Пагубная привычка 18+

Часть 57

ПОВ. ЧИМИН

- Почему вы вообще здесь работаете?!?

Сроки горят, проект не выполнен, никто не контролировал процесс. Отец улетел в командировку в Японию. Меня не было три недели. За это время в компании начался настоящий хаос. И такое ощущение, как будто никому нахер не сдалась эта работа.

- Какую должность вы занимаете?, - сотрудник в синем костюме, сидящий по правую руку, является моим заместителем. Именно он решает все вопросы и контролирует процесс реализации заказов в моменты моего отсутствия. – Нахера вы нужны, если не выполняете свои обязанности?

- Я…

- Что вы? Почувствовали власть и послали все на хуй?, - контролировать себя не выходит. Сдерживать маты еще сложнее.

Я приехал в компанию утром. Оставил любимую девушку одну в пустой квартире и отправился в офис. На улице темнеет, а стрелки часов показывают начало девятого. Я обещал малышке вернуться к девяти, но из-за выродков нарушу свое же обещание.

- Значит так, - нужно поскорее заканчивать с этим. – Доводите проект до конца. После вы уволены.

- Разве вы принимаете такие решения?, - паренек, примерно одного возраста с Ми, подает голос с дальнего угла длинного стола. Осмелел гаденыш. Где же ты был, когда пункты начали проваливаться?

- В том числе.

По документам компания полностью принадлежит отцу. Бумаги подписывает он, принимает решения тоже. Но решающий голос в вопросах увольнения и приема на работу остается за мной. Папа настоял.

- Никто сегодня не уйдет домой, пока первые пункты не будут выполнены. Свободны.

Естественно перспектива задержаться на работе на несколько часов, когда время скоро перевалит за девять, не вызывает восторга. Шумно задвинув стулья, с грохотом взять принадлежности работники кучей вываливаются из кабинете, сопровождая себя гнусными речами о начальнике-тиране. Я не был бы тираном, если бы вы соблюдали трудовой договор.

Короткая стрелка часов медленно подползает к двухзначному числу. За окнами темное полотно окончательно опустилось на город. Лампы в кабинете горят на максимум. Я пытаюсь сосредоточиться на плане, но внутреннее беспокойство настойчиво отвлекает от работы.

Я с головой ушел в проект. Рассчитываю стоимость, оцениваю риски, изучаю чертежи, возможности и перспективы, перебрасываюсь парой слов с постоянно заходящими коллегами, отказываюсь от кофе, не смотрю на часы. Но на них приходится поднять взгляд, когда экран телефона подсвечивается, и появляется надпись «Малышка».

- Чимин, - сорвавшийся женский голос еле слышно, но этого достаточно, чтобы разбиться о бетонную душу. – Ты можешь приехать? Пожалуйста. Нам надо поговорить.

- Где ты?, - скажи, что дома. Пожалуйста, будь дома. Там ты в безопасности.

- Дома. Пожалуйста, Чим.

- Буду через пятнадцать минут, - на ходу сбрасываю вызов.

Все, чем я занимался целый день теряет смысл, как только в трубке слышится плач моей девочки. Миллионы раскиданных бумаг, многозначные цифры, сроки, которые летят к чертям, десятки сотрудников, задержанных по моему приказу. Все теряется значение. Сейчас единственное, что важно – Ми плачет. Одна в квартире.

Не колеблясь и не думая о вероятных комментариях скрюченных над рабочими столами сотрудниками офиса, быстрым шагом похожу до лифта и скрываюсь за его дверьми. Желтые фары спорткара загораются, мотор начинает рычать. Педаль газа упирается в пол и машина вылетает с парковки.

- Я уже еду, любимая.

