жизнь, которая не стала моей

47 part

– Ужин в скороварке, – сообщила она, – но я подумала, сначала посидим тут, на воздухе, поболтаем. Вечер такой чудный.

– Может, помочь? – вызвалась я.

– Нет-нет, я через минутку вернусь. – Сетчатая дверь захлопнулась за ней, а я уселась в деревянное адирондакское кресло и прикрыла глаза. Со стадиона через дорогу, где шла встреча детских команд, донеслись аплодисменты, потом высокий жестяной звук – алюминиевая бита ударила по бейсбольному мячу. Зрители разразились приветственными криками, и я невольно улыбнулась. Мы с Пэйтоном всегда слышали эти же звуки, сидя тут на веранде летними вечерами и болтая – рано или поздно шум, доносившийся с бейсбольного поля, побуждал Пэйтона и его отца пуститься в оживленное обсуждение последней игры «Янкиз».

С берега тянуло солью, я инстинктивно дотронулась рукой до висевшего у меня на цепочке серебряного доллара, вспоминая, как мы с Пэйтоном бросили монету в океан – всего в нескольких кварталах отсюда – сразу после свадьбы. «Благодарность мирозданию за лучшее, что случилось в моей жизни», – сказал тогда Пэйтон. А можно попросить мироздание вернуть денежки, если жизнь пошла совсем не так, как мы надеялись?

– Пэйтон тебе рассказывал историю про серебряные доллары – всю, до конца? – спросила Джоан, вернувшись с двумя стаканами ледяного чая. Открыв глаза, я увидела, что сжимаю в руке мою монету.

Я покачала головой.

– Он только сказал, что его дедушка – твой отец – собрал целую коллекцию и с детства бросал их наудачу.

Она улыбнулась:

– Все верно. Начало этой традиции положил мой прадед, почти сто лет назад, когда мой отец был еще маленьким. Он вручил моему отцу пятьдесят только что отчеканенных серебряных долларов и сказал: каждый раз, когда с ним случится что-то чудесное, нужно возвращать одну монету в мир, чтобы кто-то другой мог загадать на нее желание.

И я улыбнулась: Пэйтон рассказывал мне, как его дед в 1936 году бросил серебряный доллар в воду с Бруклинского моста – его любимая команда, «Янкиз», выиграла мировой чемпионат. И они еще три года подряд побеждали, так что дед твердил: это все его монеты, удача, вернувшаяся в мир, уберегает команду от поражений.

– Да, я помню, Пэйтон говорил. И он действительно в это верил.

Джоан кивнула:

– И я верю. Мой отец утверждал, что придерживать монеты нельзя: нарушится гармония мира. После моего рождения он отложил пятьдесят монет для меня, и потом столько же для Пэйтона. Весь смысл в том, чтобы благодарить мироздание за то, что с тобой случилось хорошего, и передавать удачу дальше.

– Мне всегда нравилась эта традиция.

– А известно тебе, что Пэйтон выбросил одну монету наутро после встречи с тобой? – спросила Джоан.

Что-то во мне дрогнуло.

– Нет, – прошептала я. – Этого я не знала.

– В тот день он позвонил мне, – продолжала Джоан, взгляд ее блуждал далеко, в прошлом. – Я сразу поняла, как для него это серьезно. Пэйтон зря монетами не разбрасывался.

– Ого! – пробормотала я. Больше ничего выговорить не получалось: в горле встал ком. Я снова потянулась к серебряному доллару на цепочке; Джоан внимательно следила за мной.