жизнь, которая не стала моей

97 part

– Да, – сказала я. – Особенно в последнее время. И эти сны очень похожи на настоящую жизнь.

Он кивнул:

– Думаешь, подсознание пытается тебе что-то сообщить?

– Что, например?

– Не знаю. Мне яркие сны снятся, только когда я пытаюсь в чем-то разобраться. – Он поглядел на меня: – Тебе нужно в чем-то разобраться?

– Кажется, да, – шепнула я.

Мы молча шагали дальше.

– Знаешь, мне кажется, горюя по брату, важно еще и признавать, что эта утрата сделала меня тем, кем я стал.

– В смысле?

– Пережитая трагедия меняет человека. Не могу себе представить, что я был бы сегодня здесь, шел бы с тобой по этой улице, работал с детьми, у которых снижен слух, если бы не Кевин. После его смерти в моей жизни образовалась дырка, пустота, а такая пустота, мне кажется, заполняется чем-то новым, не тем, что было в тебе раньше. Жизнь полностью меняется.

Я кивнула:

– Да, утрата меняет все.

– И все же я стал лучше благодаря утрате, благодаря тому, что мне довелось понять. – После паузы он спросил: – Как ты думаешь: смерть Пэйтона изменила тебя?

– Пожалуй. – Подняв взгляд к небесам, я уточнила: – Только я не уверена, что процесс закончился.

Лишь намного позднее, когда мы расстались, обнявшись на прощание, в метро по пути на Манхэттен, я спохватилась: про детей из Святой Анны не было сказано ни слова.

***

– Расскажи мне про эти сны. – Мама подалась ко мне и схватила за руку. – По-быстрому, пока Гейдж не вернулся.

Мы запивали шампанским устриц во французском бистро «Ноэми и Жан», восторженные отзывы о котором мама вычитала в журнале «Нью-Йорк мэгезин» и решила непременно туда зайти. Поскольку Гейдж ненавидит неизбежные Четвертого июля фейерверки, а мама с равной силой ненавидит давку, нам понадобилось тихое и неамериканское местечко. Мы тут были одни. Гейдж только что отлучился в туалет, и мама поспешила удовлетворить свое любопытство.

– Нечего особо рассказывать, – слабо отбивалась я. Ложь меня не спасет, но я изо всех сил обороняла тот мир, где обитают Пэйтон с Ханной, потому что стоит поделиться личными деталями со скептиком, и меня высмеют, а иллюзия рухнет.

– Ну как же нечего, детка! – настаивала мама. Прервалась на миг, чтобы отправить в рот приправленную хреном устрицу. – Райли мне говорила, как эти сны влияют на тебя. – Отхлебнув шампанского, она откинулась на спинку стула.

Я оглянулась на дверь туалета. Гейдж вот-вот вернется.

– Глупо, конечно, – поспешно заговорила я. – Мне снится та жизнь, которая была бы у нас, если бы Пэйтон не погиб.

– И ты счастлива? В этих снах?

– Совершенно счастлива. – Я тщательно продумала следующие слова, прежде чем произнести их вслух: – Это, видимо, та жизнь, что была мне предназначена. Если бы все не пошло наперекосяк. Если бы Пэйтон сел в то утро в другое такси или если бы его клиент перенес встречу, он бы остался жив. Или если бы заболел в то утро и никуда не поехал. Если бы я попросила его перед уходом починить кран в ванной, он бы задержался на пять минут. Сколько угодно вариантов, и все было бы по-другому, но выпал один, этот. Разве это справедливо?