---

Ровно через пятнадцать минут ключ во входной двери поворачивается. Наспех скидываю обувь, куда-то кидаю куртку и лечу в гостиную. Девушки там нет. Проверив кухню и оставив на столе небольшую коробочку, направляюсь в спальню. Надеюсь, она там. Но комната тоже пуста. В этот момент начинается паника. Девушка звонила меньше получаса назад, просила приехать, хотела о чем-то поговорить, но ее нет в квартире. Ее нет. Телефон. Надо ей позвонить. Достаю из переднего кармана джинс сотовый и набираю последний входящий. На прикроватной тумбочке со стороны малышки подает признаки жизни бездушное средство.

- МИ СУН!, - слоняться по квартире в происках испарившейся блондинки будет эффективнее, если сопроводить бег криками. Не успеваю преодолеть порог спальни, как из ванной комнаты выходит до ужаса вымотанная и заплаканная Чон. – Ми.

Девушка обладает тонкой фигурой и аппетитными формами, но в данный момент весь ее вид напоминает помятый лист бумаги тишью. Слабый, измученный. Глядя на нее, я убеждаюсь в своих мыслях. Она плакала не первый час.

- Чим, - и без того заплаканное лица застилает новая порция слез. Блондинка выбегает на середину комнаты и обнимает меня мертвой хваткой. Утыкается в шею и плачет.

- Девочка моя, - пытаюсь ее успокоить, глажу по волосам, спине. Прижимаю к себе, но она продолжает ронять слезы. Горькие слезы размеров с град. Трясется так, будто ее предал весь мир. – Малыышка.

- Мне нужно тебе кое-что рассказать, - после пяти минут безудержанного плача, голубые глаза встречаются с моими.

- Может завтра?, - не думаю, что разговоры в таком состоянии принесут ей облегчения. Лучше теплая ванна с пеной, горячий час и вкусный тортик. Мягкая кровать и жаркие объятия. – Когда тебе станет лучше.

- Нет, - ответ звучит слишком серьезно. – Если не расскажу сейчас, вряд ли решусь потом.

- Что-то случилось?

- Давай не в спальне.

Мы перешли в гостиную. Ми попросила дать ей пять минут и ушла на балкон затягиваться порцией никотина. Я был категорически против ее курения в квартире и курения в целом, но поняв, что вредная привычка вызвана не подростковым желанием насолить родителем, а чем-то более серьезным, не стал ничего говорить.

Пока девушка сквозь мягких губ выпускает клубы сигаретного дыма, я приготовил ей чай и отрезал кусочек торта. Раньше, когда Ми было плохо или не было настроения, она просила сладкого. Шоколад, торт, печенье. Поэтому после ее звонка по дороге домой заехал в кондитерскую купить торт.

- Что случилось?, - блондинка сделала последнюю затяжку и вернулась в комнату. Села на диван и уперто смотрела перед собой.

- Пообещай мне кое-что, - когда я сажусь рядом, взяв ее за руку, Ми впивается в меня глазами и жалобно просит. – Пообещай, что не уйдешь. Не оставишь одну. Не будешь кричать и рушить все вокруг. Пообещай Чимин.

- Ми...

- Обещай, - обо понимаем, в гарантии, которую дает это обещание, нет необходимости. Я ее не брошу и не откажусь. При любых обстоятельствах. – Пожалуйста.

- Обещаю.

Как в детстве мы сплели маленькие мизинцы и поцеловали указательный палец. Наше братское "даю слово".

Еще две секунды мысли в ее голове выстраиваются в правильном порядке, и слабый голос заполняет комнату.

- Выслушай до конца. Не перебивай, - согласно киваю, и Ми продолжает. – Ты спрашивал про мужчину со мной в ресторане. В Париже. Тогда я не рассказала. Посчитала неважным. Незначительным болезненным пунктом в биографии. Однако, это важно, если до сих пор при одном его виде бросает в дрожь.

Глубокий вдох. Такой же выдох.

- Его зовут Монкут. Больше пятнадцати лет он живет во Франции, хотя сам родился здесь. Ценитель искусства, руководитель большой компании. В Париже его считают далеко не последним человеком.

- Как он связан с тобой?

