🎭Без масок🎭 |Второй сезон фанфика ❌Без правил❌|

Chapter 56

– Ну, как тебе? – вкрадчиво спросил Пэйтон, когда мы осмотрели вторую спальню и вышли обратно в светлую и уютную гостиную.
– Эм... не могу найти слов, – призналась я, поворачиваясь к нему. Квартира была великолепна.
Дизайн каждой комнаты – светлый, романтичный и в общем – совершенно иной, нежели в нью-йоркских апартаментах Пэйтона, даже уже полностью отремонтированных после нападения на меня Аманды. Здесь царила легкая, зовущая к созиданию, радости, любви и счастью атмосфера. Несмотря на мягкие, спокойные цвета отделки и мебели, дух этой квартиры, наоборот, был полон энергии, словно отражая наши с Мурмаером эмоции. И я, увидев и прочувствовав это, пребывала в легком шоке.
– Ты согласна жить здесь со мной? – спросил Пэйтон с робкой улыбкой, и его губы дрогнули, выдавая волнение.
– Да, конечно, любимый. Даже под мостом в картонной коробке согласна, главное, чтобы ты был рядом, – ответила я, положив руки на его плечи.
– Сегодня Рождество, – неожиданно серьезно произнес он и, отстранившись, отошел от меня.
– И?..
Он, хитро усмехнувшись, подошел к тумбе, на которой расположилось гнездо для айпода.
– Пэйтон. – Мой голос прозвучал уже настойчивей. Я ведь хотела его поцеловать, а он выскользнул из моих рук, а теперь несет какую-то чушь!
– Сегодня знаменательный день, когда мы проснулись после многолетней спячки, – невозмутимо сказал он, вставляя айпод в ячейку.
– Пэйтон!
– Хочу потанцевать с тобой, – изрек он, а из динамиков полилась романтическая рождественская песня.
У меня от нереальности всего происходящего вдруг мелко затряслись коленки, и я не могла выдавить ни слова, лишь завороженно смотрела на Пэйтона. Но мираж исчез, когда он взял пульт и нажал на кнопку – тяжелые шторы закрыли огромные окна, оставив нас в непроглядной мгле. Я чуть было не заскулила в голос от моментально нахлынувшей паники, но через секунду раздался еле слышный щелчок, и комнату с потолка осветили редкие синие огоньки. Этого скудного искусственного освещения хватало, чтобы различить предметы в комнате и увидеть выражение лица Пэйтона. Я внезапно почувствовала себя сладким крепким вином, под самое горлышко заполняющим глиняный кувшин, в который зачем-то доливают все новые и новые порции. И я, это красное вино, якобы переливаюсь через край и растекаюсь по всему помещению во все стороны бодрыми ручейками... Я была опьянена своими эмоциями и «новым» Пэйтоном, его словами и поступками.
– Ливи... – Он протянул мне руку. И я схватилась за нее, необходимую мне, как воздух.
Он рывком притянул меня к себе, его левая ладонь легла на мою талию, а правая продолжала сжимать мою кисть. Мы переступали с ноги на ногу, танцуя, но практически не двигаясь с места, лишь слегка раскачиваясь в такт старой песне, смотря в глаза друг другу. Господи, только бы не разреветься... от счастья. Я явственно ощущала, как с каждой минутой восстанавливается мое разбитое сердце, а душа напитывается живительным ароматом, окружающим нас. Песня закончилась, заиграла тихая мелодия, Пэйтон взял меня за руку и подвел к дивану. Мы сели.
– Знаешь, почему я не приходил на все предыдущие праздники? – шепотом спросил он.
Я лишь отрицательно мотнула головой.
– Ты всегда говорила, что Рождество – это семейный праздник. Но я не чувствовал себя частью семьи. И положил крендель на твою кровать, потому что не смог посмотреть в твои глаза. Мне было стыдно... за мать. В то утро, после пробуждения, я, как обычно, фыркнул на подарки и свалил на улицу к ребятам, бросать снежки в прохожих. Мы всегда это делали. В итоге Коул разбил Лесу бровь. Брызнула кровь. Все испугались. И я помчался домой за лейкопластырем и всем необходимым, чтобы промыть рану, как ты меня учила. Только переступил порог, как услышал громкие стоны из кухни. Там кто-то трахался. Я осторожно подкрался и увидел Хью с мамой. Это было отвратительное зрелище. Мне стало так мерзко на душе, что не смог выдавить ни слова, лишь громко кашлянул, специально обнаружив себя, а потом, когда они замерли и оглянулись, я развернулся и ушел.
Пэйтон замолчал и судорожно сглотнул, возвращаясь из воспоминаний.
– Мне жаль, что ты узнал о связи твоей матери и моего отца таким образом... – тихо сказала я.
