🎭Без масок🎭 |Второй сезон фанфика ❌Без правил❌|

Chapter 68

Пэйтона дома не оказалось. Я достала мобильный и набрала ему, но он сбросил звонок, и через минуту пришло сообщение:
Малышка, уже еду домой.
Я прошла в спальню. Быстро переодевшись, решила заняться приготовлением ужина. Многие забытые фразы, которые говорил мне Пэйтон, наконец-то приобрели смысл. Я его тогда не слышала, понимала только себя и заставляла помириться с Патрицией еще в Нью-Йорке, а он ведь пытался мне сказать об этом. Дура. А сейчас я просто не знала, как не усугубить ситуацию. Правильно поступила, отказав отцу. Если решила быть с Пэйтоном, то придется нести бремя и его прошлого. От этого никуда не спрятаться, мама была полностью права.
– Ливи, я дома! – крикнул Пэйтон от дверей, и я вздрогнула, очнувшись от раздумий. Он вошел как ни в чем не бывало, с улыбкой на губах, обогнул барную стойку, обнял меня сзади и чмокнул в макушку. – Как вкусно пахнет, – протянул он, утыкаясь холодным носом мне в шею.
– Где ты был? – стараясь держаться спокойно и добродушно, спросила я.
– По делам ездил. В банк, – нахмурившись, ответил он.
– Что-то случилось? – Я выключила конфорку под кастрюлькой с томатным соусом для пасты.
– Нет. Все о'кей, – пожал он плечами. – Я сейчас переоденусь, и будем ужинать. Я голоден как волк. Весь день работал, глаза болят.
– Да, конечно, – отстраненно кивнула я.
Пэйтон удалился в спальню. Как долго он намерен скрывать от меня, что решил посадить в тюрьму моего отца? Глубоко вздохнув, я заправила свежий салат оливковым маслом и поставила его на стол. Когда я раскладывала по тарелкам спагетти, он вернулся и сел на свое место, с нетерпением ожидая еду. Я смотрела на него все время, пока он поглощал пищу, бурно рассказывая мне разную ерунду, совершенно не связанную с нами: о мужчине, пролившем сок в самолете, про погоду в Лондоне и другие несерьезные темы, которые меня вообще не волновали. И я не могла понять, как он научился настолько хорошо скрывать эмоции и внутреннюю борьбу?
– Виски? – предложила я, желая развязать ему язык, а точнее, немного задобрить его, чтобы серьезно поговорить. – Ты знаешь, как я люблю тебя? – улыбнулся Пэйтон.
«Какой ты актер, – подумала я, смотря в его кристально чистые зеленые глаза. – Неужели тебя ни капельки не трогает то, что ты сделал, и то, что ты решил утаить это от меня?»
– После ужина расскажешь, – неопределенно ответила я и встала.
Налила в бокал виски и поставила перед ним, подхватывая пустую тарелку. Отнесла ее в раковину, вернулась за стол и подлила себе ананасового сока, продолжая изучать Пэйтона. Пора было выпускать быка на тореадора.
– Сегодня встретила отца... – начала я, наблюдая, как улыбка сползает с его лица.
– Где? – сухо спросил он и одним глотком допил виски.
– Возле дома, когда возвращалась с занятий. Не хочешь ничего мне рассказать? – Я сложила руки на груди и требовательно посмотрела на  Мурмаера.
– Это тебя не касается, – фыркнул он.
– Ошибаешься, это меня очень даже касается. В этой истории замешан мой отец, – логично заметила я.
– Мать передала мне все документы, и я решил, что это правильно. Я ни о чем не жалею. Довольна? – зло спросил он.
– Объясни мне, при чем здесь твоя мать, потому что я знаю версию, где главную роль играет мой отец, – попросила я.
– Хью выгораживал ее, взяв основную вину на себя, но он помогал утопить моего отца. Это все, что тебе следует знать. – Он сжал губы и встал.
– Пэйтон, я на твоей стороне. Только... ты уверен?
– Дай угадаю... Хью после разговора со мной решил, что ты сможешь повлиять на меня, верно? Что ты будешь дергать за веревочки, и я, как марионетка, буду только кивать головой и тут же закрою это дело? – повысил он голос.
