ПОВ. ЧИМИН
Ми уехала. Оставила вещи и уехала. Попросила времени, чтобы разобраться. Но какой смысл копаться в голове, если и так все понятно? Нас тянет друг другу. Физически. Катастрофически. А она берет «перерыв» и уезжает в пустую квартиру. Сама попросила ее поцеловать и скрылась. Я всегда ее понимал и принимал любое решение, но этого понять не могу. Она сама лишает нас возможности стать счастливыми сейчас, а не через какое-то время. Сама надела на себя наручники и ходит закованная, и самое страшное, что я не могу ей помочь.
Домой я вернулся один. Всего неделю назад жилая площадь казалась самым счастливым и свободным местом на земле. Сейчас мне здесь тесно. Стены давят, потолок опускается, слишком яркий свет из окон ослепляет. Когда Ми попросила дать ей время, я не думал, что будет так сложно находиться в квартире. Она глубоко пустила свои корни. Дома и во мне.
После бессонной ночи, на протяжении которой каждая минута была потрачена на контроль собственных действий, и утомительного возвращения, я не заметил как уснул. Снилась Ми. Наша совместная жизнь, быт. Предложение выйти за меня, ее согласие, свадьба, рождение детей, внуков. Но видимо, сон так и останется сном.
Разбудил пронзительный телефонный звонок. Кто-то на протяжении долгого временя настоятельно пытается дозвониться. Крохотная надежда увидеть на экране телефона имя любимой рассыпалась, не успев окончательно сформироваться. Чон никогда не держит звонок дольше пяти гудков. У нее принцип «не берешь, значит перезвонишь сам».
- Да, пап, - сквозь слипшиеся ото слез глаза нажимаю на кнопку «принять вызов».
- Привет, Чимин, - обычно голос мужчины яркий и прямой. Сейчас же наоборот. Потухший и увилистый. – Вы уже приехали?
- Да, мы в городе, - «только в разных квартирах» остается непроизнесенным.
- Мы…, - небольшая пауза. – Могли бы поговорить? Думаю, есть что обсудить.
Конечно, есть. Например, почему родной отец двадцать три года прятал от сына обращения мамы, записанные для него. Или сколько бы еще он молчал, если бы Ми не решила подарить воспоминания.
- Есть о чем.
- Тогда, может приедешь домой?
Домом он называет свою квартиру, в которой мы жили вместе, пока мне не исполнилось восемнадцать. В свой день рождения я арендовал квартиру, в которой теперь пахнет любимыми лимонными духами.
- Буду через два часа.
При выборе квартиры я ориентировался на ее расположение относительно бывшей квартиры девушки. Чтобы быть ближе, прийти на помощь, когда понадобится или просто приехать в гости. Они с папой жили в разных частях города, поэтому сейчас я еду практически через весь Сеул, чтобы поговорить с родным отцом.
- Привет, пап, - у меня есть ключ от двери, но, не являясь жителем данных апартаментов, воспользовался дверным звонком.
- Привет, - открыв деверь и не мешкаясь мужчина проходит на кухню. – Хочешь чего-нибудь.
- Нет, спасибо, - по планировке его квартира не особо отличается от нашей. Такая же гостиная, кухня, главная спальня. Единственным весомым отличием является отсутствия рабочего кабинета. У нас такой есть и теперь это мастерская Ми. – Ты хотел поговорить?
Папа заметно нервничает и избегает контакта глаза в глаза. Рассекает помещение широкими шагами, если стоит, то переминается с ноги на ногу, кусает губы, трет переносицу. Всем видом показывает, что ему некомфортно. Или стыдно.
- Я…
- Почему ты никогда не показывал мне видео?, - нет смысла уточнять, какие видео. По резкому стопу в движениях, тяжелому зрительному контакту, выстроенному впервые за пятнадцать минут моего нахождения в его доме, и глубоком вдохе понятно, что я попал в цель. Мама и есть тема нашего сегодняшнего разговора. - Почему никогда не говорил, что она снимала? Почему прятал адресованные мне видео? Почему ты никогда не показывал ничего, кроме тех двух фото?
- Я боялся, - ответ распространяется несвойственно тихо для занимающего руководящую должность человека.
- Чего?
- Что ты не поймешь. Что я не смогу вытерпеть эту боль снова.
- Она моя мама. Как я могу не понять?, - я всегда держу себя в руках. Но бывают моменты, когда это невозможно. Иногда влияют прямые факторы, иногда косвенные. Сейчас я начинаю закипать.
- Ты бы начал спрашивать, где она, почему ушла. А я бы не смог ответить ни на один вопрос, - голос надламывается, а сам мужчина садиться на стул напротив. Он не смотрит в глаза, объектом наблюдения становятся переплетенные руки. – Ты был слишком маленьким, чтобы я рассказал тебе правду.
- Мне двадцать три, пап. И я не думаю, что дело в возрасте, - я давно не маленький мальчик, которому нужно подтирать сопли после разбитых коленок или очередной драки в школе. – Ты сам не хотел возвращаться в ту ночь.
Ножом по сердцу. По упавшей на столешницу слезе я понимаю, что только что прошелся острейшим лезвием по сердцу своего папы. Распорол зажившие швы. Возможно, раскрыл секрет, почему столько лет все, что мне показывали о маме – два фото с их свадьбы.
- Представь, что Ми Сун уйдет от тебя, - не поднимая головы и продолжая смотреть на свои руки, папа подает голос. – Не просто уйдет. Погибнет. А ты будешь наблюдать за ее уходом, понимая, что ничего в этом мире не может ее спасти, а твоя помощь заключается лишь в моральной поддержке. И в момент ее ухода ты будешь сжимать маленькую ладонь и молиться, чтобы происходящее было страшнейшим сном. Но когда на мониторе вместо правильной кардиограммы видишь прямую, а интервальный «пик» сменяется протяжной «сиреной», понимаешь, что сон закончился. Как и ее жизнь. Тебе было бы больно вспоминать об этом? Даже спустя двадцать три года.
Я не хочу. Не хочу представлять, как буду сидеть у больничной койки, к которой прикована моя девочка. Не хочу представлять, как вижу ее улыбающейся в последний раз. Не хочу представлять, как слышу ее последний выдох. Не хочу представлять, как держу ее за руку в этот момент. Не хочу представлять, что она покидает этот мир. Не хочу представлять, как моя малышка проигрывает схватку за жизнь. Не хочу представлять свою жизнь без нее. Не хочу, потому что в момент остановки ее сердца мое проделает то же самое.
- Я полюбил ее в день нашего знакомства. И люблю до сих пор, - мужчина поднимает голову и теперь прожигает меня взглядом. – Поэтому да, Чимин, дело не в твоем возрасте. Я давно должен был отдать тебе все, что она попросила. Но снова возвращаться в день, когда я потерял себя, слишком больно. И если бы Ми Сун не попросила о помощи, я бы не скоро открыл ящик Пандоры.
- Пап, - мне жутко стыдно за свое поведения. Я не должен был наезжать на него. Должен был дать возможность самому начать разговор, объяснить действия, а не налетать с предъявлениями. Я не знал, что чувствует отец в моменты разговоров о маме. Он никогда не говорил об этом, лишь рассказывал о встрече, знакомстве, свадьбе. Никогда не проявлял эмоций. Всегда отвечал на вопросы, а потом закрывался в своей комнате до следующего утра. У меня были предположения, насколько трудно ему пришлось, но не думал, что эта боль живет внутри уже больше двадцати лет. Всегда казалось, что любой приступ проходит со временем, пока мужчина не предложил спроецировать картину, в которой на его месте оказываюсь я, на месте мамы – Ми. Он умер вместе с ней.
- Я не смог ее отпустить. Каждый раз, когда достаю коробку, воспоминания всплывают одно за другим. Каждый раз, когда вижу ее фото в бумажнике, нежная улыбка появляется перед глазами. И каждый раз, когда вижу тебя, я вижу ее. Те же губы, глаза и характер. Она приняла решение родить ребенка, зная о возможных последствиях. Зная, что эти роды будут первыми и могут стать последними.
- А ты знал?, - я никогда не видел папу в подобном состоянии и боюсь сказать что-то лишнее. Сделать еще больнее.
- Нет.
- Она написала, чтобы я не винил себя в ее смерти. Ты…, - слова застревают на пути. – Ты думаешь, если бы она не забеременела, то этого бы не случилось?
Услышать положительный ответ очень страшно. Первые годы после моего рождения папа посвятил меня, полностью забыв по себя. Он не работал, практически не встречался с друзьями, не летал один в отпуск. Его мир был сконцентрирован на мне. Я боюсь, что сейчас он поймет, что все было зря. Что годы, отданные мне не стоят рядом с жизнью с Пак Наын. Что ребенок не стоил жизни любимой. И, возможно, он будет прав.
Папа не отвечает. После вопроса он смотрит на меня серьезным взглядом с приоткрытыми губами. Не шевелится и, кажется, не дышит. Вот сейчас, услышав от родного сына обвинения в сокрытии воспоминаний, он произнесен приговор. Но мужчина, также не проронив ни слова, встает, огибает барную стойку и останавливается напротив меня. Кладет большие ладони на щеки, сжимая их, заставляет посмотреть на себя и самым строгим на моей памяти голосом произносит.
- Ты самое дорогое, что есть в моей жизни. В тебе течет кровь Наын. Ты носишь придуманное ею имя. И я никогда не винил тебя в ее смерти. Никогда, Чимин.
Все эмоции тяжелого дня вырываются наружу. Сладкое утро, приправленное горстью золы, расставание с любимой, тяжелый разговор с отцом и его признание. Я не хотел плакать, но у слез другие планы. Они неконтролируемо скатываются по щекам и падают на черные брюки. Перед глазами все начинает плыть от влажной стены. Папа убирает руки с лица, спуская их на плечи и притягивая к себе.
- Прости меня, - сквозь всхлипы прошу у него прощения за все. За потраченные на воспитание ребенка годы. За отсутствие работы и заключении в кругу детских игрушек. За бессонные ночи, когда подростком меня загребали в полицию, а ему приходилось вытаскивать. За алкоголь и секс без обязательств. За ссоры. За драки во дворе. За ночные звонки из больниц. За помощь в любое время суток. За потраченные нервы. За сегодня. – Прости меня, пап.
- Все в порядке, сынок, - мужчина обнимает еще сильнее.
- - -
Вчера вечером после долгого разговора, закончившегося в четвертом часу ночи, я остался у папы. Возвращаться в свою квартиру было поздно, и оказаться в холодной постели без Ми не хотелось.
После ее переезда я возвращался домой с улыбкой на лице, зная, что в недрах квартиры меня ждет любимая блондинка с атлантическими глазами. Знал, что перед сном она наденет мою футболку, уткнется маленьким носиком в шею и будет тихо посапывать. Чон не надевает пижамы в кровать. Они у нее есть. Разные. Голубая с облачками, розовая с поросятами, зеленая с клеверами, атласные кремовая и черная с кружевом, серая полупрозрачная в клетку, бархатная лиловая. Но каждый раз на протяжении двух месяцев в кровать она надевала исключительно мои футболки. Причем каким-то образом из всего разнообразия одежды она выбирала те, которые я ношу только дома. Периодически я кладу на полку новые футболки, купленные специально для нее.
- Чимин, - после стука дверь открывается, и в проеме появляется голова папы. – Я приготовил завтрак.
- Иду.
Просыпаться в старой кровати после пятилетнего отсутствия странно. Будто я вернулся назад, и все опять, как раньше. Мы подростки. Нет никаких проблем. И Ми Сун просто друг, который несколько дней назад в чужом городе под луной не попросил ее поцеловать. Только это не так. Совсем.
- Можно спросить?, - аккуратно и с вопроса начинает разговор разливающий горячий кофе мужчина.
- Спрашивать.
- Между тобой с дочкой что-нибудь произошло в Каннын?
- Чего?, - с чего он взял, что между нами что-то произошло? С чего он вообще подумал, что что-то должно было произойти? В ночном разговоре мы не начинали тему поездки, и я не упоминал девушку. Внешним видом не показывал, что в личной жизни все не так, как хотелось бы.
- В этой поездке произошло ли что-нибудь, что изменило ваши отношения?, - я не понимал, а папа настоятельно смотрел и ждал ответа.
«Я поцеловал ее. Малышка ответила, а потом попросила время подумать, потому что запуталась. И да, это изменило наши отношения. Я еще больше влюбился в ее, а она сбежала».
- А должно было?
- Просто, - мое любимое «просто». После него всегда идет объяснение этого «просто» и чаще всего оно глупое. – Я хочу, чтобы вы были счастливы.
- Пап, - мужчина знает что-то, чего не знаю я, и это начинает напрягать.
- Не думаю, что могу говорить за дочку, - теперь он пытается увильнуть от разговора. Не получится, господин Пак. Давайте начистоту.
- Пап!
- Когда Ми Сун приезжала, мы немного поговорили… О тебе.
- И?, - не тяни, прошу.
- И она сказала, что запуталась в своих чувствах, - спасибо, это я уже знаю. – А когда я спросил, что нужно, чтобы она поняла, что любит тебя, она ответила «время».
- То есть…, - в голове медленно складывается картинка. Ми разговаривала с папой и отвечала на его вопросы, суть одного из которых заключалась в чувствах ко мне. И она на него ответила.
- Она любит тебя, Чимин, - то ли чувствуя внутренний монолог, то ли из-за подвешенного внешнего вида, отец подтверждает мои догадки. – Любит, но сама пока не может этого понять.
Когда Ми Сун попросила ее поцеловать, я почувствовал, что внутри нее что-то живет по отношению ко мне. Когда притянула к себе за волосы и издавала тихий стон, убедился в своих мыслях. Когда ночью сдерживала желание заняться любовью, чувствовал огонь. Когда одна уехала в рассвет, надежды обрушились. А теперь папа говорит, что малышка влюблена в меня. Вот только так ли поступает влюбленный человек по отношению к другому?
День выдался спокойный, если не считать постоянного чувства неполноценности и мелкого мандража. После завтрака папа отправился в офис решать вопросы по какому-то проекту, в котором, хвала всем небесам, меня не включили. Наверное, впервые за все время моей работы у него в компании. А я вернулся домой. По пути заехал в клуб девушки, чтобы ненароком столкнуться с ней, но в заведении ее не оказалось. Администратор сказала, что хозяйка не появляется на работе уже больше недели. Ясно.
Отдать свободное время работе в субботу глупо. Встречаться с друзьями после четырех дней совместного проживания тоже. Смотреть телевизор не получается, постоянно отвлекаюсь, да и программы слишком тупые для выходного. Неожиданно появилась одна идея, за которую я надеюсь потом не получу по голове.
Мастерская малышки представляет собой небольшой кабинет, полностью заваленный холстами разных размеров и форм, кучей художественных материалов, названия половины которых я не знаю. На большом мольберте установлена незаконченная работа. Бежевый фон, силуэты людей. Замысел пока не понятен, но наверное эту картину девушка пишет на заказ. Обычно подобное по собственной воле она не рисует.
Так. А теперь аккуратно, чтобы ничего не повредить и не получить от девушки, когда та вернется домой, снимаю холст с мольберта.
Я не думаю о том, вернется ли она, потому что знаю, что обязательно вернется. После разговора с папой внутренний огонек набрал силу и теперь горит сильнее. Я уверен в своих чувствах к девушке и практически уверен в ее. Но Ми Сун никогда не была простым человек. Она может сильно загнаться, увести мысли на Аляску и заморозить их там, закрутить в тугой узел простую ситуацию и сделать из нее нерешаемую. Из ясного сделать тьму. Поэтому я начинаю бояться, что дав ей время разобраться и отпустив, сделал ошибку. Что девушка наворотит дел, а потом будет винить себя в произошедшем и вобьет в голову, что я ее не прощу. Держу пари, что она уже где-нибудь точек коготки.
На месте «испачканного» холста появляется небольшое чистое поле. Рискую брать материалы без спроса, но не думаю, что это непростительно. Если что, куплю новые.
Последний раз я рисовал будучи подростком на уроках в школе. После этого в жизни роль художника выполняла исключительно блондинка, а я просто ей не мешал. Она помогала нам с Чоном выполнять домашнее задание по рисованию, а потом мы с гордо поднятыми головами представляли работы на суд учителю и практически всегда получали высшие оценки. Пару раз нас пытались затащить на художественные конкурсы, думая, что в двух пошатанных умах сидит настоящий талант. Только он сидел не в нас, а в Чон Ми Сун, и учителя, конечно же, этого не знали.
