Я запомню эту зиму

50

...

Вдруг распахнулись двери лифта. На этаж вышла соседка Олеси с сумкой продуктов и удивлённо уставилась на Ваню.

-Здравствуйте, - первым поприветствовал женщину парень.

-Здравствуйте, - она перевела взгляд на букет, а потом прозорливыми сверкающими глазами снова посмотрела остолбеневшему Ване в лицо. - Вы к кому? - парень молчал. -К Марине или Олеське?- пояснила соседка, ожидая услышать, что этот молодой человек явился к первой особе.

Тётя Света была натурой очень двойственной. Она явно противоречила сама себе, но средневозрастная зависть и любопытство в ней никак не могли улечься. Она думала, что соседка её не просто так с мужем развелась, и всё ждала какого-нибудь подвоха от Олесиной мамы. Хотя в лицо никогда этого не говорила. Всё она обсуждала с сестрой по телефону, на кого же Маринка променяла такого прекрасного мужчину, как Витюша. И теперь её глаза загорелись ярким пламенем порицания, злорадства и зависти, а губы растянулись в ехидной улыбке, когда она увидела около квартиры соседки молодого парня. "Так вот она, наверное, с кем воду мутит! Ну-ну, давно я Ленке говорила, что на эту Марину какой-нибудь богатенький парнишка клюнул", - фыркала женщина в своих мыслях.

-Я к Олесе, - строго ответил Ваня. Ему эта тётя Света сразу не понравилась.

Соседка сразу изменилась в лице.

-Убежала твоя Олеся, - грубо ответила она и уже хотела заходить в свою квартиру. Но решила напоследок бросить, - Умчалась как газель, чуть не сбила меня, - и потом ещё пренебрежительно фыркнула, закрывая дверь, - Не стоит она твоих цветов. Домой иди, - и женщина скрылась в квартире.

Провернулся ключ, и на этаже снова стало тихо. Только Ванино прерывистое дыхание шевелило затхлый подъездный воздух.

Как это - "не стоит"?

Ваня крутил у себя в мыслях этот вопрос и не понимал, почему эта скверная тётенька так сказала. Что с Олесей не так? Или дело в самом Ване?

Но с ними обоими было всё прекрасно. Они просто школьники, радующиеся взаимной любви и её внезапному приходу. А вот эта злобная Света явно была обделена жизнью. И хотела, чтобы все вокруг были такими же обделёнными, как и она. "Напакостили мне, буду пакостной и я" - был её девиз по жизни. А Ваня и любовь всей его жизни её мало волновали.

Ваня шел по парку абсолютно поникший. Даже яркое зимнее солнце его не радовало. Уже раздражали его и этот колючий полосатый глупый шарф, и ужасное старомодное пальто.

...

В квартиру позвонили. Я думала, что Господь Бог услышал мои мольбы и послал сейчас ко мне Ваню. Я радостно распахнула дверь, но за ней оказался лишь сосед Виталий Петрович. Он снова принёс на подпись какие-то бумажки. Опять двадцать пять! Наверное, теперь он хочет выселить нашего подъездного кота Кузю! Я со злости захлопнула дверь прямо перед его длинным носом и продолжила собираться. Похватала то, что было ближе всего. Даже без шапки и шарфа я выбежала из дома. Неслась, как газель, чуть не сбила тётю Свету. Она кинула на меня свой разозлённый взгляд. В ответ я пискнула ей "Простите!" и понеслась дальше. Сейчас мне было не до неё.

И теперь я добежала до Ваниного этажа и с легкостью и резвостью позвонила в его квартиру. Запыхавшись, стоя в одной весенней куртке, я ждала, что ко мне выйдет Ваня, и я наконец смогу его поцеловать. Прижаться, облегчённо выдохнуть в его кофту и тихо во всём признаться. В голове крутилось только восторженное, громкое "Люблю!".

Но дверь открыла младшая сестра Вани. Я представилась. Девчонка сказала, что Ваня недавно ушёл. Я тут же поникла. Опечаленно поблагодарила её и спустилась на улицу. Побрела по тропинке в поисках Вани, придумывая, куда он мог пойти. Ведь если он ушёл недавно, то я, может быть, смогу его встретить. На ум приходил только сквер неподалеку от дома Вани. Наверное, он направился к Мише или своим друзьям. Но мне было плевать. Абсолютно плевать с кем он и где. Мне нужен был только он. И всё равно, что скажут его "дружбаны". Я должна признаться! Сегодня!