– Да, примерно так и есть, – кивнула я. – Но...
– Так вот, запомни, Ливи, мной нельзя манипулировать, я взрослый мужчина и как решил, так и будет. Тебе все ясно? – угрожающе проговорил он и сделал шаг ко мне.
Я подняла подбородок, показывая, что не боюсь его. И стало чертовски обидно, ведь я практически то же самое заявила отцу.
– А если я скажу, что это глупо, что пора забыть об этом, что суд и заключение сломают не только твою мать и моего отца, но и каждого из нас? Ты ударишь меня? Выгонишь или снова решишь трахнуть? – воинственно вопросила я.
– Глупо? – переспросил он. – Глупо желать возмездия? О нет, дорогая моя, это ты глупа, раз считаешь, что имеешь надо мной власть!
– А что я имею? Я разве боксерская груша, на которую изливают всю злость и негатив? Нет, я живой человек, и мое терпение не резиновое, – обиженно ответила я, закусив внутреннюю часть щеки, чтобы не дать воли слезам. – Ты только и делаешь, что унижаешь меня, как какую-то девку! Ты со мной разговариваешь как со шлюхой! Знаешь что, Мурмаер, когда научишься уважать меня хоть немного, тогда и поговорим о совместном будущем. А пока разбирайся со своим прошлым, оно для тебя намного важнее, чем настоящее и я. Заметь, я не требовала у тебя немедленно прекратить это, я просто спросила, но ты готов разорвать меня. Да когда же ты начнешь ценить меня?
Я с силой толкнула его в грудь, а он опешил от моей агрессии.
– Прекрати! – Он больно схватил меня за локти и встряхнул. – Я с тобой, защищаю тебя ото всех, а ты не видишь этого! Дура! Тупая дура! Я разбираюсь с твоими мужиками, с разными суками, а тебе мало этого? Ты постоянно бросаешь мне в лицо, что спокойно можешь уйти от меня! Думаешь, мне это приятно? Я вернулся домой в ожидании тепла и заботы от тебя, а в итоге получил нагоняй из-за твоего отца!
– Ты что, ни слова из того, что я сказала, не услышал? – шепотом спросила я под его испепеляющим взглядом.
– Все я слышал, это ты не хочешь думать и слышать меня! А если бы ты это делала, то мы бы не купались в говне! – Он оттолкнул меня и намеревался уйти, но я схватила его локоть и развернула.
– А ну-ка объяснись! – потребовала я.
– Я не подавал в суд на твоего отца и мать, а заплатил большие деньги, чтобы их напугали и разыграли спектакль! Хотя мог! Я уничтожил все доказательства причастности Хью и матери к убийству, и на это я потратил огромную сумму денег. Такого человека и заключенного, как Дэвид Клэфин, больше не существует! Это из-за тебя я не пошел до конца и не посадил за решетку виновных! Ты меня останавливаешь, ты мой камень, тянущий меня на дно! И я устал от зависимости, мне плохо! Ты довела меня до банкротства: мне пришлось купить квартиру в Бостоне, и эту квартиру я тоже купил, а не арендовал, как сказал тебе. Свадебное агентство пришлось переписать на твоего ублюдка Винса, потому что он каким-то образом узнал о прошлом и шантажировал меня. А Коул знаешь почему вернулся в Нью-Йорк? Потому что нас побили конкуренты! А я, банкрот без будущего, стою сейчас тут и выслушиваю от тебя всякую хренотень!
Он развернулся и вылетел из кухни, а я так и стояла с открытым ртом. Все как-то быстро пронеслось в голове, и я не могла понять сути разговора, но запомнилось только одно слово: «банкрот». Я пошла следом за Пэйтоном и нашла его бросающим мои вещи в чемодан.
– Что ты делаешь? – испуганно спросила я, а он, метнув на меня злой взгляд, сгреб в охапку мои сумочки и бросил в открытый чемодан.
– Все, сказка окончилась, малышка. Принц превратился в нищего, и принцессе пора двигаться на поиски нового увлечения, – язвительно ответил он.
– Пэйтон, прекрати! – закричала я, подлетая к нему и вырывая из его рук свои джинсы.
– Что это все значит?! Я ничего не поняла!