- В шестнадцать лет после окончания школы мы с друзьями поехали во Францию. Изначально планировалась небольшая недельная тусовка без алкоголя и всего прочего, но на второй день появился он. Знакомый парня, с которым мы приехали. Все из компашки Мона старше нас. Взрослые, самодостаточные мужчины с завидным достоинством и желанием трахать все движущееся. Девочки сразу клюнули на них и через пару дней впервые переспали с мужчиной. Кричали об этом на каждом углу и по возможности подталкивали меня. Мон ухаживал за мной, дарил цветы, украшения, дорогие подарки. Но делал это ради одного. Секса. И получил его.

За все время, пока девушка ведет монолог, я сижу рядом и выполняю ее просьбу. Молчу. Иногда вылетают короткие вопросы из-за полного непонимания ситуации. Я знал, что после школы Ми с друзьями поехали во Францию отпраздновать выпускной. Знал, что они вернулись через неделю, и помню, какой «разбитой» была Ми.

- Он лишил тебя девственности?

- Когда он открыто заявил, что хочет заняться со мной сексом, и раз возможность лишить действенности выпадает именно ему, он очень рад. Но я не хотела. Не хотела терять невинность с человеком, создавшим вокруг хаос. Он барыжил наркотиками. И до сих пор не теряет шанса хорошо заработать. Когда он понял, что в здравом уме я не лягу с ним в кровать, подсыпал наркоту в коктейль.

Нажимаю догадываться, чем закончится история о «незначительном болезненном пункте в биографии».

- Он накачал меня и привез в какой-то дорогущий отель с кучей охраны. Выставил людей около номера, чтобы ни одна живая душа не перешагнула порог, пока он не разрешит. Затащил в номер, раздел и приковал наручниками к кровати.

На черном диване в гостиной просторной квартиры на высоте шестидесяти трех метров над землей сидят два призрака. Первый выворачивает душу наизнанку и проходится ею по раскаленным проводам. Другой крепко держит за руку первого и пытается совладать с эмоциями, ведь понимает, что сейчас произнесет его любимая девушка.

- Он не просто лишил девственности, Чимин, - голос стихает до уровня мышиного писка. – Он изнасиловал меня.

И она это произносит. Надежда, равносильная желанию привязанного к железнодорожным путям пленника о возможности резкой остановки несущегося на всех порах поезда, разбивается о скалы.

- Потом отпустил и велел молчать. И я молчала. Восемь лет молчала, пока он не объявился. Я поехала во Францию, потому что урод прислал наручники. Это была единственная встреча, и я думала, последняя, но ошиблась. Не до оценила его, - безысходная полуулыбка слетает с ее губ. – Он прилетел в Сеул. Сейчас шантажирует меня. Поставил ультиматум – либо я сплю с ним, и он уезжает, либо все узнают о свадьбе с Хваном и той ночи.

- Ми…

- Это не все, - боже. – Тот случай был первым разом, когда в организм попали наркотики. Но не последним.

И мир снова рушится. Разбивается о вершины гор и скатывается кубарем.

- Порошок в коктейле оказался сильным. Я пришла в себя после первой дозы, а потом захотела еще. Каждая дорожка помогала забыть все, что произошло. Расслабляла тело и затуманивала мозг. Вот почему следующие восемь месяцев я часто была «не в себе», - последние два слова взяты в кавычки. – Я была под дозой.

- Но зачем?, - слова застревают в области гортани. Я не понимаю, почему вечно улыбающаяся девушка со стальным характером и категорическим отношением к запрещенным веществам сама их употребляла.

- Не знаю.

- А сейчас ты…

- Нет, - уверено и ясно. – Я чистая. Бросила, когда Чона положили в больницу на два с половиной месяца. Мне надо было заботиться о нем, следить, чтобы вовремя принимал лекарства и ходил на процедуры. Под кайфом не смогла бы.

- Сигареты пошли оттуда?

- Да. Я заменила одну пагубную привычку на другую. Наркотики на никотин и секс.

