Sacrifices (russian translation)

60.

Гарри

Моим первым побуждением было лечь спать, хотя их руки были на мне. Один из них нёс какую-то чушь о какой-то глупой жалобе на меня, когда в этом месте раздался выстрел.

Моим первым побуждением было наклониться и прикрыть голову. Вторым — посмотреть на неё.

Она уже смотрела на меня. Её глаза заблестели, когда она глубоко вздохнула, но всё ещё смотрела на меня. Я с недоверием посмотрел на красное пятно, которое растеклось по её одежде на животе и росло с каждой секундой. Я перевёл взгляд с её живота на её лицо, увидев, как выражение её лица изменилось с удивления на печаль.

Затем я отреагировал.

-Давина? - прошептал я и чуть не захлебнулся рыданиями.

-Мы заявим об этом как о... эммм.. воспрепятствовании аресту, - заговорил один из них.

-Она препятствовала аресту, и ну... это был несчастный случай, - спокойно объяснил он.

Я проигнорировал его, я просто хотел ей помочь. Я сделал шаг в её сторону, и один из них схватил меня за руку, я посмотрел на него и вырвал свою руку, но кто-то другой схватил меня прежде, чем я успел сделать ещё один шаг. Но я всё ещё хотел её в своих объятиях и не хотел оставлять это так.

Её имя было единственным словом, которое я вырвалось из моих уст, пока я боролся с руками, которые меня схватили. Не обращая внимания на боль от нескольких ударов кулаками и ногами, которые меня совсем не останавливали. Но она всё равно была так чертовски далека. Я смотрел на её размытое изображение на полу, борющейся за то, чтобы нормально дышать, и всё равно она выглядела прекрасно. Я звал её, пытаясь не дать ей уснуть и быть со мной, но она больше не смотрела на меня. Её глаза смотрели в небо, пока она пыталась держать их открытыми. Единственное, что я мог слышать, были мои собственные крики и причитания по ней. Боль и всё остальное были безмолвными.

Но их было больше, и я был один, и я был печален и слаб, и моя жена умирала на полу, и моё сердце и сила умирали вместе с ней, поэтому они победили. Они победили во всех отношениях. Я понял это, когда мои руки были скованы наручниками за спиной, и я был осуждён видеть, как она умирает, ничего не делая. Всё равно я звал её, надеясь, что она услышит меня и вернётся ко мне.

Но, конечно, мои усилия были напрасны, и она не собиралась возвращаться.

Я больше не чувствовал в себе сил бороться. Но всё равно продолжал бороться, даже если я был побеждён. Даже если всё, казалось, закончилось, даже если маленькая надежда, которая у меня осталась, умерла вместе с ней. Даже если боль в моём теле просила меня остановиться. Я боролся. Потому что боль в моём теле не шла ни в какое сравнение с болью, которую я чувствовал в своей душе.