Из всех представленных материалов беру акварель – самое понятное. Толстую кисть – ей удобнее рисовать. Воду набираю в стаканчик. Обмакиваю ворс в краску и веду по холсту. У меня нет никакой идеи, чтобы я хотел видеть в итоге. Ми рассказывала, что на старте работы важно иметь представление о конечном результате, ведь если не видеть картину целиком, полностью реализовать ее не получится. Иногда она сама пишет без определенного замысла, но в таких случая выбрасывает накопившиеся эмоции. Будем считать, что именно этим я сейчас и занимаюсь. Незаметно фон становится светло-серым. В центре появляются два ярких пятна. Красное и синее. Местами они пересекаются, создавая новый. Фиолетовый. Цвет доверия, понимания и долгой любви.
Я закончил, когда на улице стемнело. Не представлял, сколько просидел в мастерской пока, выйдя оттуда, не посмотрел на часы. Пять с половиной часов. Теперь я понимаю, что имеет в виду девушка, когда говорит, что за работой время летит незаметно. Оно действительно летит с бешенной скоростью.
- - -
- Вы нашли что-нибудь еще?, - следующим утром пришлось заглянуть в офис. В сообщении папа написал, что есть движении в поиске документов по Монкуту.
Документ, который нашел один из членов команды, не был последний. Он содержит информацию о преступлении, но этого категорически мало, чтобы избавиться от Кима. Мон не простой человек и, судя по материалам, далеко не глупый раз смог скрыться от полиции. И предполагать, что он исчезнет с радаров после предъявления листка с громким заголовком глупо. Поэтому мы продолжили происки и каждый раз уходили все глубже и находили все больше. Но этого было мало. Я могу пойти в полицию и предъявить им доказательства, только в таком случае они начнут дергать малышку. А этого нужно избежать.
- Взгляни на это, - отец передает увесистую папку с бумагами. На каждой из них жирным выделено имя «Ким Монкут» и практически в каждом пропечатано «Акт о совершении преступления», «Протокол задержания» или «Справка из больницы». – Он псих, Чимин.
- Я знаю.
- Что будешь делать?
- Мне кажется, что информация о той женщине не полная, - возвращаю папку мужчине. – Должно быть что-то еще.
- Я не об этом, - папа удобнее устраивается в своем кресле, будто готовится к долгому разговору. – Вчера мы не поговорили о дочке.
- А что с ней не так?, - кроме того, что мы вторые сутки полностью отрезаны друг от друга.
- Ты поговоришь с ней?, - я понимаю переживания отца. Единственный сын беспросветно влюбился в лучшую подругу. У обоих чувства валят через край, и это видят абсолютно все. Они дружат четырнадцать лет, шесть лет он влюблен в нее, они живут вместе, спят в одной кровати, целуются, но никак не могу сойтись в обычном «будь моей девушкой», потому что девушка на предложение начать отношения ответила отказом. Я все прекрасно понимаю и переживаю не меньше, но не хочу, чтобы к нам кто-то лез. Не хочу, чтобы кто-то подталкивал ее принять решение. Не хочу, чтобы кто-то давил. Хочу, чтобы она сама пришла к нашим отношением. Ко мне. И если для этого нужно подождать, я подожду. В конце концом шесть лет куда дольше нескольких дней.
- Пап, - он думает, что Ми по прежнему в нашей квартире, и чтобы поговорить, достаточно приехать домой. Но не все так просто. Я готов высказаться, готов выслушать, но сделаю это, когда готова будет она, потому что только от блондинки зависит наше совместное будущее. – Она… Мы… Мы поговорим позже.
- Все хорошо?
- Да, пап. Все хорошо.
- - -
- Что у вас случилось?, - ни привет, ни как дела. Сразу к делу. Чонгук позвонил, когда я был на полпути домой. Мы поговорили не больше трех минут, а теперь шатен стоит посреди моей гостиной со скрещенными на груди руками.
- Привет, - не обращая особого внимания на его требовательную позу, прохожу на кухню. У всех кухня – место откровенных разговоров или только моя особенная?
- Здоровались уже, - Чон идет следом и все с той же интонация пробивается сквозь броню. – Что случилось у вас с моей сестрой?
В последнее время Чон младший начал упоминать в разговоре Ми не как «Ми Сун», а как «моя сестра». И происходит это в моменты серьезных тем. «Береги мою сестру». «Что случилось у вас с моей сестрой?». «Вы с моей сестрой будете хорошей парой». Пытается расставить приоритеты или «обозначить территорию», не понимаю.
- С чего ты взял, что что-то случилось?, - Чон посмотрел на меня, как на идиота. Как будто и ежику понятно, что что-то произошло.
- Тебе по пунктам или как?, - поняв, что «или как» не объяснит, каким образом он догадался, начал по порядку. – Во-первых, когда мы с тобой разговаривали полчаса назад, голос у тебя был расстроенный и вялый, чего не происходит, находясь Ми Сун в поле твоего зрения. Во-вторых, она не отвечает на звонки и сообщения третий день. В-третьих, сегодня воскресенье, и блондинка предпочитает проводить выходные дома, но я не вижу ее. В-четвертых, ее место на парковке свободно. Из всего вышеперечисленного вопрос, что у вас произошло?
Чонгук единственный с кем можно открыто поговорить о Ми практически на все темы. Он знает ее всю жизнь и некоторые моменты из детства находятся только в его распоряжении. К тому же я первым узнал о его отношениях с Айрин, и думаю, будет честно, если он первым узнает о ночи в Каннын.
- Вы специально уехали раньше нас?, - парень делает вид, что не понимает, о чем идет речь. Хорошо, я проясню. – Ми попросила вас уехать раньше, чтобы мы остались одни?
- Да, - есть ли смысл скрывать, если в глазах виден ответ? Нет. – Она сказала, что вам нужно остаться наедине. Но не сказала зачем.
Было предположение, что внезапный отъезд двух членов праздничной команды связан с просьбой девушки. Частые переглядки, нервные улыбки, согласование действий. Теперь я убедился. Ми Сун сама хотела остаться наедине. Но знала ли, чем закончится тот вечер? Надеюсь, нет.
- Она подарила мне один из главный подарков мира, - по другому назвать его невозможно. – Знакомство с мамой.
- Но как?
- Собрала отснятый ею материал и соединила в одно видео, - в памяти всплывают моменты недалекого прошлого. Тот день навсегда отпечатался на коре головного мозга. – Показала письма, которое мама написала.
- Чимин, - друг представляет, что для меня значит подарок его сестры. Потому что в этом плане мы с Чоном похожи. Он так же как я раньше практически не имеет представления о родной маме, и помочь ему воссоздать образ погибшего человека никто не может. Даже малышка. Потому что ни их мать, ни тем более отец не делали ничего подобного. Все, что у них есть, воспоминания Ми, разделенные на два.
- Хотел бы я и для тебя такой же подарок, - в глазах шатена понимание и благодарность.
- У меня есть Ми Сун. Мама, папа, сестра, брат. Все в одном флаконе. Больше мне и не нужно.
Время идет быстро, когда разговариваешь с близким другом на отвлеченные темы. Чонгук забыл о первоначальном вопросе и сейчас усердно рассказывает о недавно просмотренном фильме.
- Пак Чимин, что у вас произошло с Чон Ми Сун?, - вспомнил. Не долго длилось счастье.
Вдох. Выдох. Вдох. Выдох.
- Мы целовались.
В сопливых подростковых фильмах о первой любви, признаниях лучшим друзьям и прочей ерунде после слов «мы поцеловались» начинается визг, прыгание по комнате и хлопание в ладоши. Прямо сейчас двадцатидвухлетний парень с автомобильным салоном в собственности, находящийся в отношения около года и постоянно держащий себя в руках, наводящий своим внешним видом ужас на детей, округляет глаза, по дебильному улыбается и хлопает в ладоши. Еще немного и он реально начнет скакать по кухне.
- Стоп, - минуты через две непонятные движения и странные возгласы прекращаются, и парень замирает на месте. – А где она тогда?
- Уехала.
- Куда?
- Сказала, что ей нужно время разобраться в своих чувствах и уехала, - Чон возвращается на прежнее место и смотрит так, будто она не взяла паузу, а улетела на Луну.
- И ты ее отпустил?
- Да.
- Ты идиот?, - интонация слишком громкая для вопроса. – Нет, не так. Ты идиот, Пак Чимин.
- А что мне нужно было сделать?, - теперь моя громкость повышается. – Преградить проход и сказать «нет, Ми, ты никуда не пойдешь»? Это было бы равнозначно «мне плевать на твоя чувства». А мне не плевать.
- Так и надо было сделать, Пак.
- Рискнуть вообще ее потерять из-за напора?, - он это серьезно? – Никогда.
- А сейчас ты хочешь сказать, что не отказался от нее?, - вопрос подвешивает меня. Я не могу отказаться от нее, потому что люблю. Точно так же как не могу связать. Ми имеет право выбора и она может попросить возможность привести мысли в порядок.
- Я не отказывался от нее.
- Слушай, - недавно радостный парень от новости, что его сестра и лучший друг целовались, теперь надел маску и с полной серьезностью говорит. – Ми Сун не простая, со своими залетами и проблемами, но ты единственный, кто понимает ее полностью. Я знаю, что после выпускного с ней что-то случилось, но не представляю что. И она не собирается посвящать меня в эту тему. Но по твой реакции в данный момент вижу, что с тобой она поделилась. Так не значит ли это, что самым близким для нее человеком являешься ты? Не тебе ли звонит, когда она куда-то влипла? Не с тобой ли спит в одной кровати? Не тебе ли позволяет прикасаться к себе? А ты знаешь, как она реагирует на прикосновения. Она ненавидит, когда ее трогают. Не твою ли одежду носит по дому? Ми Сун даже мои футболки никогда на себя не надевала. Не тебе ли рассказала про «тайную комнату»? Не ради тебя ли случайно организовала поездку к морю и попросила нас уехать раньше, чтобы побыть с тобой наедине? Не твои ли губы захотела попробовать на вкус? И разве нужно время, чтобы понять суть всех ее действий?
Чонгук, вогнав меня в краску, смачивает горло и продолжает монолог.
- Я вижу, как она на тебя реагирует. Ваши взгляды, улыбки, мурашки, умиротворение от нахождения рядом. Да вы буквально кричите, что влюблены друг в другу. Просто одна слишком упрямая, чтобы это принять. А другой каждый раз следует разуму. Может стоить слушать сердце, а не мозг? Вам обоим?
Его слова действительно затрагивают. Особенно учитывая, что каждое слово правда. Только есть один момент, который выбивает все.
- Она переспала с Юнги сегодня ночью.
Утром я получил сообщение от человека, от которого надеялся не получать ничего. Юнги написал, что этой ночью он переспал с Ми Сун. Подробно написал, в красках. В конце добавил комментарий якобы от девушки «это была лучшая ночь в моей жизни».
Сказать, что это сожгло сердце – ничего не сказать. Когда Ми уезжала, я мог предположить любые ее действия, но только не секс с бывшим парнем, который прямым текстом говорил, что с блондинкой мне светит лишь статус собачонки на поводке.
- Что?, - Чонгук видимо оглох.
- Ми Сун занималась сексом с Юнги прошлой ночью, - медленнее и почти по слогам. – Еще раз повторить или достаточно?
- Бред.
- Думаешь, Мин стал бы отправлять сообщение с подобным текстом, если бы не спал с ней? Если бы она была не с ним, а со мной?, - если подумать, то единственный вариант, при котором фарфор мог знать, что девушка не дома – она находилась с ним. Юнги не глупый и рисковать не стал бы.
- Блять, - думая то ли о ситуации, то ли о своей сестре, Чон припечатывает кулак в столешницу. – Ты поэтому тут все разнес?
- Поэтому.
За годы проживания на двадцать первом этаже я два раза громил квартиру. Первый – пару месяцев назад, когда Ми рассказала об изнасиловании и наркотиках. Второй сегодня утром, когда получил херово сообщение от Мин Юнги.
«Доброе утро, Чимин. Надеюсь, что оно у тебя доброе, потому что в ближайшие десять секунд я планирую конкретно его испортить. Помнишь нашу первую встречу в моем ресторане? Ты давал совет, как вернуть Ми Сун в мое распоряжение. Ну что ж, принимаю поздравления. Вчера вечером она приехала ко мне на ужин, который очень быстро перерос в ночь. Ты будешь удивлен, но она сама попросила заняться с ней сексом. Жарким, страстным, горячим. Думаю, ты на такой не способен. Твой максимум – доставить девушке наслаждение пальцами. Ну или языком. Конвульсии от долгожданного оргазма и судорожные стоны вряд ли когда-то становились твоей картиной. Так что мои слова про пожизненный статус бест френд правда. Поэтому давай ты зароешь свою любовь глубоко в грунт и будешь сидеть молча. Окей? Хорошего дня, блондинчик.
P.S.: Ми Сун сказала, что это была ее лучшая ночь».
Невозможно сдерживаться, когда твой «соперник» говорит о сексе с твоей любимой. Девушкой, которая двое суток назад плавилась от моих прикосновений, тянулась ручками к ремню, но одергивала себя, жадно изучала мой рот и сладко постанывала. Невозможно, когда любишь человека.
- Думаешь, это правда?, - Чон возвращает телефон после прочтения «священного послания».
- Он спал с ней – это факт.
- А лучшая ночь?
- Нет, - ни на секунду не сомневаясь в своих словах.
Я помню взгляд Ми в свете ночной витрины, когда она попросила ее поцеловать. Помню интонацию, с которой прозвучали слова. Тихо, нежно, с любовью. Помню маленькие пальчики, крепко тянущие за волосы и придающие уверенности действия. Помню сладкие стоны, вырывающиеся из ее уст. Помню тяжелое дыхание, когда мы лежали в кровати, наслаждаясь друг другом. Я помню все. В мельчайших деталях. И не верю, что это была игра. Она не могла притворяться, симулировать чувства. Не могла, ведь… Это Ми Сун. Моя Ми.
- Ты сильно ее любишь?, - спрашивать о том, что и так прозрачно, глупо.
- Больше жизни, - больше всего на свете я люблю маленькую девочку с голубыми глазами и отвратительным характером, местонахождение которой мне сейчас не известно, и это жутко раздражает.
- Тогда напиши ей.
- Я обещал, что не буду ее тревожить, пока она сама не придет поговорить.
Каждую гребанную минуту у меня чешутся руки отправить короткое сообщение девушке или нажать на трубку рядом с ее именем. Но я обещал, что не буду вмешиваться. Обещал, что дам ей самой во всем разобраться без стороннего напора. Мне сложно сдерживаться, но по другому не может быть, потому что я дал его Чон Ми Сун, а не кому-то другому. И сорваться от одного СМС – оправданно, то по-идиотски.
- Молодец. Хвалю, - шатен подталкивает телефон ближе ко мне. – Я тебе отправь ей сообщение.
- Ты не слышишь меня, Чонгук?, - поддержка друга — это всегда хорошо, но он не знает суть наших отношений. Вера и правда. – Я не буду ее трогать, пока она сама не захочет.
- Это ты не слышишь меня, Чимин, - парень не отступает в напоре. – Да, ты дал обещание, которое по всей видимости держишь несколько дней. Браво. Настоящий герой. Только Ми Сун не принцесса, которой нужен бравый принц, выполняющий все ее желания. Ей нужен мужчина, который моментами будет брать ответственность на свои плечи. Который временами будет решать за нее. Мужчина, который после ее «нет», сделает наоборот, потому что знает, как будет лучше для нее. И не просто думает, а именно знает. Я могу предположить, что лучше для сестры, но только ты из раза в раз знаешь, как поступить. Ее переезд в эту квартиру было твоим решением?
Кивок в знак согласия.
- Ты решил и не дал ее право выбора, потому что знал, что ей было нужно в тот момент. Ты думал не о себе, а о ней. Ты постоянно думаешь о ней, даже когда это переходит границы. В твоей умной голове давно поселилась одна глупая девушка, которая за столько времени не может понять своих чувств к тебе. А теперь подумай. Что ей нужно сейчас? После херова секса и твоего двухдневного отсутствия.
Инициатива. Малейший знак, что все это время я думал о ней.
- Ты, придурок, - мягким голосом и с улыбкой на лице констатирует Чон. – Ей нужен ты. Поэтому возьми телефон и дай ей об этом знать.
От: меня
Кому: Малышка
Текст: Привет, Ми. Как ты?
Сообщение отправлено, но ответа нет. Ни через минуту. Ни через три.
От: меня
Кому: Малышка
Текст: Помню, что обещал не беспокоить. Просто я соскучился по тебе. Очень.
Через минуту еще одно.
От: меня
Кому: Малышка
Текст: Надеюсь, я все не испортил.