– Ливи, у меня нет денег, чтобы содержать тебя. У меня нет денег, чтобы купить тебе кольцо, я даже продать квартиры не могу, потому что сейчас кризис! Я прогорел на всем! Я накликал на себя все это! Слишком трясся над своими капиталами! – Он швырнул мой сапог в стену.
– Подожди... Пэйтон, но все же было хорошо. И твое наследство в Сиднее еще осталось, я уже нашла варианты для перевода туда. Мы можем вылететь хоть завтра, – торопливо говорила я, пока мозг лихорадочно искал правильную в данной ситуации эмоцию.
– Нет никакого наследства больше. Все деньги ушли на попытку реанимировать звукозаписывающую компанию, но конкуренты оказались проворнее, и наши группы переметнулись на их сторону. Игра на бирже не помогла, я просрал все остальное. Ничего нет, я все бросил в компанию, как и Коул, и даже Лес, – отчаянно рассмеялся он, а я в ужасе села на кровать.
– Боже... почему ты сразу не поделился со мной? Почему ты вечно все скрываешь? Зачем потратил последнее на этот цирк с отцом и Патрицией? Только бы доказать всем, что ты что-то можешь? И почему Винс заставил тебя отдать агентство?
– Потому что я мужчина, а они сделали из меня котенка. Грязного и брошенного безродного котенка, ни на что не годную живность! А я не хотел тебя подставлять и решил, что это отличный выход. Но как раз на следующий день, после того, как я оплатил это представление, появился Винс и потребовал у меня тебя, иначе он сам пойдет в суд! А я... а что я? Предложил ему свою компанию в Лондоне, и еще, мудак, приплатил сверху, и дом тоже отдал, а теперь...
– он не договорил и развел руками, обессиленно опускаясь на пол.
– А теперь жалеешь, – закончила я за него.
– Нет. Ливи, я просто сейчас разбит... полностью разрушен, – покачал он головой и закрыл лицо руками. – У меня ничего нет.
– О, любимый, – я скатилась с кровати и обняла его, – я так люблю тебя. Все будет хорошо, слышишь? Мы справимся. Ничего, деньги – это не главное.
Я судорожно гладила его по волосам, прижав его голову к своей груди и глотая слезы. Мне его было безумно жаль. Жалость есть разных видов. Одни жалеют для того, чтобы унизить человека, другие потому, что того требуют обстоятельства. А есть жалость, которая вызвана безграничной любовью. Ты стремишься просто забрать себе его переживания и помочь справиться. Но это не в твоих силах, и ты можешь только шептать и молить его, чтобы не выгонял. И плевать на гордость, плевать на все, он отказался от всего ради меня, а я еще раздумывала: лететь ли мне в Австралию.
– Нет, Ливи, нет. Ты должна собрать вещи и уехать, возвращайся к матери и своей жизни. Ты достойна большего, малышка. Если ты решишь уйти сейчас, то я не обижусь, я... приму это. Так обычно и бывает, когда человек теряет все, от него все отворачиваются. Я уже переживал это и как-нибудь выкарабкаюсь, но ты еще молодая, у тебя вся жизнь впереди, не трать ее на меня.
– Да что ты говоришь? – ужаснулась я.
– Я должен обеспечивать тебя, понимаешь? А у меня осталось лишь несколько тысяч... – Он выдохнул и поднял взгляд к потолку. – Я чувствую себя отвратительно, ощущаю, что я и правда никчемный. Ничего не добился и все потерял из-за своей самоуверенности и амбиций в тот момент, когда жизнь вроде бы наладилась, и я выбрал свой путь. Теперь я нищий. Но я не хочу, чтобы ты жила так.
– Пэйтон, – я слабо улыбнулась и положила ладонь на его щеку, с силой повернув к себе его лицо, – меня не волнует, сколько у тебя денег сейчас или было вчера. Я хочу быть с тобой, только с тобой. И никакой другой мужчина, даже коронованный принц, меня не интересует, только ты. Мы придумаем что-нибудь, не волнуйся.
– Ты правда останешься со мной? Даже если я не найду работу, если нам придется покупать самую дешевую еду и считать каждый доллар, если больше не будет развлечений, поездок, дорогих машин и красивой жизни? – недоверчиво спросил он.
