Я запомню эту зиму

30

Ваня подошел ко мне и обнял. Легко так - на прощание. Без страсти, без желания. Словно друга. Обычного друга. Я стояла с опущенными руками и была готова свалиться в обморок, но, находясь в объятиях парня, у меня бы это не вышло. 

Сердце тут же замерло, покрылось ледяными корками. Глаза начинало щипать. Стало тяжело. Всё нежное во мне сейчас размозжило огромным топором неоправданной надежды. Посреди груди будто дыра. Там завывает сквозняк - плач моих несбыточных грёз.

 Мой холодный замерзший нос утыкался прямо Ване в куртку. Мы молчали. Эти гадские тридцать секунд тянулись, как целая вечность. Я отпрянула - боялась расплакаться прямо здесь.

-Увидимся завтра, - тихо сказала я и быстро мазнула по парню взглядом. Хотелось выдавить его как можно больше безразличным, но, скорее всего, мои печальные глаза стали ещё грустнее от этой безуспешной попытки. 

-Пока, - так же тихо произнес Ваня.

Я медленно побрела к подъездной двери, шарясь по карманам в поиске ключей. Заходя в дом, обернулась на Ваню - он смотрел, не мигая, мне вслед. Ещё и ждет, пока я уйду! Бессердечный! Я нахмурилась и юркнула в подъезд. 

-Олесь, это ты?- спросил добрый мамин голос, когда я зашла в квартиру.

-Да, - и я сняла пуховик с ботинками. 

-А кто тебя провожал? - из кухни вышел родной халат с яркими жёлтыми подсолнухами.

-Друг, - еле слышно отозвался мой голос в прихожей.

-Ваня?-всё не унималась мама.

-Именно он, - вздохнула я и повисла на маминой шее. Она утешающе погладила меня по спине. Это не помогало. Мне нужен был мой лохматый длинный троечник. 

Из глаз градом полились слёзы. Я крепче прижалась к маме. Чувствовала, что цветочный халат становится мокрым и, наверное, чёрным из-за размокшей туши, но прекратить плакать не могла. Было плохо. Отчего - я ещё не знала, но понимала, что так должно быть. Вот идиотка!

-Ну! и стоит ли из-за него сопли разводить? - спросила чуть позже мамочка. - Что он сделал?

Она взяла меня за плечи и чмокнула в лоб. Её большие зеленые глаза пытались разглядеть меня в темноте коридора. Она улыбнулась.

-В том-то и дело - он не сделал ничего! - всхлипывая, обиженно воскликнула я.  

Плач прекратился. На смену ему пришёл словарный понос. Во мне проснулось возмущение.

Мы с мамой перешли на кухню. Я ей всё рассказала. Всё от начала и до сегодняшнего вечера. Не забыла и Женю упомянуть, и Киру, и эти выходные с "другом", которые как раз-таки устроила нам сама мама. Выдала ещё и то, что тот самый мальчишка из лагеря - Ваня. Говорила я с таким выражением, активно жестикулируя, будто политик в программе "Время покажет". 

-Вот! - шумно выдохнула, закончив говорить.

-Дурёха ты, Олеська! - засмеялась моя слушательница. Я удивленно на неё посмотрела, мол "Что может быть смешного в моём грустном рассказе?" - Вся в меня! - закончила фразу мама. 

-Ну, и что мне теперь делать?- я печально на неё посмотрела и подперла рукой голову.

-Любишь ты его! И, похоже, сильно, - улыбнулась мама и налила нам обеим чаю.

-Наверное, -задумчиво ответила я и уставилась на потолок. Очень скоро от его белизны и яркого света люстры у меня заболели глаза, и я отвела взгляд.  -А если так оно и есть? Что тогда?

-Признайся, - пожала плечами мама и отпила чай.

-Страшно, - я крутила в руках чашку и смотрела на своё отражение в темной заварке.

-А чего страшного-то? Вы молоды, что вам терять? Это я уже не гожусь для пламенной любви, а вы-то...Вся жизнь впереди! Ну, отвергнет, и черт с ним! Будет потом ещё жалеть! Я вот...

Я всё слушала маму, а моя уверенность потихоньку сдувалась. Всё время мне это признание казалось таким несложным делом, а сейчас... Мама мне рассказывает про свои школьные любовные неудачи, и я уже начинаю сомневаться в своих прошлых убеждениях. На самом ли деле всё настолько просто? Или это мне раньше так казалось?