- Доволен?, - язвительный упрек улетает в сторону развалившегося на барном стуле парня. И как он еще не свалился с него?
- Буду, когда она ответит.
От: Малышка
Кому: мне
Текст: Ты ничего не испортил.
Двадцать секунд.
От: меня
Кому: Чимик
Текст: И я тоже по тебе соскучилась.
«Вы выиграли в лотерею». «Поздравляем с новой должностью». «Теперь эта машина ваша». Ничего не сравнить с ощущением после получения сообщения от любимой девушки с признанием после двухдневного молчания. Наверное, сейчас мое лицо похоже на лицо ребенка, получившего желанную годами игрушку. Широкая искренняя улыбка, легкий румянец. Это просто текст, но какие эмоции он вызвал.
- Ответила, - темные глаза напротив просияли. – И тебе нравится ответ.
От: меня
Кому: малышка
Текст: Дай знать, как будешь готова поговорить.
Я подожду. Неделю. Месяц. Если буду знать, что оно того стоит.
От: Малышка
Кому: мне
Текст: Что ты делаешь сегодня вечером?
- - -
Чонгук был выгнал из квартиры через двадцать минут после сообщения Ми, постоянных «я же говорил, просто надо было написать ей» и миллионных «поцелуй ее и дело с концом». Я уважаю Чона младшего, по-своему люблю его и понимаю обеспокоенность происходящим, но ты дал пинок под зад, на этом спасибо. Дальше я как-нибудь сам.
Сегодня вечером будут расставлены все точки над i. Мы дадим нашим отношениям новое начало или похороним не начавшимися. Чон Ми Сун решит, что будет с нами дальше, потому что мой ответ очевиден. Жизнь Пак Чимина давно принадлежит строптивой блондинке.
После возвращения из Канным холодильник стоит пустым. Ми хочет просто поговорить, и об ужине не шло и речи, но вдруг она будет голодной когда придет? Или захочет чего-нибудь выпить, а максимум, что я могу сейчас предложить – вода.
Небольшой магазинчик внизу ни раз приходил на помощь и выручил сейчас. Свежие фрукты, пуннопам и продукты для кимбапа. И я снова готовлю для ее.
Время неумолимо бежит, и поднять голову удается только в момент, когда звучит дверной звонок.
- Привет.
- Привет, - Ми переминается с ноги на ногу и аккуратно заглядывает за плечо. – Я могу пройти?
- Это твой дом, - квартира давно стала нашей. По другому язык не поворачивается.
- Подумал, вдруг ты хочешь кушать, - девушка зависла на столе с едой.
Пока я ждал ее прихода сотню раз воспроизводил эту встречу. Обдумывал свое поведение, каким образом мне реагировать на появление желанного во всех смыслах человека. Стоит ли обнимать ее, хотя очень хочется, стоит ли улыбнуться, тем самым немного расслабив ее. Или казаться отстраненным с серьезным выражением лица. Ответа так и не нашел. Решение пришло само, когда тонкие ножки перешагнули порог квартиры.
Посреди гостиной нашей квартиры мы застыли напротив, молча пронизывая друг друга взглядами. В данный момент сильная девушка превратилась в маленькую девочку с болью и страхом в глазах. Я же разрываюсь внутри от желания просто заключить ее в объятия и сказать, что все хорошо, чтобы она не переживала, но сохраняю стойкость. Пытаюсь сохранить.
- Я совершила ошибку, - голубые глазки заслоняют слезы, а губы мелко подрагивают. Боже. - Самую большую в своей жизни.
Всем своим видом Ми показывает сожаление о содеянном. Пытается сказать о случившимся ночью, но не может. Потому что знает, что для меня значит услышать это от нее.
- Я...
- Переспала с Юнги, - не говори, малышка. Я сам. - Я знаю, Ми.
- Но… Откуда?
- Он написал. Сегодня утром, - чего мне стоит самому не пустить слезу от осознания. Она мне не изменяла, потому что до этого не сказала «да». Но после нашей ночи все равно больно воспринимать подобные новости.
- Ты..., - тонкий дрожащий голос прерывается на полуслове. - Ты не...
- Я не злюсь, - злился утром, когда получил смс и думал, что она действительно этого хотела. Теперь злюсь на себя, что допустил подобную мысль. Останавливаюсь в полуметре от нее в просьбе поднять на меня взгляд. Сейчас меня интересует только один вопрос. - После этого ты что-нибудь поняла?
Представляю, как выгляжу в данный момент. Лицо под коркой льда, но глаза пылают от одного ее вида. Тело дрожит от близости и скорого ответа. А Ми молчит. Лишь глубоко смотрит, разрывая последние тонкие тканы, разделяющие наши души.
- Да, - практически одними губами.
- Что?
- Одни единственные руки имеют право прикасаться ко мне. И я хочу, чтобы они прикасались, - тихое «да» медленно срывает блокатор. Тяжелая ладонь ложиться на тонкую талию, поглаживает бедро, обжигает кожу. Под пальцами появляются мелкие мурашки. Ми Сун может скрывать чувства, пряча их на ложными словами, но ее тело никогда не соврет. - Твои, Чимин.
Спустя шесть лет ухаживаний, миллион ночей проведенных вместе, миллиарда рассказанных историй, бесчисленное количество объятий и легких поцелуев, сотни открытых секретов, до ужаса неприличного количества прожитых моментов, двух месяцев совместного проживания и настоящего поцелуя под Луной Ми сдалась под натиском сковавших ее чувств. Поняла и поняла внутренние эмоции. Убедилась в их искренности.
Попытка держаться перед девушкой с треском провалилась. Мои губы уже накрыли ее, сминая с самыми чистыми чувствами. Руки с жадность притягивают к себе, изучая каждый миллиметр. Она больше не сопротивляется. Не пытается сдерживать и контролировать себя. Теперь она такая, какая есть. Со своими желаниями, обнаженной душой и тонкими пальчиками, с напором сжимающие мои волосы.
Момент, который хочется записать и проматывать кучу раз. Но нужно задать еще один вопрос.
- Это значит да?, - светлые глаза, недавно грустные, сияют. Пухлые губки приоткрыты после разорвавшегося поцелуями.
- Да.
- Это было официальное предложение, - с нескрываемой радостью вношу ненужные комментарии.
- Знаю, - Ми возвращается к поцелую. – Я твоя, Чимин. Полностью.
Слова, о которых я мечтал большего всего в этой жизни. Слова, ставшие настоящий усладой. Действия, подтверждающие сказанное. Ми не останавливается на поцелуях. Держа руки на моей шее и не дающая выпустить ее из объятий, медленно ведет нас в спальню. С каждым шагом поцелуи становятся глубже, расстояние между нами меньше, желание сильнее. Каждый тихий стон отдается в пульсирующем члене, рвущемся наружу.
Мы быстро дошли до нашей кровати. Неделю назад стояла около нее ранним утром в огромной розовой футболке и поздравляла с днем рождения. Две недели назад мы засыпали в объятиях друг друга после сложного дня. Три недели назад я любовался ее прекрасным профилем, пока девушка спала. Месяц назад, сцепив друг друга ногами, я признался в личных мечтах. В желании видеть ее хозяйкой своей квартиры. Два месяца назад в соседней комнате Ми призналась в изнасиловании и наркотической зависимости. Три месяца назад я приходил сюда только переночевать. Сейчас же все по-другому. Сейчас здесь есть она. Мой свет. Любовь. Жизнь. Девушка, жадно цепляющаяся на футболку и тянущая за собой на кровать. Девушка, стягивающая с меня лишнюю ткань, подталкивая повторить действие с ней. Девушка, постанывающая от одних поцелуев. Девушка, на шее которой остается красные пятна от желания. Девушка, ставшая в этот вечер моей. Полностью.
- Малышка, - отстраняюсь, тяжело дыша и прикусывая мочку. Мы давно на грани. С момента ее согласия каждый ждет момента, когда последняя черта будет пройдена. Когда мы всецело завладеем друг другом. Туманные голубые глаза, соблазнительные губы, трение о мои бедра и наверняка мокрое нижнее белье говорит о ее желании. Обрывистое дыхание, низкий глубокий голос, напряжении во всем теле и стояк, который блондинка чувствует даже через ткань говорят о моем возбуждении. Я готов разорвать одежду обоих и заняться самым сладким сексом в наших жизнях. Но не сегодня. – Тебе надо отдохнуть.
Секундное разочарование в Атлантике сменяется пониманием. Она ни на грамм не остыла, я не стал менее заведенным. Мы все так же обдаем шеи друг друга кипятком, но оба поминаем, что так будет правильнее. Для нас обоих. Маленькие ладошки перемешаются на мое лицо, голубые глаза заглядывают в мои, любимые губы сливаются в поцелуе с моими.
- Прости меня, - прислонившись ко лбу своим, произносит шепотом.
- Тебе не за что извиняться, - в унисон с женским голосом звучит мужской.
- Есть.
- Это помогло тебе понять самое главное, - я оставляю заботливый поцелуй на виске. – Ты моя, Чон Ми Сун. С этого дня и навсегда.
- - -
Ни одно утро за двадцать три года не способно встать в ряд с сегодняшним. Ни один человек не способен понять мое счастье. Ни одно слово не может описать испытываемые мою эмоции. Вчера жизнь маленького мальчика, выросшего без женской заботы, сплелась с жизнью маленькой девочки с ужасным прошлом. Говорят, что иногда люди с худшим прошлым, создают лучшее будущее. Может наступила наша очередь создавать светлое будущее?
Город давно ожил. Тысячи людей бегают по тротуару в попытках успеть на работу. Солнце заняло свое законное место. А вот место моей девушки свободно. Непривычно называть Ми моей девушкой после стольких лет. Непривычно воспринимать ее в другом ключе. Но «непривычно» лишь на словах. По факту я давно воспринимаю ее именно так. Огромной часть своей никчемной жизни. Личным светилом и компасом.
- Малышка, - вылазить из нагретой кровати не хочется. Сегодня понедельник, надо бы собираться в офис, как среднестатистический человек, но нет. Мой отец владелец компании, в которой я работаю. Он без ума от Ми. И точно не будет против. Тем более когда узнает, почему я опоздал.
Казалось, что я позвал девушку слишком тихо, и она не услышала. Собирался повторить, когда в дверном проеме появился любимый силуэт. На носочках любимая подошла к кровати и, будто читая мысли, залезла под одеяло. Маленькие ручки принялись пересчитывать кубики пресса, от чего тело моментально напряглось. Одно ее прикосновения, и я готов взорваться. Голубые глаза ярче обычного. Искусанные после вчерашнего губы требуют поцелуя.
- Кажется…, - взору открывается лебединая шея с множеством темных следов. – Я немного перестарался.
- Мне нравится, - девушка расплывается в искренней улыбке. – И я не против, если ты оставишь несколько новых.
- Да?
- Угу, - Ми перекатывается на спину, прося подмять ее под себя. Какая она милая в такие моменты.
Любимая девушка с родным естественным ароматом. Несколько недель назад она перестала пользоваться туалетной водой. Думал, что лимонное средство закончилось, хотел купить новые, но флакон стоит на столике почти полный. Я привык к аромату лимона с сахаром, тянущегося шлейфом за Чон и заполняющего квартиру. Возможно, мне кажется, но моментами я слышу запах там, где его не может быть. На работе, когда Ми крайне редко появляется в моем офисе. Ночью в спальне после принятого душа или на улице. Наверное, это и значит везде ощущать присутствие близкого человека.
Естественный аромат женского тела ничуть не уступает искусственному. Едва уловимые нотки теплого молока и домашнего овсяного печенья. Именного так и пахнет моя девушка. Именно так и пахнет дом.
Секс после пробуждения тягучий и томный. Липкий и медленный. Но это и делает его особенным. Два тела, получив дозу бодрости, тянутся друг к другу, желания утонуть в глубоких проникновениях. Ласкающих теплую кожу ладонями. Заставляя срываться на стоны и заглушать их поцелуями. Когда от полного воссоединения отделяет лишь ткань тонкая нижнего белья. Или огромная белая футболка, задранная до талии.
Ми закинула ножки мне за спину, впиваясь пятками в ягодицы. С каждым поцелуем она все сильнее и сильнее прижимает к себе. Даже через ткань боксеров и трусиков твердой плотью чувствую ее желание. Она течет. И не пытается этого скрыть.
- Сейчас ты тоже скажешь, что мне надо отдохнуть?, - переключившись на мою шею, сквозь поцелуи произносит вопрос.
- Нет, - вчера Чон нужно было время успокоиться и прийти в себя. Ее состояние в миллиард раз важнее моих желаний.
Тяжелая ладонь залазает под белоснежную ткань, попутно изучая запретные ранее зоны. Идеальная талия, плоский живот, изумительная кожа и … аккуратная грудь. Когда пальцы зажимают затвердевший сосок, из обоих вырывается долгожданный стон.
Но счастье длилось недолго. Через секунду катастрофически мешающая футболка полетела бы на пол, и именно в этот момент на тумбочке оживает телефон.
- Черт, - если пару мгновений назад стоны были от наслаждения, то сейчас разочарование. Кому понадобилось звонить в понедельник утром. – Я его скоро разобью.
- Ответь, - девушка медленно отступает. – Вдруг что-то важное.
- Важнее тебя?, - глазки пылают удовольствием и любовью. Ей понравился мой вопрос.
- Ответить, Чим.
Оторваться от нее невозможно. Точно так же, как невозможно пойти против ее слов. Поэтому рука тянется за телефоном и принимает вызов.
- Ты невовремя, - Ми, лежащая подо мной на расстоянии десяти сантиметров улавливает голос в трубке из-за высокой громкости и округляет глаза в тихом комментарии «ай, ай, ай, какой невоспитанный мальчик». – Если не срочно, я перезвоню.
- И тебе доброе утро, - пора ему уже привыкнуть, что звонить до полудня плохая привычка. Можно натолкнуться на грубость. – Просто хотел спросить, в порядке ли ты. Раз неподходящее время, перезвоню попозже.
Маленький кулачок припечатывается в районе ребер. Достаточно больно для хрупкой девушки. Брови блондинки сходятся к переносице, а сама она одними губами просит проявить уважение и ответить на вопрос.
- У меня все хорошо, - прижимаюсь губами к маленькому ротику. – Могу сказать сказочно.
- Ты целуешься с кем-то?, - проницательности абоненту не занимать. Тем более, когда в трубке слышится поцелуй. – Господи, Чимин, молю всех святых скажи, что это та, о ком я думаю.
- Привет, пап, - малышка отзывается, услышав, с какой интонацией папа интересуется о находящемся со мной человеке.
- Ой, - короткое и простое, но вызвавшее улыбку. – Тогда я быстро. Я не поздравил тебя с днем рождения, поэтому сегодня вечером жду у себя дома. Вас двоих. Протесты и отказы не принимаются. Пока.
Он исчез также быстро, как и появился не вовремя. Мой отец умеет выбирать моменты, когда нужно чуть-чуть помешать, а потом исчезнуть под покровом ночи.
Приятное напряжение в воздухе, летающие молнии и бешенный стук сердец. Аромат приближающейся близости медленно рассеивается. Я люблю папу, но именно в этот момент готов прибить его.
- В душ?, - опустив голову на плечо Ми и тяжело выдохнув, спрашиваю.
- Угу.
- - -
Спорить со словами человека, который тебя вырастил, возможно, имея определенную смелость. Со словами любимой девушки – нет, каким бы смелым ты не был. Я хотел провести весь этот день в кровати в обнимку с Ми, но когда она уперла ручки в бока и посмотрела взглядом «даже не думай отказываться», прописанный карандашом пункт плана сменился на отчетливый «посидеть с папой».
- Мы могли просто остаться дома, - черный спорткар двигается по оживленной улице города. Ми, сидящая на пассажирском сидении в сдержанном бордовом платье, недовольно сжимает мою ладонь, покоящуюся на внутренней стороне ее бедра. Раньше в подобном положении рука занимала позицию «лежать и немного поглаживать», но сейчас, когда Ми Сун моя, пальцы позволяют себе больше.
- Он твой папа, - блондинка проворачивает голову в мою сторону.
- А ты моя девушка, - на лице малышки появляется теплая улыбка, взгляд опускается и щечки немного розовеют. Может показаться, что ее смущают мои слова, но таким образом она выражает согревающие душу чувства.
– И если честно, сейчас я бы предпочел оказаться с тобой дома наедине.
Машина останавливается на красном сигнале светофора. Быстро кинув взгляд на сменяющие друг друга цифры и уловив момент, маленькая ладошка тянется к моей щеке, а губы с желанием принимаются сминать чужие. Мы полностью разворачиваемся друг к другу корпусами и сливаемся в безудержном поцелуе.
