю! Я не хочу быть виновной! Я не хочу, чтобы ты разрывался! Доволен?
Шмыгнув носом, я пронеслась мимо семьи и хлопнула дверью в ванную комнату. Слезы, обжигающие и такие забытые, покатились по щекам. Глупо, правда? Но я боюсь снова стать виноватой. Да, я люблю его. И замуж за него хочу. Но не сейчас. Сначала я хотела бы пожить с ним, посмотреть, как нам будет вместе, привыкнуть друг к другу. Это нормальный человеческий страх быть отвергнутой, потому что ты делаешь эпиляцию дома, потому что у тебя месячные, потому что ты иногда не красивая бабочка, а гусеница. Я хочу видеть реакцию. Но мой самый главный страх – повторение случившегося. Я просыпаюсь ночами в холодном поту, переживая вновь и вновь свою беспомощность в тот злополучный вечер, вздрагиваю каждый раз, когда сквозь сон слышу, как что-то падает на другом конце коридора. Готова заорать от ужаса, когда подруга неожиданно обнимает меня сзади. И вру психологу, что со мной все хорошо... У меня никогда не было таких глобальных страхов. То, что произошло, ранило мою психику. Я постоянно становлюсь жертвой тех, с кем когда-то спал мой любимый. И я не желаю, чтобы он знал об этом. Пэйтон и так чувствует вину, не хочу заставлять его страдать сильнее. Поэтому мне необходимо какое-то время побыть одной, пережить это в одиночку, как раньше. А пока... я даже боюсь выходить одна из палаты, а если это и делаю, то несусь сломя голову туда, где есть люди. Запираю дверь на ночь и закрываю окна. Боюсь снова стать беззащитной жертвой.
– Ливи, – в дверь постучал Пэйтон, а я стерла слезы. Нет, он не должен знать, о чем я думаю и о чем переживаю. Это для него лишнее.
– Входи. – Открыв воду, я плеснула себе в лицо.
– Малышка, ты у меня такая глупая, что иногда мне страшно, – улыбнулся он в отражение в зеркале.
– Почему? – отрешенно спросила я.
– Потому что всех денег не заработаешь, если компания сгорит, то я не буду переживать. У меня есть процветающий бизнес в Лондоне, и месяц назад я купил несколько акций одного банка, – серьезно ответил он, а я повернулась к нему.
Господи, да не в этом дело. Я это все понимаю. Но вот смотрю на него и сама себя ненавижу за свой страх. Ведь никто не виноват, что он привлекает внимание противоположного пола, такой красивый, харизматичный, яркий и непохожий на других мужчин.
– Давай сначала проведем неделю вместе, а там решим? – посмотрев за его плечо, ответила я.
– Хорошо, и да, одевайся. Я забираю тебя, – улыбнулся Пэйтон.
Я кивнула. Он бросил на меня быстрый взгляд, но по глазам я поняла, что и Пэйтон переживает. Теперь понятно, почему я не могу сказать ни да, ни нет? Потому что вот такие полные печали и боли глаза мне придется видеть на протяжении всей жизни. Ведь самобичевание для него – любимейшее занятие, как в принципе и для меня. Наспех расчесав волосы и собрав их в хвост, я вышла из ванной и увидела приготовленную мамой одежду. Больше в палате не было никого.
– Доченька, ты уверена, что лучше остаться? – замявшись, спросила она, пока я переодевалась.
– Не знаю, – покачала я головой, – но я должна.
– И это правда, – вздохнула она и села на мою койку. – Пэйтон... и ты. Конечно, всегда знала, что вам будет сложно, но не ожидала такого...
– Мам, – недовольно протянула я, – не сейчас. И так тошно.
– Расскажешь, что тебя беспокоит? – тоном психолога спросила она.
– Конечно, глобальное потепление, нестабильный финансовый рынок, голодающие дети в Африке...
– Не паясничай, – перебила она меня и улыбнулась.
– Все, я готова свалить отсюда. Всю практику пролежала, – пробубнила я.