– Я хочу семью, малышка. В Нью-Йорке обвинял тебя в том, что ведешь себя как мамочка. И... мне это, оказывается, чертовски нравится, Ливи. Просто пойми меня, прошу. Я обожал наблюдать за тем, как ты по утрам подпеваешь под радио и крутишься на кухне, смахиваешь прядь со лба и улыбаешься мне, поддевая лопаткой со сковородки и аккуратно перекладывая на мою тарелку яичницу с беконом... Как потом заботишься о моем здоровье, засовывая в карман пальто оставленные на тумбе перчатки, и обматываешь шарф вокруг моей шеи. А после вечеринок... к моему пьяному рту тобою всегда подносился стакан с шипящей в воде таблеткой аспирина, но... – Он резко замолчал и отвернулся.
– Э-э-э... Так в чем тогда проблема-то, если тебя все устраивало?.. – удивилась и одновременно порадовалась его признанию, но сразу же напряглась, боясь услышать продолжение.
– Проблема в твоем Шоне, – буркнул Пэйтон.
– Он не мой.
– Этот паренек так смотрел на меня в доме Маргарет, словно ты уже принадлежишь ему и он готов разорвать меня на мелкие кусочки. Ты не заметила разве?.. А я больше не хочу драться! Нет, конечно, если мне придется тебя защищать, то пожалуйста. Но, думаю, я уже набил достаточное количество морд твоих ухажеров. И... в общем, твоего Реда я тоже немного помял, – сморщив нос, признался он.
– Пэйтон, за что?! – воскликнула я.
– За то, что сделал тебе предложение. За то, что знал больше, чем я. За то, что целовал тебя и фотографировался с тобой. За то, что ты носила его кольцо некоторое время. За то, что это был не я. Это такая себе справедливость. Равновесие в мире, – спокойно ответил он.
– Господи, – прошептала я. – Он же может заявить на тебя. Когда ты будешь думать головой? Ты невыносим!
– А он меня не видел, – заверил меня Пэйтон.
– Ты больной. Нет, ты серьезно больной, и я такая же. Боже!.. – рассмеялась я.
– Не спорю. Но я тащусь от этого. Мы идеальная пара.
Пэйтон придвинулся ближе, нежно перебирая пальцами по моей спине, я приоткрыла рот в ожидании поцелуя, но его губы чмокнули кончик моего носа, и я недовольно цокнула.
– Тебе что-то не нравится? – игриво спросил он, опускаясь рукой по моей талии к ягодице.
– Я хочу тебя, – прошептала, готовая разорвать его на мелкие части.
Во мне вдруг возникло какое-то дикое, не свойственное мне ранее, животное желание совокупления. Его пальцы резко сжали мою левую ягодицу, и он с силой прижал меня к своему паху. О-о-о... Возбужденная обезьянья самка наконец-то обрела своего альфа-обезьяна.
– О да... – выдохнула я.
– Ливи... стояк, сука, такой болезненный, – простонал Пэйтон и закатил глаза. – Я ведь даже не дрочил ни разу, потому что хотел только тебя. Горячую. Мокрую. Громкую. Нежную. Пошлую и мою.
Каждое его слово отдавалось ударом в сердце, а низ живота пульсировал от возбуждения. Я потянулась к его губам. Наши языки жадно боролись, пока руки стягивали друг с друга одежду. Его поцелуи опустились к шее, и я схватилась руками за плечи Пэйтона, чтобы не упасть от такого неистового желания, пронзавшего тело, что ноги стали ватными. Тихий всхлип, и бюстгальтер полетел в сторону. Пэйтон судорожно расстегивал молнию на моих джинсах, в то время как мои ногти прошлись по его животу, и он выдохнул, прикусив зубами сосок. Боль, граничащая с наслаждением, сводила с ума. А он продолжать терзать мою грудь, пока резко не оторвался и не опустил мои джинсы с нижним бельем, освобождая меня от ненужной одежды. Пэйтон остался в одних «боксерах» и подсадил меня на холодный стеклянный стол. Горячая кожа тут же среагировала на этот контраст. Ноги раскрылись шире, притягивая его к себе.
Рваные движения. Губы наслаждаются вкусом родных губ. Его рука опустилась ниже, поглаживая возбужденный клитор. Мой нетерпеливый и ненасытный стон разорвал нежную рождественскую мелодию.
– Пэйтон, трахни меня, – взмолилась я, двигая бедрами, подстраиваясь под его пальцы.
– Еще рано. Я так скучал по тебе, хочу наслаждаться твоим телом, Ливи. Малышка, моя малышка... – прерывисто прошептал он, и его губы сомкнулись на моем соске, то теребя его языком, то прикусывая зубами.
Я цеплялась за волосы Пэйтона, вжимая его голову в себя. Он прошелся губами по моей шее и прикусил кожу, я всхлипнула. Мои руки дрожали от напряжения, от желания сейчас же ощутить его в себе, сбросить с себя эту сладкую муку. Он схватил меня за волосы. Грубо. Жестко.