- У тебя когда-нибудь был секс в машине?, - я знаю ответ на вопрос. Ми никогда не пускала в свою машину кого-то кроме меня, братьев или бывшей лучшей подруги. И то последняя сидела в ней не больше двух раз. Машины, в которых сидела блондинка, принадлежат мне и Чону.
- Мы опаздываем, - промурлыкивает в губы девушка.
- Задержимся на часок. Он поймет.
- Зеленый, - в миг поцелуй разрывается, и Ми возвращается в прежнее положение, одергивает задравшееся платье. Из приспущенных окон слышится сигнал позади стоящих автомобилей. – Чимин, поехали.
- Блять, малышка, - в ответ раздался лишь женский смешок.
После утреннего телефонного разговора и родительского «ой» я представлял реакцию папы на наше совместное появление на пороге его квартиры. Раньше все обходилось стабильным «привет. Проходи» с ровным выражением лица. Сейчас в стоящем напротив человеке я с трудом узнаю собственного отца.
- Привеееееееееет, - нарочито протяжно приторным голосом проговаривает открывающий дверь мужчина. – Я так вас ждал, мои дорогие.
- С тобой все с порядке?, - поинтересоваться самочувствием знакомого каждому человека, который никогда за всю мою жизнь и с момента знакомства с девушкой не вел себя подобным образом, вроде, является здравой мыслью, но учитывая факт, попавший в зону доступа мужчины несколько часов назад, является идиотским.
- С полном, - большие руки ложатся на мою спину и талию блондинки, подталкивая нас к накрытому столу. Когда папа говорил, что хочет отпраздновать прошедший день рождения, он действительно имел в виду «отпраздновать», а не «посидеть в узком семейном кругу», потому что на столе еды минимум на десять человек. – Садитесь, садитесь, что вы встали, как в гостях.
Но мы и есть в гостях. Да, некогда я жил в этой квартире, у меня до сих пор есть здесь своя комната, но чувство нахождения себя дома в дорого обставленной квартире давно покинуло.
Под пристальным взглядом и детской искренне радостной улыбкой взрослого самодостаточного мужчины мы, как подопытные кролики, садимся на рядом стоящие стулья. Два бокала тут же наполняют дорогим вином, третий элитным шампанским.
- Я за рулем.
- От одного бокала ничего не будет, - Сангхут устраивается напротив, переводя возбужденный взгляд с Ми на меня и обратно.
Проходит двадцать минут, прежде чем натерпевшись напора Ми откладывает приборы в сторону, откидывается на спинку стула и настраивает голос на волну «а сейчас поговорим серьезно».
- Пап, - она не любит, когда с нее не сводят вопросительный взгляд. – У тебя явно есть вопросы. Задай их сразу, потому что проводить весь вечер, ощущая себя объектом вселенского наблюдения, не самая лучшая перспектива.
Чон Ми Сун – человек, не видящий смысла скрывать отрицательные эмоции ради благосостояния других людей. Если ей что-то не нравится или не вписывается в рамки дозволенности, миловидная блондинка с железным стержней выскажет все с лицо. И я и папа об этом знаем, поэтому большого удивления на лицах обоих нет. Он повторяет движения малышки, на секунду заостряет на мне взгляд и практически ровным голосом говорит.
- Вы встречаетесь?
- Да, - молниеносный ответ раздается слева от меня.
- У вас был секс?
- ПАП!, - здесь уже не выдерживаю я. Спрашивать об отношениях – окей, хорошо, можешь поинтересоваться, но залазить к нам в постель – это слишком. – Не лезь.
Женская ладошка ложится на мою ногу и немного сжимает кожу через ткань. При этом выражение лица Ми не изменилось ни на грамм. Несмотря на происходящее и бесцеремонное вмешательство в личную жизнь, Чон сохраняет спокойствие.
- Увы и ах, - я накрываю ее ладонь своей. – Сегодня утром Чимину совершенно невовремя позвонили. Поэтому нет, секса у нас не было.
- То есть я…, - концовка вопроса повисает в воздухе. «Да, пап, ты нам помешал». – Как же стыдно. Вы… А я…. Простите.
Остаток вечера проходит в спокойной семейной атмосфере. Отец больше не поднимал тему наших отношений, тем самым поставив точку в напряжении. Временами я улавливаю его взгляд, когда мы с малышкой переглядываемся или прикасаемся друг к другу, но в отличии от предыдущего, этот выражает умиротворенность и счастье. Взгляд, в котором считается «теперь я уверен в благополучии моего сына».
Мы вспоминаем детство, рассматриваем старые фотографии, вытаскиваем из уголков памяти совместные подростковые моменты. Папа рассказывает обо мне маленьком, малышка звонко смеется над очередной историей, а я, ощущая рядом двух самых дорогих мне людей, улавливаю волну абсолютного счастья. То, когда ничего не имеет значения и вокруг все прекрасно.
- Сынок, - вспомнив мой первый день в университете, папа переключается на другую тему. – У меня есть для тебя подарок.
Ни сказав ни слова, мужчина исчезает в своей спальне, оставив нас наедине.
- О чем он?, - обращаюсь к малышке, проследившей за траекторией движения папы.
- Не знаю.
- Уверена?, - мягко поворачиваю ее голову к себе и приближаюсь к желанным губам. Она не успевает возразить, когда я вовлекаю ее в легкий поцелуй.
– Весь вечер хочу это сделать.
- Я тоже, - она проводит язычком по нижней губе, от чего в брюках происходит шевеление.
- Когда мы приедем домой, я нахер выключу все телефоны и отключу дверной звонок.
- Я помогу, - успеваю невесомо чмокнуть пухлые губки перед возвращением хозяина квартиры.
С приподнятым настроением и гордостью он садится на прежнее место, крепко сжимая в руках твердую папку.
- С подарком дочки это, конечно, не сравнится, - не думаю, что что-то в этом мире может сравниться с подарком малышки. – Но все же.
Мужчина протягивает папку. Аккуратно беру из его руг бумаги, не предполагая, что может скрываться на тонких листах. Квартира? Машина? Авиабилеты? Договор о…
- Нет, пап. Я не могу.
Жирным шрифтом наверху написано «Договор о передаче права собственности». Компания полностью принадлежала отцу с момента ее создания. Все ключевые решения принимал он, пост президента и генерального директора тоже занимал он. И сейчас так просто Пак старший отказывается от своего детища.
- Можешь, - по плечу одобрительно хлопает мужская рука. – Рано или поздно она все равно станет твоей. Так пусть это будет сейчас.
Мне нравится моя работа. Нравится помогать молодым компаниям расширяться. Нравится выводить в мир никому неизвестные имена. Нравится ездить по миру. Но стать главой компании. Взвалить на себя обязанности большого босса? Мне всего двадцать три года. Смогу ли я стать хоть немного похожим на папу?
- Ты справишься, - из-за спины слышится подбадривающий голос малышки. Когда я открывал папку, она успела прочитать название документа, а сейчас чувствует мои переживания и водит рукой по спине. – Не сомневайся в себе, Чимин. Если кто-то и станет новым боссом, то только ты.
- Пойдешь со мной?
- Всегда.
Ми всегда находит нужные слова. Знает, когда лучше промолчать, а когда вставить по самую макушку. Знает, когда нужна ее поддержка, а когда лучше оставить одного. Она чувствует. Горящие и полные гордости ярко-голубые глаза светловолосой девушки искрятся уверенностью во мне. Она одна из немногих, кто верит в меня больше, чем я сам. Именно благодаря ей и ее вере внутри загорается огонек надежды в собственный силах в качестве главы мировой компании.
- Ми Сун, если бы ты была старше лет на двадцать, я бы сам на тебе женился, - внезапное признание вырывает из мыслей. – Честно.
- Притормозите, господин Пак, - настрой, конечно, хороший, но это мой план. – Она занята.
По комнате разлетается хор от смеха разных тональностей. Малышка заливается хохотом, сжимая мою руку. Я притягиваю ее к себе, показывая отцу, что милая леди моя. Папа довольно качает головой.
Через образовавшийся шум мы не сразу замечаем входящий звонок.
- Я отойду ненадолго, - Ми поднимается с дивана и, взяв сотовый телефон, удаляется в мою бывшую комнату.
- Тебе повезло, - папа смотрит на закрывшуюся дверь и мягко улыбается. – Не каждый может найти человека, с которым будет так же легко и комфортно, как вам.
Чон Ми Сун – мой личный подарок бога. За какие заслуги всевышний преподнес мне ангела в теле малышки – не понимаю. Какие круги ада я прошел в прошлых жизнях, что сейчас имею возможность чувствовать ее запах и ощущать бархатную кожу – не знаю. Может быть, мы дары друг для друга, созданные по заранее подготовленному плану?
- Я люблю ее. Так сильно люблю.
Не отрывая взгляда от закрытой двери, чувствую, как папа поднимается. Периферийным зрением замечаю, как тот подходит к комоду, а через несколько секунд возвращается назад.
- Чимин, - поворачиваю на него голову и замечаю в руках маленькую темную коробочку. – Она хотела, чтобы оно было у тебя.
- Что это?
По габаритам бархатного хранилища единственный вариант содержимого – украшение. Аккуратно откидываю крышку и понимаю, почему отец сказал именно это.
- Оно мамино?, - в коробочке лежит тонкое кольцо из белого золота с россыпью дорогих камней.
- С ним я сделал предложение твоей маме, - слишком дорогой подарок. Слишком личный. Он не может отдать мне то, что, возможно, является последним связующим с женой.
- Я…
- Подари его дочке, когда будешь готов.
Готов сейчас. Она вернется, и я готов встать на одно колено и предложить выйти за меня замуж. И нет, я не тороплюсь. Потому что уверен, что отношения с Ми – это раз и навсегда. Только свадьба – это история про двух людей, и желание должно быть обоюдное. Поэтому осуществлю свою мечту, когда в первую очередь будет готова малышка.
- Спасибо. Пап, это…, - но мужчина уже не смотрит на меня. Его внимание привлекло что-то позади. А там может быть только одно.
- Ми?, - подрываюсь с места и подлетаю к замершей в дверном проеме девушке с кожей, напоминающей побелку, и мокрыми глазами. Она смотрит в никуда и крепко сжимает телефон. Пытается что-то сказать, но лишь двигает губами в немом ответе. – Ми, что случилось?
- Ми Сун?, - отец появляется рядом так быстро, насколько позволяет возраст. – Что произошло?
- МИ!, - приходится потрясти ее за плечи, чтобы обратить на себя внимание. И это сработало, потому что заплаканные глаза находят мои, а голос обретает силу.
- Чонгук. Он…, - и снова система зависает. Она уплывает в параллельный мир, ничего не видя перед собой.
- Что с ним?, - пальцы с силой сжимают тонкую кожу. Боже, надеюсь, она не воспримет это как попытку причинить ей боль.
- Айрин позвонила, - в секунду отстраненная девушка снова собирается с мыслями. Взгляд ясный, но встревоженный. Речь четкая, но быстрая. – В машину Чона врезался внедорожник. Он в больнице.
- Поехали.
Объяснять папе ситуацию не нужно. Он дорожит шатеном не меньше нас, поэтому без лишних вопросов сворачивает празднование и начинает собираться следом. Хотел поехать в больницу, но Чон его останавливает, уверяя, что нет необходимости ехать туда всей толпой. Простив ее слов не могу пойти не только я.
Уголек несется по ночному городу на скорости под сто двадцать. Один раз нас останавливают полицейские, но завидев, кто сидит в салоне автомобиля, извиняются на беспокойство и желают легкой дороги. Все время, пока мы летим в сторону городской больницы, Ми не отрываясь смотрит на сомкнутые на коленях руки, на которые периодически падают слезы. Самое паршивое, что в этот момент я ничем не могу ей помочь. Мой максимум – сжать ее маленькую ладошку в своей, тихо говоря, что все будет хорошо.
Сестра и брат семейства Чон – самые преданные друг другу люди. Их любовь, забота, уважение, доверие давно перешагнули последнюю земную ступень и поднялись на божественный уровень. Ни один, ни другой не представляют своей жизни, в которой не будет второго. Они просто не хотят думать, что с ними будет, если один попрощается с жизнью. Однажды в разговоре они сказали, что случись такое – второй не раздумывая пойдет следом.
- Почти приехали.
Стоит машине остановить движение, как блондинка вылетает с салоне и несется к регистратуре.
- В какой палате Чон Чонгук?, - запыхавшись то ли от бега, то ли от бушующих внутри эмоций, проговаривает девушка, приближаясь к сидящей на стойкой женщине.
- Потише. Это больница, а не клуб.
- В какой больницу Чон Чонгук?, - тише, но с раздраженной интонацией повторяет вопрос. Ей не нравится, что в ситуации, когда Ми не знает о состоянии родного брата, неизвестная женщина задерживает ее в больничном холе.
- Кто вы ему?, - с ленивым взглядом и таким же подтекстом спрашивает сотрудник заведения.
- Чон Ми Сун. Его сестра.
- Пак Чимин. Брат.
- Не похожи вы на его родственников, — это было последней точкой в сдержанном поведении моей спутницы. В следующий момент она действительно начинает гасить несостоявшуюся старую женщину.
- Да мне поебать, что вы думаете о нашем сходстве, - женская ладошка ударяет о столешницу. – Ваша работа – отвечать на вопросы о местонахождении и состоянии пациентов больницы. Если вы не выполняете свою работу должным образом, а мозг не соображает вовсе, может стоит задуматься о смене работы? А еще лучше отправиться домой вязать внукам носки и не доводить посетителей до желания написать на вас жалобу. Как вам идея? А?
- Чон Чонгук. Доставлен после автомобильной аварии. Палата номер триста шестнадцать.
- С этого надо было начинать, - кинув зловещий взгляд, блондинка несется в сторону лифта.
Прошло не меньше пяти минут, пока в лабиринтах коридоров и множества палат мы нашли нужную.
- Чонгук?, - Ми подлетает к кровати, на ходу бросая сумку в сторону. Сейчас весь ее мир лежит на больничной койке. – Что случилось?
- Ми Сун? Что ты здесь делаешь?, - недоумевает прикованный парень.
На лбу семь швов, стягивающих кожу вдоль пореза. Подбородок разбит. На шее воротник. Грудь вдоль и поперек перевязана. На ребрах повязки, пропитанные кровью. На правой ноге гипс. Выглядит шатен не лучшим образом, но увидев сестру старается держать планку.
- Я позвонила, - в противоположном углу раздается голос Айрин. В ответ глаза Чонгука сужаются и обдают девушку неодобрительным взглядом.
- Я же просил.
- Ты просил скрыть аварию от сестры. Ты в своей уме, Чонгук?, - за время нашего знакомства я впервые вижу, чтобы Пэк повысила голос. Всегда спокойная и контролирующая себя по всем фронтам подруга сейчас кричит на своего парня, вправляя ему мозги. – Извини, но я сделала правильно.
- Спасибо, - отвечаю на монолог вместо родственников Чон. Ми Сун пропиливает брата разозленным взглядом, когда тот пытается выдержать схватку. Но в итоге проигрывает.
- Я не маленький. Не хотел, чтобы ты беспокоилась.
- Мне похер, Банни. Нравится тебе или нет, но я всегда буду нести за тебя ответственность.
- Знаю.
Всеми способами Чон пытается отвлечь заплаканную Ми Сун от произошедшего. Вспоминает, как попал в больницу первый раз. Как впервые врезался в фонарный столб, как перепутал педаль газа и тормоза, сломав первую машину сестры. Держит ее за руку, целует ладошку, пересчитывает пальчики, называя каждый своим именем. Они ушли в свой построенный в детстве мирок, в котором есть место только для них двоих. Для двух брошенный детей. Для брата, который нуждался в родителях, и сестры, которая стала для него всем.
- Где Ми?, - я вышел за кофе и закусками в кафетерий внизу больницы. После шести часов, проведенных в палате, желудок у каждого завывает особые серенады.
- Вышла подышать свежим воздухом, - Ай забрала у меня из рук пакеты.
– Спасибо, а ты мы с голоду умираем.
- Пойду найду ее.
Огромный двенадцатиэтажный лечебный комплекс с сотнями однотипных палат, миллионами дверей и тысячами мест, куда блондинка могла пойти подышать воздухом посреди глубокой осенней ночи. В одном платье.
Ноги сами привели в небольшой слабо освещенный садик с одинаковыми скамейками и одинокими фонарями рядом. На одной из таких скамеек и сидит моя малышка.
По пути я залез в багажник машины за пледом, который за последние месяцы стал прописным жителем угля. Накинув на дрожащие плечи теплую ткань, сажусь рядом и понимаю, почему она выбрала достаточно далекое место от палаты темноволосого парня с ее фамилией.