Теперь понятно. Понятно, почему Ми скрывала зависимость от курения. Понятно, почему несколько месяцев ходила навеселе. Понятно, почему в больнице с Чоном была «черная». И понятно, почему ее не взяло снотворное и таблетки врачей. В организме уже что-то было. Один разговор прояснил многое.

- Почему ты не никогда не рассказывала?, - мы бы помогли. Нашил лучшего психолога, чтобы справиться с травмой. Врача – чтобы оказаться от зависимости. Папа бы быстро решил вопрос с этим уродом и ничего бы не было. Но почему она молчала восемь гребанных лет.

- А как бы ты отреагировал, если бы узнал раньше?, - отвечать вопросом на вопрос не вежливо, но Ми права. В настоящее время я смогу справиться с глыбой льда, внезапно свалившейся на голову. Раньше вряд ли. – Я не хотела втягивать вас в это дерьмо.

- Тогда почему рассказала сейчас?, - блондинка, пять минут назад полностью развернувшая ко мне корпусом, тяжело выдыхает и поворачивает голову к окну. Пару минут наблюдает за звездами и говорит.

- Потому что то изнасилование в клубе три недели назад подстроил он.

Ваза, мирно стоявшая на столике и до этого момента не мешающая никому, становится грушей для битья. Стекло разлетается на мелкие осколки, стоит ему соприкоснуться с полом.

- СУКА!

На небольшой перегородке между гостиной и кухней появляется крупная вмятина. Только что зажившие костяшки снова покрываются каплями крови. Посуда со стола летит в стену.

- Чим, - из яростного состояния выводит тихий голос. Резко поворачиваюсь, ища источник звука. – Мне страшно.

Блять. Минуту назад девушка открытым текстом сказала, что боится моей реакции на признание. А я громлю квартиру, услышав о причастности мудака к произошедшему. Идиот.

- Не бойся, - заключаю ее в объятия, успокаивая обоих. – Я тебя не трону.

- Я не тебя боюсь, а его. Что еще он может сделать, если я не соглашусь на секс?

- Ничего. Больше он ничего тебе не сделает.

---

- Мне нужна твоя помощь, - в просторном рабочем кабинете, спокойно вмещающем сорок человек, сейчас только двое. Я и отец.

Он прилетел из командировки рано утром и после моего сообщения сразу приехал в офис. Сидит рядом с чашкой кофе в руках и не понимает сумасшедшей срочности и разбитой руки.

- Что случилось?

- Нужно нарыть информацию на одного человека. Знаю только имя, возраст и внешность. Деятельность смутная.

После вчерашней исповеди девушки она быстро уснула. Я спать не мог. Сидел в гостиной с ноутбуком в руках и перерывал весь интернет в поисках хоть какой-то информации о парижском мудиле.

Имя: Монкут.
Возраст: тридцать пять лет.
Страна: Корея – Франция.
Деятельность: фирма по производству туалетной воды. Парижское кафе. Коллекция эксклюзивных картин.

Это все, что удалось найти. Ни фамилии, ни точной даты рождения, ни названия фирмы. Ничего. Фотографий тоже не особо много. Социальные сети не ведет. На мероприятиях появляется редко. Ни зацепок, ни точных дат и имен семьи и друзей. Обычно о подобных людях много информации в свободном доступе, но не о нем. Монкут как будто скрывается от кого-то. Только от кого и почему?

- Неприятный тип, - папа смотрит на единственную качественную фотографию выискиваемого. – Почему он тебя интересует?

- Он сильно обидел Ми Сун, а сейчас шантажирует ее. Хочу его убрать.

- Что нужно найти?

В согласии папы откопать информацию о Монкуте я не сомневался. Он давно считает Ми своей дочкой и как истинный отец порвет в клочья любого, кто посмеет перейти ей дорогу.

Истинную причину желания избавиться от него говорить не стал. Было достаточно короткого описания ситуации. Малышка просила держать в секрете раскрытую информацию, и в первую очередь сделать так, чтобы она не дошла до ее брата и нашего папы. Я пообещал, что при любом раскладе эти двое останутся в неведении. По крайне мере до тех пор, пока она сама не решиться рассказать им.