Мои бедра раскрылись шире, и палец Пэйтона скользнул в меня, делая поступательные движения. Меня трясло от недостаточного размера. Он вытащил палец и резко вошел в меня. Я издала благодарный стон. Пэйтон положил меня на холодное стекло и схватился руками за талию, немного сжимая ее, делая новые мощные толчки. Потеряла себя в нем, в его хриплых стонах, сливающихся с моими вскриками. Под плотно закрытыми веками пробегали яркие вспышки. Я схватила себя за грудь и сжала ее, а внутри меня начала сжиматься пружина. Ноги обвили торс любимого, и я сама насаживалась на него, выгибаясь от наслаждения.
– Открой глаза, – попросил он, и я распахнула их.
Его рука схватила меня за затылок и резко подняла, прижимая к своей груди. Поцелуи, такие правильные и прерывистые, как и дыхание. Мои ногти впились в его плечи. Быстрее. И я двигала бедрами резче к нему навстречу. Глаза в глаза, мы животные. Еще быстрее. Руки Пэйтона сжали ягодицы, разрывая меня на миллион частиц, конвульсии сотрясали тело. Под моими пальцами его волосы, а губы передают ему оргазм, который стал фееричным, как взрыв во всем теле. Умереть и воскреснуть. Закричать от облегчения внизу живота. Пэйтон дернулся, делая хаотичные толчки, и через минуту повалил меня на стол, ложась сверху, издав нечленораздельный стон. Его горячее дыхание щекотало кожу на шее, а я блаженно закрыла глаза и не могла двинуться. Тело расслабилось, и я ощутила такую вселенскую усталость, что казалось, сейчас отключусь.
– Как же я по тебе скучал... – снова прошептал Пэйтон, целуя меня в щеку.
Я только улыбнулась, пытаясь выровнять дыхание. Невозможно насытиться им. Он – моя виагра, мой афродизиак, моя любовь, мой мужчина. Пэйтон вышел из меня и встал, а я все еще не могла пошевелить ни одной частью тела. И плевать, как я сейчас выгляжу, распластанная на стекле. Мне было хорошо после такого долгого одиночества.
– Ну вот, первый предмет мебели мы пометили, – услышала в его голосе усмешку и улыбнулась, открывая глаза. Облизав губы, приподнялась. Пэйтон пожирал меня глазами. Я выгнула бровь, а он помотал головой. Понятный только нам диалог без слов. Это особая связь, которую не разрушить.
– Теперь переместимся на кровать. – Он подхватил меня на руки и понес в спальню. Я обняла его за шею и поцеловала в пульсирующую на ней вену. – Ох, малышка, не делай так, а то рухнем оба, – хрипло сказал он, а я еще шире заулыбалась, продолжая свое занятие.
Пэйтон бросил меня на постель, а сам навис надо мной, пока я сотрясалась в беззвучном смехе.
– Ты вредная, знаешь об этом? – поинтересовался он, приподнимая уголок губ.
– Да, вся в тебя, – кивнула я, гладя его по волосам. – Ты веришь, что теперь у нас все будет спокойно?
– Нет, – просто ответил он, а я удивленно посмотрела на него, – я верю в то, что мы со всем справимся.
– Тогда слезь с меня, я приму душ.
– Иди, – улыбнулся он и скатился с меня. – Я приму душ во второй спальне. Следующий заход будет позже, сейчас мне плохо. Ты загоняла старика, Ливи.
– Извращенец, – бросила я, вставая, и получила громкий шлепок по голой попе.
Пэйтон рассмеялся, а я, показав ему язык, направилась в ванную. Осмотрев новую комнату, прошла к душевой кабине и встала под теплые струи. Тело приятно болело. Обмотавшись полотенцем, я выскользнула из ванной и встретилась с Пэйтоном, лежащим на постели с закрытыми глазами. Он подложил руки по голову, а я не могла отвести взгляда. Прекрасен. Для меня его тело, аромат, татуировки, его ярость, уверенность и внутренняя сила – идеальны.
– Ты долго будешь на меня смотреть? – спросил он, не открывая глаз.
– Я любовалась тобой, – честно ответила я и, сбросив полотенце, юркнула под одеяло. Устроилась на плече Пэйтона и он поменял положение, обняв меня двумя руками. – Я все это время без тебя плохо спала, а сейчас боюсь заснуть, – призналась я, закрывая глаза и кладя руку на его грудь, теребя крестик.
– Отдохни, я никуда не уйду, не предупредив тебя. Я поставил будильник. Если мы опоздаем, то Маргарет с меня шкуру спустит. – Он поцеловал меня в волосы, и я глубоко вздохнула.
– Я люблю тебя, – прошептала, когда в голове начало темнеть, и на меня накатила сонная волна.
– Ты моя...
Последние слова, слышанные мной, но их оказалось достаточно, чтобы тело расслабилось, а кошмары были прогнаны. Он – моя маска. За Пэйтоном я могу прятаться, могу жить и быть самой собой, а он стал для меня щитом от внешнего мира.