- Это первая за прошедший месяц, - Ми пропускает в легкие сигаретный дым. Через пять секунд отпускает его на свободу. – Когда-нибудь я завяжу.
Мне хочется, чтобы девушка перестала курить. Навсегда выкинула из жизни никотиновые палочки с отвратительным запахом. Но зная, что стало причиной пагубного пристрастия, и абсолютно не ведая, каким образом отказ может сказаться на ее состоянии, я не прошу ее это сделать.
- Ты не курила месяц. Уже маленькая победа, - поддержать любимого человека в небольшом прорыве – долг близкого. Она сама понимает и хочет прекратить травить организм никотином, только не может. Пока что.
Небольшой побег из квадратной стерильной комнаты и коридоров со стенами, пропитавшимися противным больничный запахом, кажется, нужна не только Ми. Девушка сидит рядом, выкуривая вторую сигарету, и думает о чем-то своем. Я же думаю о кольце, которое лежит в бардачке машины. Папа отдел его мне со словами «она бы хотела, чтобы оно было у тебя». Мама хотела бы, чтобы я одел ее кольцо на палец своей будущей жене. Девушке, с которой я готов провести остаток своей жизни. Той, с которой до конца дней буду делить кровать и воздух. Той, которая будет носить фамилию Пак. Той, которую мои дети будут называть мамой. Той, в которой я буду видеть смысл своей жизни. И сейчас «та», находится на расстоянии меньше полуметра.
С восемнадцати лет я грезил мечтой сменить фамилию Ми Сун. Глупо, да? Вся наша ситуация может показаться до ужаса глупой. Познакомиться с Чоном младшим в восемь лет, начать общение с его непоседливой, но гиперответственной старшей сестрой, которую он порой называй «мамочка», влюбиться, лет с пятнадцати мечтать заняться с ней сексом, а в шестнадцать понять, что хочу стать для нее единственным мужчиной во всех пониманиях. Только незадача, до недавнего времени малышка давала отпор и проводила время со всякими ночными упырями. Но теперь спустя много лет Ми говорит, что только я имею право к ней прикасаться. И знал бы кто, лава какой температуры разливается внутри, когда я понимаю, что это действительно так.
Она давно докурила вторую порцию. Сидит с закрытыми глазами с насколько это возможно умиротворенным выражением, подставив лицо лунному свету, жует очередную мятную жевательную резинку в попытке перебить резкий запах табака. Хотя я бы сказал, что перебивать особо нечего, потому что вместе терпких «мужских» сигарет, девушка предпочитает тонкие «женские» со вкусом ментола.
- Почему ты так на меня смотришь?, - не открывая глаз и не поворачивая головы, спрашивает тонкий голос. Около пяти минут я неотрывно наблюдаю на точенным профилем своей девочки. Маленький носик, острая линия подбородка и скул, пухлые губки приоткрыты.
- Ты такая красивая, - на родном лице появляется мягкая улыбка.
- Когда ты говорил это раньше, я чувствовала себя по-другому.
- А сейчас?
- А сейчас готова расцеловать весь мир за возможность быть рядом с тобой и отругать себя за тотальный тупизм, - голубые глаза встречаются с моими. Даже в темноте вижу, насколько сильно они светятся счастьем и любовью.
– Не будь я глупой, мы бы не потеряли столько времени.
- Да, ты права, - встаю напротив нее, протягивая руку. – Как всезнающая и всемогущая Чон Ми Сун могла не понять сразу, что ее лучший друг не просто друг. Столько времени из-за тебя потеряли. Ужас просто. Кошмаааар.
- Эээй, - всегда нравилось переводить на девушку ее же слова и наблюдать за реакцией. Она либо смеется, либо злиться. – В итоге же мы вместе.
- Мы вместе, - самые приятные слова в мире.
Такое просто и обиходное действие стало нашим особенным. Подхватив пальцами везущую в глаза прядь светлых волос, заправляю ее за ушко, оставляя после это ладонь на бархатной коже. Большой палец аккуратно скользит по щеке, карие глаза упиваются голубыми, маленькие ручки гуляют по моему торсу, милые губки приоткрыты в приглашении прикоснуться к ним. Раньше было катастрофически сложно сдерживаться, сейчас же я могу этого не делать, поэтому молча принимаю ее приглашение и прикасаюсь к желанным губам с привкусом мяты.
- У меня два вопроса, - стоит нам вернуться в палату, как главный её гость переходит в наступление. - Вы встречаетесь?
Нас не было всего около двадцати минут, и за это время больная голова Чонгука то ли начала но по-новому мыслить, то ли сложила два и два. Естественно, мы бы рассказали ему о наших отношения, но не в такой обстановке и не под гнетом требующего вопроса.
Ми поднимает голову со взглядом, требующим разрешения. Ого, Чон Ми Сун просит разрешения? Что-то новенькое, но очень приятное. После секундной паузы и заметного только ей движения уголка губ, она демонстративно берёт меня за руку, прижимаясь плечом к плечу. Одно действие вместо одного ответа.
- Наконец-то! А то я уже думал, что пройдет целая вечность, прежде чем ты поймешь, что любишь его.
- Вы сговорились что ли?, - по комнате разлетается негромкий смех и кашель пациента.
В силу своих возможностей покалеченный парень притягивает сестру с самым искренним и радостным выражением лица, на которое только способен Чон Чонгук. По-дружески и одобрительно хлопает меня по спине шепча «только попробуй разбить ей сердце. Убью».
- Второй вопрос, - немного отойдя от новости, снова начинает больной.
Прежде чем его задать друг подзывает поближе блондинку и с прищуром в глазах всматривается в её лицо. Молчит, будто пытается выудит ответ не задав самого вопроса, и еле заметно принюхивается. Черт, он же не…
- С каких пор ты увлекаешься сигаретами?
- Что?, - Ми немного отходит от кровати и крутит головой в происках поддержки. Понимая, что прямо сейчас человек, который категорически не должен был знать о ее привычке, в лицо задаёт откровенный вопрос, ставя малышку в, мягко говоря, затрудненное положение, со спины обнимаю её, давая понять, что я рядом. - Я...
- Это я курил.
- Я ценю твоё желание заступиться за любимую девушку, но не надо её выгораживать. Айрин видела Ми Сун с сигаретой, а не тебя.
Два головы разом поворачиваются вправо. Туда, где стоит невинная шатенка.
- Я ходила за водой и случайно увидела вас на лавочке, а когда вернулась поинтересовалась у Чонгука, потому что не знала, что Ми Сун курит, - самый олений взгляд, который только способен воплотить человек, появляется на лице кукольной девушки.
- В голову не приходило, что не надо трепаться всем подряд? Увидела - молодец. Могла держать язык за зубами.
Резкая смена настроения и агрессивный настрой по отношению к новоиспеченного другу вводит её в нелёгкий шок. Ни разу за время нашего знакомства я не позволял себе повышать на Айрин тон или каким-либо образом вымещать на ней эмоции. Ровно до того момента, когда она не открывала рот в отношении секрета Ми.
- Чимин!, - строгий недовольный голос Чона разлетаются вместо жизнерадостного смеха, заполняющего комнату пару минут назад. Естественно парню не понравилось, каким образом я разговариваю с его девушкой. Но, извините, в приоритете всегда стоит моя. Хотя извиняться здесь не за что. - Пыл приубавь.
- Научи подружку держать язык за зубами, - прыскаю в его сторону, не отрывая разъяренного взгляда от Пэк.
- Заткнись я сказал, - выдерживать нападки по отношению к шатенке становится невозможным, и Чонгук пытается подняться с кровати. Хочет наравне заглянуть в глаза и дать понять, что я совершаю ошибку. Только вот он не учёл двух пунктов. Он прикован к кровати на ближайшие недели, и Ми Сун не даст ему это сделать.
- Не вставай.
- Ты слышишь вообще, как он говорит с Ай?, - негодование переходит на Ми.
- А что я говорю?, - девушка разболтала секрет старшей сестры своего парня, не включив мозг и не предположила, что он тоже может не знать о пристрастия к тонким сверкам. "Решила поинтересоваться". Могла дождаться Чон и спросить у неё напрямую. - Правду?
- ХВАТИТ!, - последней из неразлучной тройки вскипает Ми. Все это время робко стоявшая у изголовья кровати девушка, открывает дверцу своему характеру и в самой мягкой форме для подобной ситуации просит нас остановиться. - Да, Чонгук, я курю. С семнадцати лет. Тебе явно не нравится, но это лучшее, что я могла сделать.
- Почему?
- Потому что так надо было!
Ми злится. Сильно. Но я не понимаю, почему. Она злиться на Айрин, которая разболтала секрет? Злиться на меня за то, что наехал на девушку? Или на брата за то, как разговаривает со мной? Давно я не видел девушку в таком состоянии.
- Значит так, - указывает на Айрин, которая застопорилась в углу после моих слов и заступок Чона. – Ты мне нравишься, но запомни одну вещь, если не хочешь, чтобы отношение к тебе поменялось. Никогда не нарушай личных границ. Если что-то увидела или узнала, говори со мной, а не беги докладывать моему брату. Иначе подобные ситуации будут происходить снова, и тогда я поставлю Чона перед выбором. А делать этого я не хочу. Понятно?
- Прости, пожалуйста, - на щеках появляются мокрые дорожки. Теперь понятно, откуда у шатена такое желание защищать ее ото всех. Айрин очень мягкая и банальная дружеская передряга уже выводит ее на слезы. – Я не хотела тебя обидеть. Я никогда больше так не сделаю. Прости, меня.
Моя блондинка на удивление всех находящихся в палате подходит к девушке и обнимает ее. Мы все знаем, как Ми относится к объятиям и физическому контакту в целом. Особенно с не очень близкими людьми. А здесь добровольно сжимает плечи будущей сестренки. С Чоном встречаемся взглядами и молча обмениваемся «Ми Сун приняла Айрин в семью».
- Меня ты не обидела. Скорее разозлила Чимина, наставив вилы в мою сторону.
- Эй, - это правда, но зачем так остро то?
- Молчать, – ледяной взгляд, сопровождающийся такой же интонацией. Сейчас блондинка – не моя маленькая девочка, сворачивающаяся калачиком во сне и сладко причмокивающая губами, просящая обнять. Сейчас это Чон Ми Сун – наша старшая сестра и строгий наставник. Она никогда не позволяла нам ссориться, а если такое происходило, то быстро решала проблему. – До тебя я еще не дошла.
Мда. Похоже мы не на шутку разозлили малышку, раз от «в итоге мы же вместе» она перешла к «молчать». И опять мы с Чоном переглядываемся, понимая масштаб.
- Ты девушка, к тому же встречаешься с этим придурком, поэтому ругаться на тебя не буду. А вот их, - поочередно прожигая нас огненными глазами, блондинка возвращается к Айрин.
- Только сильно не ругайся на Чонгука. Я же его люблю.
- Посмотрим.
Следующим объектом наказания становится Чон. Он уже был готов к напору сестры, когда ты подошла к ему кровати и уперлась в его лица.
- Теперь меня очень внимательно слушаешь ты, - тонкий пальчик указывает в сторону перевязанной груди. – Если ты выбрал Айрин в качестве своей девушки и разрешил ей занять твое сердце, то никогда и никому не позволял с ней разговаривать так, как разговаривал Чимин. Никогда не позволяй открывать рот в ее сторону, даже если она не права, и ты это знаешь. Никогда сам не повышай на нее голос. Для тебя она маленькая девочка, которую ты должен защищать и оберегать всеми способами в независимости от твоего состояния. Даже от Чимина. Даже от меня. Мы не сделаем плохого, но все же.
- Но я же…
- Ты перебиваешь меня?, -ой рискуешь парень, рискуешь.
- Прости.
- Если когда-нибудь она придет ко мне и пожалуется, я лично тебя придушу. И не посмотрю на то, что ты мой брат. На то, что я тебя вырастила тоже. Достаточно понятно объяснила для сотрясенного мозга? Сказанная информация дошла?, - безмолвное качание головой и отведенный в сторону взгляд. Ну еще бы. Каким бы сильным и бесстрашными не был Чон Чонгук, он всегда будет бояться Ми Сун в гневе. – И еще. Да, у меня есть пагубная привычка. Да, я курю много лет, но делаю это крайне редко. Сегодняшняя сигарета была первой на последний месяц. Я не заядлый курильщик, уплетающий по пачке в день. Так что не нужно на меня волноваться, ладно? И папа ни в коем случае не должен об этом узнать. Уловил?
- Уловил, - рот парня открывается и тут же закрывается. Но вопрос все таки произносится. – А Тэхён в курсе?
- Нет. И не должен.
- Понял.
Ми заботливо целует Чона в лоб. Выпрямляется, поворачивается ко мне. Выражение ее лица уже не такое милое, как секунду назад, когда она смотрела на брата. Медленными шагами приближается ко мне. Внутри все сворачивается от предвкушения наступающей бури.
- Скажи мне, пожалуйста, - она подходит почти вплотную. – Ты кем себя возомнил? Грубишь девушке, накидываешься на близкого друга. Крыша поехала? Или тебя тоже должны на машине сбить, чтобы голова в порядок пришла?
- Я…
- Молчи, - из-за спины девушки шепотом говорит Чонгук. Сейчас и правду лучше молчать, пока моя малышка не закончит речь.
- Ты посмел открыть рот на девушку своего лучшего друга. Ты понимаешь масштаб? А если он посмеет сказать что-то в мою сторону? Если он будет разговаривать со мной так, как ты разговаривал с Айрин? Если он назовет меня тупой идиоткой, неспособной держать язык за зубами? М? Что тогда? Ты взбесишься и явно захочешь его ударить. И если Банни не был прикован к кровати, я бы позволила ему тебе врезать. А знаешь почему? Потому что что бы ни говорил про меня один из них, - заведя руку за плечо, показывает на влюбленную пару. – Ты не смеешь причинять им боль. Ни моральную, ни тем более физическую. Она могут послать меня на три буквы, назвать последними словами, но ни при каких обстоятельствах ты не должен их трогать. Других пожалуйста. Можешь хоть в фарш перемолоть. Но этих двоих и Тэ никогда. Потому что они семья. Ты, Банни, Айрин, Тэхен и папа – все, что у меня есть. И мы не имеем право делать друг другу больно, даже если очень хочется.
- Прости, Ми, - боже, как же стыдно. Все что сказала девушка правда. Я бы взбесился и в размаху заехал бы другу в нос. Не раздумывая. Потому что никто не может трогать мою девочку. Никто не может говорить о ней плохо. И точно также думает Чонгук. Точно также защищает свою девушку. Точно также печется о ней и переживает. Точно также защищает. Точно также любит. Хотя любить сильнее, чем я люблю Ми, невозможно.
- Не у меня тебе надо просить прощения, а у них.
- Ребят, - Айрин сидит у изголовья больничной койки, держа за руку парня. Оба не отводя взгляда смотрели в спину Ми, когда она вправляла мне мозги. Оба теперь смотрят на меня. – Простите за мое поведения. Не должен был гнать на тебя, Айрин. Ты действительно не виновата. И не должен был ругаться с тобой, Чон. Просто…
- Не оправдывайся, а извиняйся, - теперь из-за моей спины слышится строгий голос блондинки. Чтоб тебя.
- Ми права. Чтобы не произошло, мы – семья и должны защищать друг друга, а не цапаться из-за мелочей.
- Всякое бывает, брат, - мужская рука протягивает вперед ладонь. Моя тянется в ответ и сжимает больную в крепкой хватке. У меня нет родного брата, а Чонгук смог им стать.
- Мир?, - Айрин немного тусуется, будто боится. Я бы и сам, наверное, боялся, будь на ее месте. – Я не буду больше повышать на тебя голос. Обещаю.
- И Чонгука не трогай.
- Договорились.
- - -
Домой мы приехали только утром. После внезапной ссоры и умопомрачительного хода королевы ночи проболтали несколько часов, пока врач не сообщил о необходимости отдохнуть.
Каждый вел себя как обычно. Чон и Айрин не отлипали друг от друга. Девушка приглаживала его волосы, поправляла подушку, через каждые десять минут интересовалась, не болит ли у него что-то. В его машину врезалась другая. Тут чисто теоретически определенное количество времени будут не переставая болеть каждые части тела. Чонгук, как бравый рыцарь, лишь отмахивался и говорил, что пока она рядом, любая боль нипочем.
Все как раньше, до ссоры. Только Ми после выплеска эмоций немного поникла. Сидит рядом, позволяет держать ее за руку, но особо не разговаривает и грустно улыбается. Пока мы ехали домой ни одного слова она так же не сказала.