– Конечно, почему ты сомневаешься?
Я пыталась разгадать мысли мужчины под этой броней, но мне не удавалось, а я хотела помочь ему. Ведь даже не догадывалась о его проблемах и уже подсознательно обвинила его во всем, а он всего лишь хотел показать, что его следует бояться, что его слова имеют вес. А я? Начала орать на него, говорить такую ерунду, от которой бы любой сбежал. А он терпел... Если бы я выслушала Винса, возможно бы... Черт, я чувствовала себя виноватой во всех бедах. С моим появлением его жизнь начала рушиться.
– Потому что ты привыкла к хорошей жизни, а я тебе ее предложить не смогу. Я теперь даже не в силах организовать такую свадьбу, какой ты достойна. Что ты будешь чувствовать, когда все узнают? Готова к осуждениям и словам: «А мы тебя предупреждали»? Будешь ли ты любить меня, как прежде, когда наш мир просто рухнул? – спрашивал он, и я слышала лишь его неуверенность во мне. Но разве я такая слабая и беспомощная?
– Пэйтон... – тихо позвала я его, и он поднял голову, посмотрев на меня туманными зелеными глазами, настолько грустными и потерянными, что внутри меня все сжалось. – Обними меня, пожалуйста.
Он слабо улыбнулся и раскрыл руки, и я припала к его груди, устраиваясь между его расставленных ног.
– Ты со мной, а я... такой придурок, Ливи. Я ведь решил, что ты уйдешь, – прошептал он.
– Нет, я рядом, – хлюпнула носом, сворачиваясь клубочком. – Меня не волнует, что скажут другие. Мне важнее, что скажешь ты, я приму любое твое решение и буду всегда поддерживать. Только не обманывай меня больше, предупреждай обо всех своих планах. Мы должны быть командой, а сейчас у нас это чертовски плохо вышло, раз так все обернулось. Не оставляй меня.
Он промолчал и только крепче прижал меня к себе. И ведь больше ничего не надо. А деньги... найдем. Я придумаю что-нибудь. Помогу ему всем, что у меня есть.
Мы так и сидели довольно долгое время, пока я, выплакав все слезы, не начала засыпать в его руках. Странно устроена жизнь, она как будто проверяет нашу любовь и доверие друг к другу, посылая разные препятствия. Неужели у всех так? Я проснулась утром, и любимого рядом в постели не было. Мои вещи и чемодан валялись на полу. Уверенно встав и приняв душ, я вышла в гостиную. Пэйтон сидел за столом, просматривая газету.
– Доброе утро, любимый. – Я обняла его за шею сзади и поцеловала в щеку.
– Доброе, – хмуро ответил он.
– Ты завтракал? – спросила я наигранно весело.
Он только схватил бутылку виски и сел на диван. Весь день он пил, затем блевал и снова пил, а я мыла все, что он испачкал. Мурмаер, видя это, только хмыкал. Но я терпела, знала, что сейчас он переживает самые ужасные моменты в жизни. И, скорее всего, винит во всем меня. Он даже не смотрел на меня, полностью игнорировал, а я уходила в спальню и ждала нового рвотного позыва.
Вечером, уложив Пэйтона в постель, потому что на ногах он едва стоял, я вышла из спальни и, сев на диван, расплакалась оттого, что не знала, как ему помочь. В воскресенье все повторилось. Он пил, не разговаривал со мной, а вечером плакал, сидя в ванной. Через час, когда все утихло, я смотрела на него спящего и вспоминала самые лучшие моменты нашей жизни. А их было так мало что сюжеты стали уже размытыми, нечеткими. В понедельник он сухо сказал мне, что уезжает на собеседование, и я, пожелав ему удачи, решительно отправилась в спальню.
Достала чемодан и собрала вещи, сумки, туфли, сапоги, все, что у меня было, включая драгоценности. Я должна это сделать, иного выхода просто не видела. Закрыв за собой дверь квартиры, спустилась вниз, села в такси и назвала адрес. Я просто больше не могла видеть Пэйтона в таком состоянии, это было выше моих сил. И самое обидное, что он не желал говорить со мной. Отдалился, стал замкнутым и холодным.