148 part

53 2 0
                                    

8:37. Сердце заныло, как всегда в этот день, в эту минуту. В ту самую минуту двенадцать лет назад Дженнифер Барвин (уровень алкоголя в крови более чем вдвое выше допустимого законом) навсегда изменила ход моей жизни. «Я просто хотела показать малышке Таймс-сквер», – скажет она полиции, когда ее усадят в «скорую». Она лишь руку сломала, а малышка, надежно пристегнутая к детскому креслу, не получила и царапины.

Я пролежала до 8:52, до того мгновения, когда Пэйтон испустил последний вздох в клетке из искореженного металла. Затем встала, побрела в кухню, на автомате сварила себе кофе, хотя и не хотела его пить. В одиннадцать я наконец включила мобильный телефон и ответила на пропущенные звонки Райли, мамы и Нэссы. Райли и мама волновались за меня и хотели, чтобы я знала: они сейчас тоже думают обо мне и Пэйтоне. Разговор с Нэссой был, как всегда, спасителен: мы плакали вместе и вспоминали любимые смешные истории о Пэйтоне и Джоше.

– Помнишь, как мы всей компанией пошли в кино и у Джоша полу куртки защемило вращающейся дверью? – срывалась на смех Нэсса. – Заметил только Пэйтон, они с Джошем стали орать на тех, кто подпирал сзади, и пытались остановить дверь, а мы с тобой решили, что они свихнулись.

– А как та девочка подошла к нам, когда мы обедали в кафе, и почему-то приняла Пэйтона за этого – как звали того актера, который играл Марка Дарси?

Нэсса расхохоталась:

– Точно! Колин Фёрт. Она только что посмотрела фильм с ним, и решила, что они с Пэйтоном на одно лицо.

– Он все пытался ей объяснить, что он не актер, обычный человек, но это не помогло. Девочка знай себе твердила: «Колин Фёрт сказал бы то же самое».

– Господи, Пэйтон тебя этим потом месяцами дразнил, да? – подхватила Нэсса и попыталась заговорить басом, подражая Пэйтону, подражающему британскому акценту: – «Я Колин Фёрт, и ты должна во всем меня слушаться. Я звезда».

Я невольно рассмеялась.

– Я скучаю по ним, – тихо проговорила Нэсса.

– Да. И я тоскую.

Мы договорились вместе поужинать на следующей неделе и распрощались. Глубокий вдох – и я набрала номер Джоан.

– Как ты, лапонька? – сразу же спросила она.

– Как обычно восемнадцатого сентября, – ответила я.

– Легче не становится, это оказалась неправда, – сказала она. – Каждый год думаешь, мол, прошла еще шажок по пути к исцелению, и каждый год в этот день вновь оказываешься на том же месте.

– Именно так, – сказала я. Джоан все понимает. – Как ты?

Мы немного поболтали о Пэйтоне. Потом, припомнив свой сон, я спросила Джоан:

– А ты прошла маммографию, как мы договаривались?

– А, да! Как раз собиралась тебе сказать! – воскликнула она. – Я сходила. Та женщина, которая делает маммографию, – как она называется? Рентгенолог? – сказала, с виду все в порядке, в одном только месте им что-то не понравилось, и они взяли кусочек на биопсию. Врачи настроены бодро, результат на днях будет готов, и я уверена, все в порядке, – но все равно спасибо, что заставила меня сходить. Намного приятнее знать, что у меня ничего плохого нет.

жизнь, которая не стала моей Место, где живут истории. Откройте их для себя