- Прости меня, - малышка сидит на кровати, натянув на ноги одеяло, и читает книгу. По крайней мере пытается. В глазах все та же тусклость. Пока я был в душе безостановочно думал, что могло стать причиной пониженного настроения. Да, ее брат попал в аварию, но в больнице, все было хорошо. Ми улыбалась, смеялась, шутила, а потом как по щелчку ушла в себя. И единственную причину, которую удалось найти, мое поведение. - Я идиот.
- М?
- Прости меня за то, что сорвался на Айрин. За то, что накричал на Чонгука. Я не должен был этого делать.
- Не извиняйся. Ты поступил правильно.
- Ты же говорила...
- Правильно по отношению ко мне, но не к ним, - чего? - Ты заступился за меня, защищал. Делал то, что до тебя не делал никто. Но не имел права срываться.
- Ты прощаешь меня?
- Я на тебя и не злилась, дурачок, - одеяло летит на край кровати, когда Ми вылезает из-под него. Одетая в свою до ужаса милую пижамку с облачками, собранными локонами и смотрящая влюбленным взглядом, она олицетворяет ангела. Маленького ангелочка, посланного небом исключительно для меня. Прошедшего нелегкий путь, чтобы оказаться там, где она сейчас. На вершине ночного бизнеса. В топе рейтингов уникальных художников, чьи работы готовы покупать за любые деньги. В этой квартире. В нашей постели. Рядом со мной.
Я ни раз говорил, что рано или поздно Ми поймет, кто ей нужен, для кого она создана, и кто создан для нее. Светлая, чистая, лучезарная девушка с самым добрым сердцем и стальным характером, включающимся в нужные моменты. Самая искренняя, самая красивая, самая нежная, сама заботливая и самая любимая.
Казалось, что тексты в книгах о внеземной любви, слова в песнях о нескончаемых чувствах и сценарии, написанные о божественном влечении, не более, чем миф. Выдумка. Фантазия. Я думал, что разумный человек не может любить настолько сильно, чтобы за одно плохо сказанное слово перерезать глотку другому. За одно прикосновение к любимой против ее воли вырвать сердце из груди голыми руками. За один похабный взгляд лишить глазных яблок. Думал, пока не встретил свою маленькую вселенную. Одну сломанную малышку, перевернувшую мой мир своим состоянием. Девушку, в которой заключается смысл моей жизни. Девушку, в которой заключаюсь я. Девушку, которую я называю своей. Девушку, которая, готовив еду, смешно пританцовывает. Девушку, которой абсолютно похер, что о ней думают другие. Девушку, которая приходя домой, первым делом скидывает надоедливую обувь и разваливается на кровати звездочкой. Девушку, которая в душе не стесняясь во все горло поет "i belive i can fly". Девушку, которая ненавидит телефонный рингтон, хотя вместо него стоит ее любимая песня. Девушку, носящую мягкие носочки. Девушку, гладящую себя по головке со словами похвалы. Девушка, которая одна смогла заменить всех.
- Я могу тебя поцеловать?, - Ми давно дала понять, что в отношении нее я могу делать все, что захочу. Обнимать, целовать, прижимать, носит на руках, кормить. Заботиться и оберегать. Защищать и принимать решения.
- Ты можешь все.
- - -
С той ночи прошло около месяца. Чонгук шел на поправку. Раны зажили, кости срослись, гематомы сошли. Остались легкие швы, которые в ближайшее время должны полностью исчезнуть. Практически каждый день кто-то из нас навещал его в больнице. Иногда Ми оставалась у него на ночь, желания провести время с братом наедине. В основном с момента открытия и до самого конца рабочего дня в палате была Айрин. Она буквально не отходила от него не на шаг. Боялась, что Чону что-нибудь понадобиться, а ее не будет рядом. В итоге по результатам итогового обследования, кучи сданных анализов и осмотра лечащего врача пациента выписывают. Сколько радости было в его глазах, когда врач сказал, что больше нет необходимости оставаться в стенах больничного учреждения, и Чон может со спокойной душой поехать домой, возвращаясь к прежней жизни. За исключением полноценной работы. Требуется еще около двух-трех недель для окончательного выздоровления, поэтому шатена попросили не налегать на выполнения должностных обязательств.
За это время наши отношения с малышкой набирали обороты. Несколько раз в неделю мы приглашаем друг друга на свидания. То я ее, то она меня. Непривычно получать приглашение от девушки, потому что обычно всех и всегда приглашал я. С Ми все впервые.
Мы уже вместе, и может показаться, что вся эта романтика, ночные прогулки, катания на велосипедах, посещения вечерних сеансов в кинотеатрах, мини путешествия в ближайшие города, ужины при свечах, танцы под медленную музыку бестолковая трата времени, но не для нас. В эти моменты мы полностью уходим друг в друга, узнаем что-то новое, хотя узнавать уже нечего, рассказываем о своих чувствах, эмоциях, желаниях и мечтах. Изучаем партнера с новых сторон. Тех, которые раньше были под запретом. Например, моя малышка плавится, когда я кладу ладони на ее шею, большим пальцем подпираю подбородок и мягко целую в уголок губ. Я таю, когда она еле уловимо прикасается язычком к мочкам, гуляя руками по торсу. Взрываюсь, стоит ей запустить пальчики под футболку и слегка впиться ногтями в спину. Она улетает, когда я подхватываю ее под ягодицы, заставляя скрепить ноги на поясе, и провожу языком по сонной артерии. И подобные мелочи совершенно не мелочи, когда дело касается любимого человека.
Но каждый раз, когда два до невозможности разгоряченных тела готовы завладеть друг другом, и от заветного слияния нас разделяли ее чертова футболка и мои херовы домашние штаны, вселенная говорит «стоп». Кому-то срочно требовалось связаться с нами по телефону, соседи начинали звонить в дверь с просьбой что-то одолжить, в честь черт знает какого праздника на улице начинался салют. Каждый божий раз мир был против. Как будто космос так и кричит «нет, этого не должно произойти. Вы не готовы. И вообще не созданы друг для друга. Так что забудьте про секс и довольствуетесь поцелуями». Жесткая реальность вырывала из головокружительного сознания. Черт.
Сегодня выходной, и мы планировали отправить в небольшой загородный домик, чтобы скрыться от этой же суровой реальности. Купить вино, любимые фрукты, мясо и выпасть из жизни на пару дней. Ми собирала вещи в спальне, я прибирал на кухне, когда на диване зазвенел ее телефон, что случается крайне редко. В основном мобильный на беззвучном.
- Малышка, тебе звонят, - услышать из комнаты тихую мелодию устройства достаточно сложно.
- Спасибо, - мило благодарит девушка, подходя к мебели.
Но мягкое выражение лица быстро сменяется, стоит блондинке посмотреть вниз. Крайне медленно она поднимает устройство и переводит на меня нервный взгляд. Немедля ни секунды, выключаю воду и подхожу к ней, протянув руку. Сука.
- Зачем он звонит?, - я начинаю закипать. Как после всего, что он посмел сделать с Чон, он набрался наглости позвонить ей? Ми не отвечает. Встревоженно смотрит, на глазах собираются слезы. – Эй, малышка. Я не позволю ему снова сделать тебе больно. Если нужно будет, придушу собственными руками. Слышишь? Никто и никогда не сделает тебе больно.
Когда девушка прижимается ко мне, я чувствую, что ее трясет. Насколько сильно человек может бояться другого, если при одном входящем вызове ее бросает в дрожь и слезы. Урод. Не дай бог он когда-то еще раз попадется мне на глаза. Убью.
- Дай телефон, - первый вызов заканчивается. Второй не заставляет себя долго ждать. – Он не отстанет, пока я не отвечу.
- Нет, Ми Сун, - исключено. Я не дам ей разговаривать с человеком, нанесшим самую большую травму.
- Чимин, - она заглядывает в глаза с полным осмыслением и знанием происходящего. – Монкут не перестанет звонить пока не поговорит со мной. Если надо будет, приедет в клуб, найдет наш адрес. Он не остановиться, пока не получит того, чего желает.
- Ты не будешь с ним спать!!!, - Ми говорила, что Ким хочет переспать с ней. Но она этого не хочет. И никогда не хотела. И я не позволю, чтобы грязные руки похотливого наркоторговца гуляли по сокровенному телу любимой.
- Нет, конечно!, - говорит с интонацией, подразумевающей «как ты вообще мог об этом подумать!?». – Я лишь оттягиваю время, пока не придумаю, как от него избавиться.
Я уже придумал, Ми. Собрал команду, вместе с которой мы нашли несколько документов, способных раз и навсегда прописать мудака в местах лишения свободы. Несколько месяцев мы готовим почву, собирая оставшиеся микроскопические крупицы для стопроцентного результата. Ким не так прост как кажется. Он один из самых «чистых» барыжников Франции, к которому слетаются покупатели со всего мира, чтобы отведать фирменной наркоты. У него хорошая команда, грамотно заметающая следы и прикрывающая зажравшуюся задницу. Он думает, что всемогущий, неприкасаемый и непобедимый, но мы посмотрим, как запоет Ким Монкут, когда перед его лицом ляжет толстая папка с доказательствами, тянущими на пожизненный.
- Поставь на громкую, - Ми кивает и принимает вызов.
- Что тебе надо?
- Крошка, с каждым разом ты разочаровываешь меня все сильнее и сильнее,
- какой отвратительный у него голос. И…. Крошка? Какого хера? - Могла бы поздороваться, спросить, как жизнь молодая. А ты сразу «че надо».
Ми все сильнее чувствует мою реакцию. Я и так не в восторге от их разговора, но когда он начинает похабно обращаться с девушке и учить ее, как нужно разговаривать, от взрыва отделяет одно слово. Еще одно слово, и я не побоюсь высказать ему все, что думаю.
- Что тебе надо?, - блондинка повторяет вопроса.
- Да вот сижу и думаю. Давненько мы с тобой не виделись. Столько всего произошло, да и расстались в прошлый раз мы не на самой лучшей ноте, - ах ты ж мразь. Встретиться захотел. Соскучился еще, наверное. Урод накуренный. – Надо встретиться.
Хера с два они встретятся. Нихера он ее больше не увидит и не услышит. Ни разу в жизни я не смел запрещать Ми что-то. Это будет впервые.
- Нет!, - одними губами, чтобы услышала только она, запрещаю девушке соглашаться. – Даже не думай!
Она не перечит. И не соглашается. Лишь смотрит своими голубыми глазками, в который сейчас вместе утренних дельфинов, мертвые касатки.
- Может хватит уже?, - женский голос возвращает себе силу. – Перестань мне звонить, перестать просит о встречах. Просто пропади, исчезни из моей жизни.
- Ну, крошка, мы же это обсуждали. Я не отстану, пока не получу свое. Или пока ты не потеряешь все.
Подонок.
- Не думал, что я могу заявить в полицию об изнасиловании и наркотиках? Накачал несовершеннолетнюю девочку сильнодействующим порошком, занялся сексом с практически обездвиженным телом. Подсадил на героин. Не думал, что будет, когда пресса об этом узнает?
- Ахахахахахаххахахахха, - он серьезно смеется с ее слов? Со слов его жертвы, которую он мало того лишил девственности против ее воли, так и залил наркоту? – Не смеши меня, Ми Сун. Мы оба прекрасно знаем, что будет, если ты посмеешь открыть рот в мою сторону.
Минутная пылкость и уверенность Ми тают со скоростью снега в сорокоградусную жару. Маленькая ладошка со всей силы впивается в мой локоть, ища поддержки. Он доводит ее до состояния, в котором я видел ее один лишь раз. В ночь, когда главный секрет блондинки был открыт. Но и тогда ее довел именно он.
- Если полиция, прокуроры или СМИ узнают о той ночи и моей работе, то первым именем, которое я назову в суде, будет твое. Как маленькой соучастницы, восемь лет скрывающей грязный секрет взрослого дяденьки. Ты же столько времени знала обо всем, догадывалась, но предпочитала засунуть язык глубоко-глубоко и сидеть на жопе ровно. А все потому, что вскройся мой секрет, вскроется и твой. Ведь никто не знает о прошлом пристрастии. Тем более братья и твой смазливый ухажер. Так что перестань показывать свой характер, красотка, и просто раздвинь ноги один раз. Позволь мужчине поиграться. Потом я исчезну. Обещаю. А пока, лови адрес. Жду тебя сегодня вечером в самом красивом платье.
- Ебанный мудак!!!, - жалко, красивая была кружка, но это первое что попалось под руку.
- Чим.
- Ты никуда не пойдешь, Ми Сун. Я запрещаю тебе с ним встречаться, ты слышишь меня? Слышишь!?
Девушка снова молчит. Да блять. Почему, когда я с ней говорю, пухлые губки не удосуживаются открываться в ответе?
- Ты можешь мне помочь?, - очень тихо разносится по комнате. – Я не могу ничего придумать. Я не могу справиться с ним в одиночку. Я не знаю, что мне делать, Чимин. Ты единственный, кому я безоговорочно верю и всецело доверяю. Если кто-то и сможет помочь, то только ты.
Ее руки обезнадеживающее опускаются. В человеке напротив больше нет сил сопротивляться демону из прошлого. Она больше не может идти одна. Только она давно уже не одна.
- Иди сюда, - после просьбы о помощи и заплаканных родных глаз вся злость разом уходит. Я не могу вести себя так, когда рядом девушка, нуждающаяся во мне. – Не переживай, ладно? Выбрось этот мусор из головы. Я с тобой, рядом. Все будет хорошо.
- Ты поможешь?
- Мы уже.
- Мы? Ты же…
- Папа не в курсе, зачем я копаю на Кима информацию. Чонгук тоже, - крепко обнимаю Ми, поглаживая по голове. Пару месяцев назад открыл для себя, что легкие поглаживания по макушке ее успокаивают. Только сейчас, услышав предложения, она поднимает на меня голову.
- Ким?
- Его зовут Ким Монкут.
- Ты уверен? Потому что мне кажется, что у него другая фамилия, - что? О чем она?
- Я видел документы. Дата и место рождения, фотографии, справки все на это имя, - странно, что Чон спрашивает о достоверности информации, потому что я уверен в ней. Во всех найденных нами документы черным по белому написано «КИМ». – Ты же пойдешь к нему, да?
- Я должна.
Как бы я ни хотел исключить возможность пересечения любимой с поганым уродом понимаю, что она должна пойти ради ее же блага. Монкут повернутый на собственных желаниях и достижении их любым путем наркоман, способный подстроить изнасилование из-за «непослушания». Что он еще может сделать, если и в этот раз она скажет ему нет?
- Я пойду с тобой. Сяду в дальнем углу, так чтобы вы меня не видели, но я мог контролировать каждое его движения. И не дай бог он посмеет к тебе прикоснуться. Ему не жить, Ми Сун. Я клянусь.
Она еще сильнее обвивает ручками торс, прижимается щекой к груди и издает облегченный выдох. Такой, будто около ее виска несколько часов держали заряженный пистолет, а в итоге отпустили.
- Спасибо.
- - -
Монкут отправил Ми сообщение с адресом ресторана через несколько минут после отбоя. Одно из люксовых заведений в городе с огромной записью на несколько недель вперед и такой же суммой в чеке. Почему его выбор пал на эту точку, догадаться не трудно. Приглушенный свет, свечи, тихая музыка, полупрозрачный тюль вокруг каждого столика создает эффект интимности. Хочет произвести впечатление на блондинку и поскорее склонить ее к физическому контакту.
Как и обещал, я сел достаточно далеко от «пары», что они меня не заметили. Я прекрасно видел их стол, но абсолютно ничего не слышал. Даже обрывки фраз не доносились но моих слуховых аппаратов, поэтому трудно даже представить о чем они говорят.
Единственное, что могу сказать, этот разговор точно не из приятных. Девушка постоянно ерзает в кресле, нервно поправляет платье, смотрит прямо на него, проходясь пальчиками по щекам. Сука, она плачет, а я ничего не могу сделать. Сижу, как пень, и наблюдаю за происходящим исподтишка, медленно потягивая воду со льдом.
Я отвлекся на секунду. На одну мать его секунду, а когда вернул взгляд на Ми, она стояла в его крепкой хватке и била кулаками по груди, пока Монкут ее целовал. Весь гребанный день после его звонка я держался на волоске. Понимал, что мои нервы и переживания сделают только хуже. Я не собирался распускать кулаки, бить морду, проклиная всеми возможными словами, но в момент, когда моя девочка стоит в цепких руках Кима, пытается от него отбиться, а он безжалостно, наплевав на ее слезы, продолжает терзать противным поцелуем, крыша слетает, не оставив и намека на крепление. Молниеносно подбегаю, на ходу замахиваясь, и во всей силу бью мудилу в ребра.