– Доченька, – мама вышла со мной из палаты, – будь осторожна. Хорошо?
– Со мной Пэйтон, – бросила я, заходя в лифт.
– Нет, Лив, не с тобой, – отрицательно покачала она головой, а я удивленно подняла брови. – Вы каждый прячетесь за своим одиночеством и страшно боитесь потерять независимость, хотя не признаете этого. Я ведь тоже была молодой и глупой. Думаешь, почему я так и не вышла за Хью замуж? Я знала, что это не мой единственный. А брак... для меня это раз и навсегда. И ты вся в меня.
– Ты считаешь, что я боюсь ошибиться? – догадалась я.
– Не боишься? – усмехнулась она.
«Нет, конечно, нет», – хотелось уверить ее, но я проглотила эти слова и промолчала.
– Это твоя жизнь, родная моя, но будь благоразумной. – Она взяла мою руку и немного сжала ее.
– Мама, мне кажется, о благоразумии уже поздно говорить, – хмыкнула я, и мы вышли из лифта.
– Но все же побереги себя. Я не прошу тебя оставить Пэйтона. Нет, ни в коем случае. Ты сама можешь принимать решения, и я поддержу любое, – сказала она с улыбкой.
– Но? – Я выжидающе посмотрела на нее.
– Без каких-либо «но». – Мама поджала губы, и мы прошли в холл, где нас ожидали мужчины, о чем-то разговаривающие между собой.
Первым нас заметил Пэйтон его взгляд тут же сделался мягче, а губы изогнулись в улыбке. А Тейд продолжал ему что-то бурно рассказывать. Пэйтон ему действительно нравился, хотя он слышал о нем больше плохого, чем хорошего. Но я никогда не видела, чтобы отчим был такой активный.
– Ливи. – Пэйтон галантно держал мое пальто, и я юркнула в него.
– Спасибо, – улыбнулась я и повернулась к родителям.
– Ну что, до встречи? Я напишу, когда у меня рейс.
– Конечно, хорошо вам... отдохнуть, – замялась мама, бросив взгляд на мужа.
– И пожалуйста, без новых эксцессов, за этот год с нас хватит. Верно, ребята? – попытался пошутить Тейд, но попал впросак. Каждый из нас нахмурился и напрягся.
– М-да, дорогой, ты у меня явно не мастер воодушевляющих речей. – Мама поцеловала его в щеку, а он смутился.
Мы все вышли на улицу. Объятия, слова напутствия, и я помахала такси, которое увозило родителей в гостиницу.
– Поехали домой? – спросил Пэйтон.
– Да, – кивнула я, натянуто улыбнувшись.
Сердце поначалу стучало спокойно, до тех пор, пока мы не остановились у знакомого фасада. Дыхание сбилось, но рука, держащая меня за талию, не давала мне убежать, хотя так хотелось. В мрачной тишине мы поднялись на лифте и вышли из него. Нельзя показать ему, что я сейчас все вижу словно через мутную линзу. Взгляд на дверь, и в голове вспыхивает удар о стену с последующим ходом событий.
– Все хорошо? – тихо произнес Пэйтон, открывая дверь, и я кивнула, продолжая улыбаться как ни в чем не бывало.
Он вошел первый и включил свет. А я не могла сдвинуться с места. Мне казалось, что воздух в этой квартире пропитался чем-то ядовитым и я буду отравлена, если пройду внутрь.
– Ливи? – послышался голос Пэйтона и я, зажмурившись на секунду, сделала шаг, затем еще один и изумленно огляделась.
– Что...
– За две недели можно многое изменить, малышка, – усмехнулся Пэйтон, снимая с меня пальто, пока я оглядывала бежевые стены, стеклянные люстры с золотым свечением, а не холодным голубоватым, как раньше. Совершенно иной стиль интерьера. Он поменял буквально всю мебель в доме... Теперь об инциденте ничего не напоминало, ничего... кроме памяти, которая мешала мне жить.