Пак Сангхун действует быстро. Через час после его звонка знакомым хакерам, детективам и адвокатам в моем кабинете собралась куча людей. Одни рылись в компьютерах, пытаясь войти в банковские и больничные системы. Другие искали упоминание корейского имени в архивах детских садов, школ и университетах стран. Третьи работали со мной и в тайне от отца изучали возможность предъявления обвинения в изнасиловании и распространении наркотиков со сроком давности.

- Ким Монкут. Родился двадцать седьмого апреля одна тысяча девятьсот восемьдесят восьмого года в Куми в семье предпринимателя и школьного учителя. У отца была швейная компания, но через три года после открытия ее пришлось закрыть из-за пожара на производстве. Мама преподавала математику в средней школе. Братьев и сестер нет. После окончания школы переехал во Францию и поступил в университет. В данный момент живет там. Не женат. Детей нет.

- После переезда открыл сберегательный счет в банке куда ежемесячно поступают деньги. С этого же счета периодически снимаются крупные суммы.

- Руководит фирмой по производству туалетной воды. Работает почти в убыток.

- Но при этом каждый месяц деньги капают на счет, - интересно. Удастся ли найти подтверждение его участия в незаконной наркообороте? – Раньше он торговал наркотиками. Получится что-нибудь узнать об этом?

- Попробуем, - хор голосов хакеров. – Если он закупается через кого-то, то должны быть бумаги.

- Будет прекрасно, если мы их получим.

Мы работает несколько часов. Папа периодически созванивается с французскими «коллегами» и уточняет о ходе «расследования». Все что им удается найди, сразу отправляют по факсу нам, но пока дальше общей информации уйти не удалось.

Внутренние системы государственных организаций хорошо охраняются. Выход на знакомых и их помощь занимает время, которого и так мало. Ми говорила, что Монкут в городе. И чего от него ожидать никто не знает.

Мы сидели до позднего вечера. Заказывали еду в офис, напитки приносили из кафе с первого этаже. Кажется, что мы посмотрели все документы, прорыскали все сайты. Остается залезть к нему в голову и искать там.

- Давайте по домам, - уставший начальник встает с кресла. Последние сорок минут он о чем-то разговаривал с другом из Франции. Тем самым, у которого я покупал художественные принадлежности и который знает про дочку. Выглядит он не очень. – Уже поздно. Продолжим завтра.

Без лишних пререканий и недовольств все жители комнатки начали ее покидать. Уже действительно поздно. Время давно перевалило за полночь. Продолжать сидеть бессмысленно, уставшими мы ничего не найдем, а если найдет, то пропустим. В кабинете остался первоначальный состав.

- Что он сказал?, - по выражению лица и позе видно, что отец услышал что-то важное. Но мужчина погрузился в свои мысли и не слышит. – Пап!

- Он знает Монкута, - мужчина выходит из оцепенения и начинает пересказывать разговор. – По его словам пару лет назад Кима поймали за торговлей наркотиками. Повязали, но через двое суток выпустили, якобы произошла ошибка. Ходят слухи, что Монкут не завязал с этим делам и до сих пор барыжит.

- У него убыточная фирма, а деньги откуда-то идут. И так понятно, что он торгует.

- «Мистер Ким», как его назвал Лан, не последний человек в городе. Вроде крыши для местной шарпатни. К нему приходят за помощью, но потом долго не могут расплатиться.

- Еще бы, - почему-то другого я и не ожидал. Создал образ всемогущего Брюса и покрывает малолетних бандитов. Взамен они платят и, скорее всего, работой.

- Один момент показался странным, - мужчина опирается на стол локтями. – Лан сказал, что Мон особо не прячется и ведет открытый образ жизни. Но три года назад он внезапно пропал. Не появлялся на людях, ни выходил на работу, в больницах и полиции его тоже не было. Спустя одиннадцать месяцев появился.

- Залег на дно?