- ЕЩЕ РАЗ УВИЖУ ТЕБЯ РЯДОМ С НЕЙ, И ТЕБЕ НЕ ЖИТЬ. ПОНЯЛ!?!
- Посмотрите, кто тут у нас, - Мон выпрямляется после кулака. Высокий, надменный, пафосный. Он старше меня, выше на полголовы и чуть больше в массе. Как заядлый наркодилер, сам увязнувший в порошке, может выглядеть так? Он его протеином запивает что ли? – Личная собаченка нашей дорогой Ми Сун. Давно хотел с тобой познакомиться.
Он действительно думает, что я пожму протянутую руку? Максимум – отрубить ее кухонным топором.
- Чимин, пойдем отсюда, - Ми стоит за мной. Я чувствую ее ладошке за талии, тянущие за ткань рубашки. – Пожалуйста.
- Да, Чимин, послушай свою хозяйку. А то еще накажет за непослушание.
- Рот свой закрыл, ублюдок.
- Не надо, - опять родной голос пытается вытащить из ресторана.
- Да, Чимин, не надо, - Ким окончательно отошел и теперь с надменным лицом и сложенными на груди руками смотрит свысока. – А то ненароком загремишь в больничку. Думаешь, блондинке в кайф провести еще несколько недель в стенах здравоохранительного учреждения?
Сука. Вырвавшись из крепких рук Ми и оставив ее в поле недосягаемости, подхожу к противнику максимально близко.
- Еще раз, - сквозь крепко сжатые зубы процеживаю слова. – Ты позвонишь ей, напишешь или попробуешь встретиться, я засажу тебя за решетку.
- Вставай в очередь, друг. Ты не единственный, кто хочет это сделать.
Этот «мужчина» посмел прикоснуться к моей женщине. Поцеловать мою девушку. Он посмел просто появиться в поле ее зрения. По этого момента подготовка к операции «засади гада» шла своим чередом. Я не подталкивал ребят работать быстрее, увеличить скорость мышления, но после произошедшего все меняется. По пути к машине быстро набираю сообщение папе:
«К понедельнику все должно быть готово».
И получаю короткое:
«Понял».
- Дай мне ключи, - на ходу разворачиваюсь, задавая немой вопрос. – Я не пущу тебя за руль в таком состоянию.
Ми права. В панике, тревоге, гневе, ярости мною в первую очередь управляют эмоции. Когда я один сажусь за руль под эмоциональным опьянением все заканчивается скоростью под двести и проверкой документов копами. Один я не думаю ни о чем кроме опустошения головы и тела, избавления ото всех мыслей и эмоций. Но сейчас я не один. И рисковать малышкой, даже будучи уверенным в своем состоянии, не буду.
Мы молча ехали домой. Водитель наблюдает за дорогой, пассажир за исчезающими зданиями. Девушка выходит за рамки дозволенного скоростного режима в городе, но погрешность не превышает. Едет достаточно спокойно, но в резком перестроении, нескольких пролетах на красный и судорожном держании руля видно, что она нервничает не меньше моего. Постоянно вытирает тыльной стороной ладони губы, стирает следы непрощенного гостя.
Первым делом, когда мы вернулись домой, блондинка закрылась в ванной комнате. Причем действительно закрылась, на замок, чего не делала ни разу с момента переезда.
Добрых десять минут, пока Ми отсутствовала, я разрезал пространство быстрым шагом. Не могу успокоиться. Выкинуть из головы картину, когда родных и самых желанных губ касаются отвратительные чужие, не выходит. Ни на секунду не могу забыть его издевательской ухмылки. Он думает, у меня не получиться загасить его? Не получить накопать достаточно, чтобы сильный и могущий Ким Монкут зарыл голову в песок, как маленький страусенок? Посмотрим. Я не просто избавлю любимую от него, я сделаю так, что ни одна компания не захочет с ним работать, ни одна девушка не ляжет с ним в кровать. Сделаю так, что угрозы в адрес моей Ми «пока ты не потеряешь все» переадресуются в его же сторону.
- Будешь чай?, - блондинка вернулась из ванной. С красными губами и сильным запахом зубной пасты.
- Нет, - стараться не напасть с расспросами о чем они разговаривали, почему она плакала, что стало причиной поцелуя сложно. Тем более видя, что Чон изо всех сил старается не проронить слезу.
- Почему? Твой любимый – с медом и жасмином.
- Почему ты плакала?, - попытка провалена. Заранее было ясно, что надолго меня не хватит. Похер о чем они говорили. Важно другое. – Что он тебе сказал, что вызвало слезы?
- Когда Банни лежал в больнице, я разговаривала с полицейским, который составлял протокол. Он думает, что авария произошла неслучайно. Освещаемый участок исключает возможность отсутствия видимости внедорожника и второй машины. Видео с камер показали, что Чон двигался в соответствии с правилами. С разрешенной скоростью. Удар пришелся именно по водительской двери, все остальное абсолютно целое. К тому же по словам свидетелей водитель врезавшейся машины через минуту после столкновения вышел проверить состояния брата. Посмотрел и уехал с улыбкой на лице.
- Монкут?
- Я сомневалась, пока не услышала его ответ. «Следующий на очереди твой блондин», - она поднимает на меня боязливый взгляд. – Он спланировал изнасилование, что мешает сделать то же самое с аварией?
После рассказа о плане с вечеринкой в клубе мнение о Моне спустилось в царства Люцефера и нашло там уютное местечко. Казалось, что думать о человеке хуже невозможно, но я ошибался. Перейти на семью отказывающей тебе девушки – самое низкое, что может сделать мужчина. Хотя называть его мужчиной нельзя.
- Тогда какого блять хера он тебя поцеловал!?, - возмущение берет верх. Кричать на женщину последнее дело, поэтому из самых последних сил, собранных под плинтусом сознания, стараюсь держать громкость на уровне дозволенного. – Какого хера он прикоснулся к тебе!?
- Я не знаю, - по сравнению с моим голосом женский кажется писком мышки.
- Она не знает. Какая прелесть, - все. Сегодня я стану мудаком, выплеснувшим негатив на девушку, с которой делю жизнь. – А КТО ЗНАЕТ, МИ СУН? Я ОТВЕРНУЛСЯ НА СЕКУНДУ. НА СЕКУНДУ ЕП ТВОЮ МАТЬ. ПОВОРАЧИВАЮСЬ, А ОН УЖЕ ИЗУЧАЕТ ТВОИ ГУБЫ. ЭТО НОРМАЛЬНО!?
- Чим…
- ЧТО ЧИМ? ЧТО ЧИМ, ЧОН?!, - с каждым сказанным ею словом пожар разгорается все сильнее. Головой понимаю, что вины девушки в произошедшем нет. Никакой. Только язык и голос работают намного быстрее и выплескивают грязь. – Ты представляешь, что я чувствовал там? Что чувствую сейчас?! Представляешь, что я хочу с ним сделать? М? Представляешь?
Чувствую вселенское желание размазать плоть мерзкого человека по асфальту. Лишить его легкие возможности наполняться, поддерживая необходимый для жизни уровень кислорода. Разорвать на куски голыми руками и скормить диким зверям.
- Я не хотела этого, - все так же тихо, дрожащим голосом.
- Конечно, не хотела. Даже кулаками била. ТОЛЬКО НЕ ОСОБО ПОМОГЛО, - называл Монкута идиотом, а сам не лучше.
- Я не хотела.
- Верю, Ми Сун, верю. Только факта поцелуя это не отменяет, - я уже не понимаю на кого злюсь. На Кима за то, что поцеловал мою девочку. На Ми за то, что не позвала меня. На себя за то, что допустил подобное. Обещал же себе, ей, что никогда и ни при каких обстоятельствам не позволю кому-либо дотронуться до ее кожи. И пожалуйста, находясь в радиусе пяти метров нахальный ублюдок это сделал. – Я обещал, что он не сделает тебе больно. Обещал, что не тронет. И ЧТО БЛЯТЬ? НА МОИХ ГЛАЗА ОН СОЗДАЕТ ФИЗИЧЕСКИЙ КОНТАКТ! ЧТО Я ЗА МУЖЧИНА, ЕСЛИ НАРУШАЮ СОБСТВЕННОЕ ОБЕЩАНИЕ ДАННОЕ ДЕВУШКЕ, КОТОРУЮ ЛЮБЛЮ БОЛЬШЕ ЖИЗНИ!? ЧТО Я ЗА…
- Я люблю тебя, - сквозь крик, отлетающий от поверхностей, ор в голове и суматоху мыслей улавливаю три самых важных слова. Внутренняя буря моментально исчезает, а я поворачиваю голову на источник звука.
- Что?, - я четко услышал ее голос, четко понял слова, но, возможно, из-за лавины гнева, ярости и желания разрушить все вокруг, сказанное не более чем плод воображения, которым разум пытается меня успокоить.
На светлом лице Ми серьезное выражение и полное отсутствие улыбки. Она не шутит, не говорит это специально, чтобы успокоить. Она говорит, потому что чувствует. И сверкающие глаза говорят именно об этом. Девушка подходит ко мне, останавливается на расстоянии десяти сантиметров, находит мои карие и повторяет еще раз.
- Я люблю тебя, Пак Чимин. Так сильно, как человек способен любить лишь раз.
Бак Перл Сайденстрикер писала: «Любви нельзя добиться силой, любовь нельзя выпросить и вымолить. Она приходит с небес, непрошенная и нежданная».
Ее любовь долгожданная. Искренняя. Нежная. И только для меня. Тысячи раз проигрывал момент, когда услышу от девушки эти слова. Представлял, как это будет, когда и при каких обстоятельствах. Временами казалось, что признания не будет вовсе. Она останется «холодной» и недоступной, отсеивающей и недосягаемой. Несколько раз я смирился с таким исходом, но заметив в светлых газах еле уловимую звездочку, надежда возвращалась. Задолго до наших отношений, когда мы не жили вместе, и я просто оставался ночевать в ее квартире я уже ее видел. Когда Ми переехала стал замечать все чаще. В поездке в Каннын блондинка с ног до головы была усыпана маленькими светилами. Океаны горели, тело дрожало, необходимость в тепле остро ощущалась. И в момент, когда мы оба были максимально уязвимы и расслаблены, Чон Ми Сун показала свое истинное желание. Быть моей.
Кому-то может показаться, что простой поцелуй под предлогом «ты должен желание» равносилен «верни-ка мне должок», но не для нас. Тот путь, который мы прошли от белого полотенца на кухне родительского дома, угроз Чонгука не сметь даже думать о его сестре и цепляющих заигрываний до подталкиваний от друзей, Чоновкого «береги мою сестру», папиного «не потеряй ее», подаренного им помолвочного кольца с просьбой надеть на палец Ми, брошенного между словом «ну знаешь, если ты вдруг решишь поменять сестре фамилию и поинтересуешься моим мнением, то я буду очень даже за», негромкого зова во сне, электрического тока от контакта кожа к коже, отпечатанного естественного запаха в подсознании, утренней готовки на кухне, простого «будь пожалуйста, аккуратней», «ты покушал?», «хотела, чтобы ты знал и не волновался», «только одни руки имеют право прикасаться ко мне», родного «доброе утро» и «сладких снов», мягких поцелуев в висок и чувственных в уголки губ приводит к тихо сказанному среди ора «я люблю тебя».
- Маленькая моя, - никчемное расстояние исчезает. Мои губы мягко накрывают ее. Этот поцелуй новый. Совершенно. Глубокий, но в то же время нежный. Заботливый, но страстный. Кричащий о взаимных чувствах, но сохраняющий их только для нас двоих.
Пара по уши влюбленных друг в друга людей после односторонней ссоры, нападков со стороны мужчины, женских пробивающихся слез, идиотской ситуации в ресторане с замешательством ебанного ублюдка, болезненными ощущениями в костяшках правой руки и призраками прошлой жизни стоит посреди просторной гостиной, открывая последние потаенные секреты, давно переставшими быть таковым.
Я ждал ее столько лет. Ждал настоящей любви, от которой кровь стынет, голова не соображает, тело реагирует по инерции, понимая, кто находится рядом. Физически. Духовно.
Девчонка одиннадцати лет с поцарапанной щекой и подбитым коленом, гордо заявляющая «Привет. Я Чон Ми Сун. Старшая сестра этой занозы. Только попробуй его обидеть, будешь иметь дело со мной. А я никого не жалею» превратилась в девушку, позволившую войти в жизнь в качестве ее мужчины. Человека, с которым она позволяет себе быть слабой, которому позволяет защищать себя и у которого просит помощи. Она позволила стать для нее тем, кем я мечтал стать.
Находящаяся на миллиметровом расстоянии девушка уносит в рай. Через поцелуй передает любовь и ласку. Через чувственные прикосновения тонких пальцев, зарывшихся в густых волосах на затылке, показывает чувства. Через приглушенные стоны выражает желание.
Мы целуемся как в последний раз. Как будто жизнь в скором времени преподаст нам урок и раскидает на тысячи километров. Как будто вся жизнь каждого заключена лишь в стоящем рядом человеке. Но ведь это и есть так.
- Где твой телефон?, - я помню, чем заканчивались предыдущие попытки заняться любовью. Противостоянием. Сегодняшний вечер перечеркнет черную полосу.
- В заднем кармане.
Не переставая наслаждаться сладким язычком, быстро вытаскиваю ее сотовый и в паре с моим отправляю в неизвестном направлении. Похер, даже если разобьются.
- Решил избавиться от всех помех?, - с улыбкой проговаривает в приоткрытый рот.
- Я до одури хочу тебя, Ми, - она разрывает поцелуй. Держит ладошки на бляшке ремня и опьяненным взглядом смотрит в мои глаза. Облизывает припухшие губы, спускается пальцами ниже, проходится через ткань по рвущемуся наружу члену и сладко говорит.
- Я твоя.
Больше ничего не нужно. События прошедшего вчера остаются позади, когда подняв любимую в воздух, прижав к себе так, чтобы она сомкнула ноги за спиной, и держав за упругие ягодицы, не разрывая горячего поцелуя, на ощупь несу ее в спальню. Нашу с ней спальню, которая сегодня станет свидетелем самого честного признания во взаимной любви.
Кровать проминается под тяжестью разгоряченных до критического уровня тел. Белые простыни приятно охлаждают, соприкасаясь с кожей. Приглушенный свет, по всей видимости включенный Ми, слабо рассеивается по комнате, придавая происходящему загадочности и интима. Запах ментола смешивается с легким ароматом молока. Я растворяюсь в ней. Она растворяется во мне.
Проворный язычок умело вытанцовывает сальсу в паре с моим. Нежная кожа с жадностью упивается чужой, посасывая нижнюю губы. Мои руки гуляют по женскому телу в желании избавиться от столь мешающей одежды. Ее пальцы, ловко просунутые под ткань кофты, в нетерпении впиваются в спину.
Уловив момент, когда я немного приподнимаюсь над ней, Ми ловким движением освобождает дорогу и дает сделать то же самое, оставляя друг друга «закрытыми» ниже пояса. Тонкая кожа на шее с каждым поцелуем все больше покрывается пятнами. С каждым движением я все больше ощущая приятное жжение сзади. С каждым миллиметром стоны становятся четче. Прекрасная грудь с набухшими от возбуждения сосками, обрамленная тонким черным кружевом, поднимающаяся при каждом вздохе, сводит с ума. Желание провести по ореолам переходит границы.
- Не сдерживайся, - девушка замечает аккуратность и ограниченность действий.
Кружево летит на пол. Шершавый язык проходится по грудине, медленно подползая к заветным жемчужинам. С опухших красных от поцелуев губ срывается громкий стон, когда одна из них оказывается зажата между зубами. Ми сильнее впивается ногтями в плечи, оставляя красные следы. Извивается, прогибается в спине, заполняет пространство головокружительными звуками, от которых в штанах совершенно не остается места. Кусаю, посасываю, зализываю, слышу, как сильно бьется ее сердце. Как сильно она хочет развития, но наслаждается малым с невероятной отдачей.
Опьяненный новыми ощущениями на секунду теряю контроль. И этого достаточно, чтобы хрупкая девушка поменяла нас местами и оказалась сверху. Теперь она доминант. Она ведет. В ее руках ситуация.
Сидящая на паху девушка напоминает греческую богиню. Взъерошенные волосы, горящие страстью глаза, легкий румянец на щеках, искусанные мною губы, красная от поцелуев грудь, тонкая талия и аппетитные бедра, медленно раскачивающие обладательницу. Я видел много женщин, со многими спал, некоторые с легкостью могли бы претендовать на титул мисс мира, но ни одна из них не сравнится с моей личной «пагубной привычкой».
