Я запомню эту зиму

38

Он обнял меня. Без слов. Без лишних вопросов. Просто обнял. Ждал, что я сама всё выговорю. Всё, что хотела. 

Снова наступила необычайная паника. Она смешивалась с неумолимой грустью, болью и пустотой. Я крепче прижалась к Саше, заливая его футболку непрекращающимся потоком солёной разъедающей жидкости. Я собиралась с мыслями. Всё равно не могла произнести этого. Сейчас все мысли готовы были вырваться из уст фонтаном, вперемешку. Но это предложение я сказать не могла. Было стыдно, было страшно. Ведь Саша не был в курсе, что я пожаловала к Кире. Я боялась, что он разозлится на меня. Ведь я знала, что у Лёши и Саши с Малиновкиными. Я знала, что они хотят мстить. Я до последнего не верила. Не думала, что вся их семья заодно. Но оказалось именно так. И, скорее всего, никакого дня рождения и вовсе не было. Это подстава. Ловушка. Но почему я? В памяти тут же всплыли расспросы Евгения о Саше. Тут же вспомнился Егор. То, как он следил за мной. Его неприязнь ко мне и те же странные вопросы о нашей с Сашей дружбе. Холодность, отстранённость Киры. Слова Саши, что этот "мажорик" портит жизнь не только Лёше, но и всем его близким. Вот к чему были вопросы о Саше. Они просто хотели узнать, насколько я с ним близка. Боже! Всё сразу стало ясно. Все они связаны. Сначала дело, похоже, было поручено Егору. Изнасиловать меня должен был он! Но всё сорвалось. Женя взял это в свои руки. Господи!

Мой мир треснул. Как же я была глупа!

-Я не хотела...- завыла я, вспоминая случай в подъезде и осознавая, что на самом деле происходило всё это время. - Ты прав, Саша, ты чертовски прав. Я люблю его. Я не хотела, - захлебываясь в слезах, бредила я. Ещё и этот сон про Ваню и меня вспомнила. - Он, Саш, он, он ублюдок. Я ненавижу его. Я ненавижу его. Я ненавижу их всех. Ты был прав. Они чудовища, Саша. Но он тоже меня любит, - все мысли смешались. Я не могла остановиться на чём-то одном. Я говорила сразу всё.

-Кто они?- засуетился друг. - У кого ты вчера была?- он был испуган.

-У Малиновкиных, - пуще залилась я. Закрыла руками лицо и боялась всхлипнуть. Саша напрягся. Он явно пребывал в гневе, но пытался сдерживаться. 

-Что он сделал?- спросил спустя время парень.

Я молчала, а слезы безудержно катились по щекам. Я не могла этого сказать. Я уже сто раз прокрутила эту фразу у себя на языке, но вслух произнести не сумела. 

-Олеся!- начинал нервничать Саша. - Что он сделал?

Я уткнула нос другу в плечо. Голос прерывался, дыхание давно сбилось. Я молчала.

-Он тебя изнасиловал?- это было резко. Я вцепилась в руку парня и издала удушающий громкий всхлип. 

-Почти.

Я продавливала кожу его руки ногтями, изо всех сил прижимаясь к нему. Я ждала, что сейчас он меня отшвырнет от себя. Что я буду мерзкой для него с этого момента. Что он во мне разочаруется. Не простит. 

Но все сомнения рухнули в пропасть, когда он тепло обнял меня и поцеловал в макушку, поглаживая по спине.

-Я хотел тебе сказать об их возможных намерениях, но не успел. Прости меня, Олесь, прости меня. Я виноват, - тараторил он. - О Боже!

-Нет, это я дура. Ведь могла не идти туда. Ты всё мне уже рассказал, а я настояла на долге. Но почему я должна? Почему я должна была к ним приходить? - сейчас я не понимала собственных мыслей. Ведь и правда, почему я считала, что должна была явиться к ней? К этой змее? Я верила в её невиновность, в её непричастность. А она нагло меня обманывала. Врала в лицо. Мне становилось ещё хуже. Теперь уже от предательства. Перед глазами мелькала цифра семнадцать. Очень символично. Браво!

-Егор - самый близкий друг Жени, - наконец выдавил Саша. 

Поняла я это уже и без пояснений Саши. Поняла я и то, что меня всё это время дурили. Крутили, вертели, как только хотели. Исподтишка. 

-Я должен сказать тебе ещё кое-что, - теперь уже напряглась я. Слёзы отступили. Слух обострился.

-------------------------------------------------------------------------------------------------------

Число семнадцать - несчастливое число. Обозначает плохие перемены, гибель. В данном случае символизирует смерть хороших чувств Олеси по отношению к Евгению и его семье, упадок нравственных качеств этих людей.