Обычно после совершения преступления или причастности к нему виновные залегают на дно. Скрывают от законного и не очень правосудия. Заметают следы. А когда все успокаивается, обиды испаряются и вокруг все «прекрасно» неожиданно подают признаки жизни. Вот и наш «герой» пропал на одиннадцать месяцев. И я уверен, не просто так.

- Вероятно. В любом случае надо до этого докопаться, - мужчина устал. Сразу после аэропорта приехал в офис и созвал своих людей на групповую работу. Он не принимал душ, даже не переоделся.

- Иди домой, пап. Тебе надо отдохнуть.

- Поеду, - мужчина пересаживается на удобный диван, перед этим поставив кофемашину варить американо. – Расскажи лучше, как дочка. С ней все в порядке? Давно виделись?

После вчерашнего я бы не сказал, что в данный момент с ней все в порядке. Ми как минимум сильно напугана.

- В порядке, - немного приукрашу и выполню ее просьбу. – Мы живем вместе.

- Живете вместе?, - на широком родном лице появляется довольная улыбка. Он смотрит полными надежд глазами и со всей серьезность спрашивает. – Вы встречаетесь?

После ответа надежда тухнет, а глаза вновь принимают уставший вид.

- Нет. Просто… так получилось.

- Идиоты. Любите друг друга и бегаете, как дети.

Друг друга? Любите? Я уверен в своих чувствах к хрупкой девушке и ни раз доказывал их. Даже говорил. Но со стороны блондинки ничего подобного нет. Я не замечал. Никто не говорил. Папа первый.

---

В начале второго ночи с нашим отъездом высокое здание погрузилось в сон. Во всех окнах погашен свет. Нигде не звонят телефоны. Утром снова начнется беготня, но сейчас все тихо.

Я довез папу до дома и направился к себе. Там в глубинах большой квартире спит одна маленькая девочка. Добрая и любимая. Ми Сун старше меня почти на два года, но это не мешает называет ее «малышкой» и «девочкой». Мне нравится, и она не против. Создает впечатление полного душевного слияния.

Свет во всей квартире выключен. Телевизор не работает, и музыка не играет. Даже слабого свечения от мобильного телефона, планшета или ноутбука не удается уловить через приоткрытую входную дверь спальни. Дом спит.

На холодильнике небольшая бумажка. «На плите ужин. Покушай, пожалуйста, когда придешь. Или разбуди меня, и мы поедим вместе)». Такая мелочь в виде клочка бумаги с чернилами на лицевой стороне, но я понимаю, что вернулся домой. Не в пустую безжизненную квартиру, а домой. Где меня ждут, ценят и, возможно, чуточку любят.

---

- Доброе утро!

Оно снова начинается с первыми лучами солнца. В кабинете знакомые лица во главе с Пак Сангхуном. Время девять, но «коллеги» уже работают.

- Доброе. Выспался?, - отец забирает подставки с напитками и поочередно в соответствии с именами на стаканчиках раздает труженикам.

- Нормально. Давно вы здесь?

- Полчаса. Тебя ждали.

- Почему не позвонил?, - а если бы я приехал позже? Люди бы искали нужную мне информацию без меня?

- Ты был с дочкой. Вдруг я бы вас отвлек, - «я бы вас отвлек» с совокупности с его двусмысленная улыбочка и лукавый взгляд намекают на «неприличные» вещи. Кто тянул за язык посвящать папу в курс дела?

Хотел повторить вчерашний ответ, но запнулся на полу слове. Мы не одни в кабинете, а посвящать сторонних для меня людей в свою личную жизнь не считаю нужным.

Коллективным решением обедать было решено не отходя от рабочего места. Каждый наслаждался выбранной едой, пока один из хакеров нет произнес протяжное.

- Чимииииин. Можешь подойти.

- Да. Что-то нашел?

- Тебе понравится.

На большом экране рабочего компьютера профессионального программиста-хакера появляется документ, в котором четко написано «Акт о совершении преступления».

Бинго!