Продолжая мучительно тереться горячей плотью о набухший донельзя член, блондинка наклоняется, сливаясь в новом поцелуе. Большие ладони крепко держат на бедра. Маленькие ладошки сжимают шею. Стоны с новой силой наполняют квартиру, заглушая громкое дыхание. Еще несколько умелых движений, пара раскачиваний и мы оба разобьемся в судорожном наслаждении. Но я не хочу так. Не могу позволить ей довести нас до оргазма. Не сейчас. Не в первый раз. Хочу сам заставить ее дрожать от растекающейся по венам лавы. Хочу услышать свое имя в момент пика. Хочу дать ей возможность почувствовать себя полностью. Хочу показать как сильно люблю ее. Хочу показать, что в этом гребанном мире единственное, что действительно имеет значение – она.
- Так мне больше нравится, - блондинка снова оказывается подмятой под крепким телом, а на лице появляется улыбка.
- Не любишь, когда девушка ведет?
- Люблю, когда ты очень близко.
- Я могу стать еще ближе.
Ми ерзает бедрами. Намекает на давно необходимое действие – избавиться от надоедливой плотной ткани обоих брюк. Выполнив просьбу любимой, нависаю над родным дрожащим от предвкушения хрупким телом. Единственное что отделяет нас – черные боксеры, с затруднением удерживающие рвущийся к малышке орган, и полупрозрачная ткань женских трусиков.
- Миии, - меня трясет от желания. Плоть горит огнем. Сердце бешено бьется. Воздуха категорически не хватает. Одной рукой упираюсь в матриц, другой провожу по едва ощущаемой, но все еще запретной границе внизу плоского животика. Торсом прижимаюсь к голому телу. Поднимаю на нее голодный взгляд, прикасаюсь губами к припухшим, спускаюсь на шею, оставляя свежие следы, продолжая трясущимися пальцами водить по слабой резинке кружева. Девушка дала согласие на все действия, она давно готова к близости, но в последний раз, самый последний раз мне надо услышать это от нее.
- Сотри все оставшиеся границы, - и она его дает.
Такая короткая, но такая значимая фраза становится спусковым механизмом, после которой руки непроизвольно стягивают оставшуюся преграду на желанном теле.
Лишив Ми последнего составляющего одежды, залипаю на открывшейся картине. Такая расслаблена, но в то же время возбужденная до предела, с проявляющимися засосами, с отчетливыми следами зубов и пальцев на груди, с молящими глазами и слегка расставленными в стороны ногами, со стекающим по бедрам соком. Ее луны на ребрах светятся искрящим светом и громко зовут мои, приглашают присоединиться к созданию самого будораживающего в мире тандема.
- Какая ты красивая, - как идиот пялюсь на свою обнаженную девочку не в силах оторвать взгляда. Каждую секунду этого мгновения отправляю на жесткий диск, чтобы потом воспроизводить картину снова и снова.
- Иди ко мне, - пальчиками подцепляет резинку боксеров и тянет к себе. И я иду. Можешь не звать, я приду.
Коленом шире раздвигаю стройные ножки, упираясь огромным бугром в самый центр, чувствуя, как вздрагивает и удовлетворенно стонет любимая. Языком с новой силой провожу по ставшей самой излюбленной частью ее тела груди, запуская пальцы в прозрачную вязкую жидкостью.
- Такая мокрая, - губы очерчивают измазанные в естественной смазке пальцы. Ми не только божественно пахнет домашнем печеньем, но и испускает соки со вкусом волшебства. – И такая вкусная.
В атлантических глазах срывается последний канатик. Рвется последняя ниточка терпения. Похотливые чертики разгоняются и прыгают с обрыва. Выдержав пятисекундную паузу, малышка стягивает некогда любимые, но ставшие такими отвратительными, боксеры, выпуская на волю изголодавшегося зверя.
- Ты уверена?, - девушка, наслаждающаяся происходящим, нетерпеливо извивающаяся подо мной и жадно хватающая воздух, несколько раз за сегодняшний вечер сказал, что готова. Начать новую совместную главу без каких-либо запретов. Перейти рубеж «я хочу тебя» и подняться на «это была лучшая ночь в моей жизни». Окончательно соединиться в одно такое маленькое, но такое большое «мы». Вижу по глазам, что уверена. Что готова. Что хочет. Что еще одно слово, и она меня убьет.
Вместо абсолютно ненужного ответа на абсолютно глупый вопрос девушка упирается пяточками в поясницу и медленно направляет к себе. В самый центр. Я не могу больше держаться. Она не может больше терпеть. Мы оба на пределе. Оба слишком возбуждены, чтобы здраво мыслить. Все о чем мы можем думать в эту минуту – желание глубоко почувствовать любимого.
Бордовая головка находит желанный вход и на секунду останавливается. Губы упиваются другими с еле уловимым привкусом табака. Ее ноги на мне, руки крепко держат плечи, ноготки впиваются в кожу. Мои ладони удерживающе вцепились в изголовья кровати, дыхание обдает тонкую кожу, мельчайшая способность удерживаться на плаву улетучивается. Крайне медленно, с приторным наслаждением твердая плоть растягивает хрупкие стенки влагалища. Ми принимает открыто, с удовольствием, позволяя войти до самого основания
- Чимиииин.
- Мииии, - вместе. Подрывающимся голосом. Стоном. – Я уже готов взорваться.
- Вы быстро сдаетесь, господин Пак, - через силу пытается язвить блондинка, но чувствуя движение внутри прикрывает сладкий ротик.
- Вы плохо меня знаете, госпожа Чон.
«Разница между сексом и любовью в том, что секс снимает напряжение, а любовь вызывает его», - сказал американский кинорежиссер, писатель и актер Вуди Аллен.
Внутри разрастается буря. Я чувствую Ми физически, рядом, внутри. Я чувствую ее душой и сердцем. Упиваюсь томным лицом, прикрытыми глазами и приоткрытыми губами. Впитывая каждое движение. Она окончательно перестала себя сдерживать. Полностью отдалась ситуации. Полностью отдалась мне.
По квартире разлетаются стоны и интимные звуки сближающихся тел. На телах друг друга остаются свежие полоски от ноготков и следы от пальцев, крепко сжимающих тонкую кожу. До невозможности раскаленный воздух обволакивает. Любимый голос проникает глубоко-глубоко. Я чувствую любимую глубоко-глубоко.
- Ааааааххх, - голубое небо снова открыто миру. Она смотрит опьяняюще. Жадно хватает недостающий воздух. Жадно вовлекает в поцелуй. - Чи…мин. Пожаааалуйста, не останааааавливайся.
- Никогда.
Скорость увеличивается. Член утопает во влаге и трется о желаемые стенки лоно. Уносит обоих в ранее неизвестный мир. Ми не стесняясь показывает свои эмоции. Извивается, как змейка, двигается на встречу и просит еще и еще. Откидывает руки назад, позволяя заключить тонкие запястья в замок и взять вверх. Пальчиками на ногам щипает ягодицы, добавляя огня и без того кипящую смесь.
- Рррррр, - немного сбавляю темп, чувствуя, что развязка совсем близко. Припадаю губами к красным бусинкам и жадно посасываю. Рукой гуляю по влажному телу, с ненасытностью сжимая розовые складочки. Но продолжаю возносить любимую.
Однажды чисто случайно узнал, что Ми слетает с катушек от перепадов скорости. Резкая смена ста двадцати до шестидесяти будоражит ее кровь и преподносит особое удовольствие. Тело реагирует вулканически, голос срывается на новые звуки.
Побаловав девушку, снова набираю обороты. С новой силой впечатываю блондинку в мягкую кровать. С новой силой утыкаюсь напряженной головкой в матку. С новой силой и отчаянием заставляю почувствовать меня. И она чувствует. Каждой клеточкой наэлектризованного тела чувствует безудержного, но такого любящего, зверя, которого она смогла обуздать.
Проходит пара минут. Пара жалких минут, а мы вот-вот впитаем обоюдное откровение. Ми запрокидывает голову, выгибается в груди, сильнее вжимает в себя, пальцы хватаются в простынь, как в спасательный круг. Ее тело напрягается, из пухлых губ выходят обрывистые признания, стенки сжимают меня изнутри. Я как могу оттягиваю вспышку. Замедляюсь, но невозможно. Член разрывается от окружения любимой, спина горит от множества порезов, сердце достигает критического уровня. Еще мгновение, всего одно мгновение и лежащая подо мной девушка, самое прекрасное мировое создание, самый светлый ангел, самый чистый человек, мой человек, воссоздавший ночную сказку в был, разлетается на миллион осколков. Она мелко дрожит, тело покрывается мурашками и голос издает вкус наслаждения. Еще мгновение и взорвусь я. Три кульминационных толчка. Пытаюсь резко выйти для избежания возможных последствий, но Ми также резко меня останавливает.
- До конца.
Раз. Ладошки притягивают за шею. Два. Сладкий язычок проникает в мой рот. Три. Разлетаюсь в пыль, одаривая Чон частью себя.
- Я так сильно тебя люблю, - первое, чистосердечное и давно рвущееся наружу признание. Люди не умеет любить так, как я люблю свою маленькую светловолосую малышку.
- И я тебя люблю.
Массируя кожу головы маленькими пальчиками, обнимая за плечи, утыкаясь носом в сонную артерию, переплетя ноги, поглаживая плоский живот, целуя в щеку, натянув одеяло, уставшие, но до ужаса счастливые предаемся сонному царству.
- - -
- Надо же. Великий и ужасный снизошел до простых смертных, - с ехидным прищуром и такой же улыбкой на лице «товарищ» приземляемся на стоящее напротив кресло. – Давай ближе к делу. Не стал бы ты просто так приглашаться встретиться. А у меня времени в обрез. Столько дел, столько дел.
- Надо поговорить.
- О чем?, - он такой расслабленный. Интересно, как скоро на место спокойствия придет тревога и стресс? – О том, как ты, по всей видимости, хорошо провел ночь с Ми Сун? Завидую, друг, завидую. Честно признаться, я уже выстроил план как оказаться на твоем месте. Ну в койке в горячей красоткой.
От упоминания малышки в подобном контексте и упоминания в целом внутри разрастаются сразу два чувства. Первое – ударить его чем-нибудь тяжелым по темной голове за произношение родного имени и попытку снова вплести ее в свои ошибки. Второе – огненное жжение внизу от воспоминаний нашей первой ночи. И можно было бы дать заднюю, сказать, что он не прав и вообще это не его дело, но четкие «улики» тому подтверждение.
- Об этом, - на стол летит толстая папка с жирно пропечатанными буквами «КИМ МОНКУТ».
- Ты собрал мою биографию? Вау. Так понравился?, - шути, Ким, пока можешь. Дальше будет не до этого.
- - -
- Это все?
Штаб по собиранию информации на отвратительного французского урода снова в соре. Я сижу во главе стола, папа по правую руку. Хакеры проделали огромную работу по взламыванию систем, юристы решили миллион вопросов и рассмотрели кучу возможных исходов ситуаций. Папин друг из Парижа каждый день докладывал новые сведения, которые удалось раздобыть в разговорах с давними приятелями. Мы подняли два города на уши, но действовали очень тихо и незаметно. Нашли несколько свидетелей, готовых выступить против Кима. Докопались до сути его таинственного годового исчезновения. Окольными путями влезли в систему полиции. За два месяца мы собрали на него все. Каждую крупицу. Каждую бумажку. Каждую мелочь.
- Абсолютно, - «главарь» команды гордо кивает. – Вся информация в этой папке.
Ярко-красная папка с опасной надписью и не менее опасным содержанием. Квитанции о денежных переводах, свидетельства, реестры, договоры, фотографии, кадры с видеокамер и тот самый акт, который по нашим ставкам поставить точку в истории жизни иностранного наркоторговца.
- Можно с тобой поговорить?, - собрание закончено. Папа дождался пока каждый член банды уйдет.
- Конечно.
- Зачем тебе это?
Когда я пришел к отцу с просьбой помочь, то попросил не задавать лишних вопросов, не рыться в причинах и не искать сути. Потому что Ми не хочет, потому что ему не надо знать.
- Он сильно обидел Ми, а я…
- А ты не можешь спустить ему это с рук, - это мягко сказано. Слишком мягко. – Я горжусь тобой, сынок.
А? За что?
- Ты защищаешь любовь, защищаешь дочку. Готов свернуть ради нее горы., положить небо к ногам. Я очень сильно горжусь тем, каким мужчиной ты стал рядом с ней. Ради нее.
- Я просто люблю.
- - -
Толстые пальцы тянутся к бумагам. Медленно их перебирают. Глаза округляются, грудь поднимается чаще от быстрых вздохов, движения становятся резкими и нервозными, поза скованной, взгляд темнее.
- Откуда?
- Ты хорошенько постарался скрыть столь важную, а самое главное ценную информацию, - теперь уже мои губы растягиваются в легкой улыбке, а расслабление растекается по венам. – Пришлось хорошенько покапаться.
До последнего был неуверен, что это сработает. Ким – насквозь пропитанный связями и «морфием» человек. Со множеством возможностей и нужный людей в каждом уголке мире. До последнего думал, что увиденное не заставит его занервничать. Максимум что вырвется наружу – усмешка. Но я ошибся. И чертовски этому рад. Монкут испугался. Не просто испугался, впал в панику. Настоящую паническую атаку. Бинго.
- Никто в это не поверит, - бросает бумаги в сторону и пытается выглядеть как прежне. Якобы возвращает себе уверенность. Только ею уже не пахнет.
- Поверят, - в этом уже не сомневаюсь. – Особенно, когда увидят подписи внизу страниц.
- Хочешь, чтобы я исчез из ее жизни?
- Какой догадливый. Но я хочу, чтобы не просто исчез, а закатался с головой в цемент и пожизненно сделал его своим домом.
- А если я это сделаю только после того, как отымею ее?
Сука. Сам себе пообещал, что вернусь с этой встречи без следов пребывания рядом с моральным уродом. Ми не знает, где я и с кем. И не должна узнать. Пока что. Да, она попросила помочь, но я она не знает, что я начал действовать задолго до ее этого. Пусть так все и остается. Позже сам все расскажу.
- Акт о совершении преступления, - читал этот документ минимум сто раз. Вдоль и поперек. Целиком и между строк. Каждое слово отпечаталось. Текст отлетает от зубов. – Подозреваемый – Ким Монкут. Дата совершения – две тысячи двадцатый год. Преступление – Поставка, передозировка наркотическими средствами, повлекшая за собой смерть. Текст документа: двенадцатого марта две тысячи двадцатого года Ким Монкут, одна тысяча восемьдесят восьмого года рождения, родившийся в Сеуле, Корея, в настоящий момент проживающий в Париже, Франция, около десяти часов ночи поставил партию сильных наркотиков госпоже Ли, находящейся на четвертом месяце беременности. Та, приняла всю дозу и уснула. На утро ее нашли мертвой со следами на теле. Проведенная судмедэкспертиза выявила факт изнасилования. Свидетели, находившиеся в ту ночь вместе с погибшей, в один голос говорят о присутствии некого влиятельного поставщика корейца. На камерах, зафиксирующих время прибытия господина Кима в отель и его ухода, отчетливо видно лицо. Справки психиатров, заключения психотерапевтов свидетельствуют о наличии заболеваний у подозреваемого. Исчезновения Монкута говорит о его прямой причастности к содеянному. В случае с появлением господина на территории страны заключить под стражу на срок до десяти лет колонии строгого режима с обязательной выплатой штрафа в размере полумиллиона евро.
- Основательно подготовился, - уже без доли улыбки. Такой исход ему не нравится. – Только вот ошибочка. Я не Ким.
- Знаю, - и тут в курсе. Когда искали компромат, наткнулись на один очень заманчивый документ. Свидетельство и смене имени. Монкут не был Ким, он сменил фамилию в тот время, когда скрывался от полиции. – Спрашиваю последний раз. Что выбираешь: самоуничтожение или тюрьму? Испаришься или будешь пытаться переспать с моей девушкой? Беззаботная насколько это возможно жизнь или ее конец в вонючей, мокрой, грязной колонии?
- Исчезну из вашей жизни, если сожжешь все документы, - низким приглушенным голосом Монкут ставит условие. Ты не в том положении, но если так, то…
- Не дай бог еще хоть раз я услышу твое имя.
ВЫ ЧИТАЕТЕ
Пагубная привычка 18+
General FictionОна - молодая бизнесвумен, владелица ночного покерного клуба и художественной галереи. Он - ресторатор с мировым именем. Её погубила семья. Его - она.